Джон Фаулз - Куколка
О: Как чужаки, сэр. Мистер Бекфорд частенько так делает.
В: Что именно?
О: Ну, знакомится с проезжающими, какие из образованных.
В: То бишь встреча была случайной?
О: По всему, сэр.
В: Позже мистер Бекфорд поведал вам об теме их беседы?
О: Нет, сэр. Лишь просил хорошенько заботиться об господах. Мол, дядюшка — знатный лондонец, едет по христианскому делу. Так и сказал, сэр: по христианскому делу.
В: Какому именно?
О: Не уточнил, сэр. Но в кухне Фартинг открыл, почто они едут. Дескать, в Бидефорде молодой джентльмен намерен почтить свою тетушку. Богатую, мол, даму, сестру мистера Брауна. Зажиточна, что твоя султанша, так он выразился. А лондонская, стало быть, девица предназначалась ей в услуженье.
В: Но в Бидефорде таковой дамы не числится?
О: Нет, как опосля выяснилось. Я тогда ж сказал, что об ней не слыхал, но Фартинг отмахнулся — мол, неудивительно, тетушка живет уединенно и не в самом городе, а в предместье. Набрехал, подлец — оказалось, нет там этакой леди.
В: Что Фартинг говорил об занятье мистера Брауна?
О: Мол, лондонский купец, олдермен, обременен семейством, а после смерти брата и невестки опекает племянника.
В: Сей племянник не унаследовал состоянья?
О: Дескать, все растранжирил и спустил. Так я понял. Только опять же вышло вранье.
В: Что-нибудь говорилось об покойных родителях мистера Бартоломью?
О: Ничего, сэр. Лишь об том, что сынок заносчив.
В: Хорошо. Теперь подробнее об слугах.
О: Извольте, сэр, не затруднюсь. Однако ж об том, которого нашли, мне и сказать-то нечего.
В: Как его имя?
О: Все называли Диком, сэр. Фартинг поведал нам всякие байки, что не для девичьих ушей. Уж миссис Паддикоум меня разбранила, воротившись домой. Она ездила в Молтон, где наша младшенькая разрешилась от бремени…
В: Понятно, мистер Паддикоум. Что за россказни?
О: Будто бы малый лунатик, да еще и распутник. Но только Фартингу веры нету. Он же валлиец. Им верить нельзя.
В: Точно ль валлиец?
О: Как пить дать, сэр. Первое — его выговор. Потом еще бахвальство — дескать, он бывалый флотский старшина, такого повидал, что нам и не снилось. Распустил хвост перед девицами. Что до похоти, так на себя б посмотрел, прежде чем другого поносить.
В: То бишь?
О: Я узнал уж после их отъезда, девица оробела сразу-то сказать. Служанка моя, Доркас, сэр. Фартинг звал ее ночью пошалить. Предлагал шиллинг. Только она девица благонравная — обещалась, но не пришла.
В: Об чем еще он говорил?
О: Да все больше похвалялся своим геройством и воинскими подвигами. Пускал пыль в глаза. Мистера Брауна величал приятелем, когда всего-навсего его слуга. Шуму от него, что от драгунской роты. Шалопай, сэр, имечко ему под стать — звонкий медяк. И уехал-то скрытно, до свету.
В: Отчего так?
О: Бог его ведает, сэр, оседлал коня и, не сказав ни слова, на рассвете отбыл.
В: Может, его выслали вперед?
О: Мы встали, а его и след простыл — вот все, что я знаю.
В: То бишь он уехал без ведома хозяина?
О: Не скажу, сэр.
В: Мистер Браун выказал удивленье его отъездом?
О: Нет, сэр.
В: А другие?
О: Никто, сэр. Об нем не поминали.
В: Однако вы считаете, в том есть какая-то загадка?
О: Накануне вечером об раннем отъезде он ничего не говорил.
В: Каких он лет?
О: Сказывал, дескать, еще мальчишкой-барабанщиком участвовал в баталии восемнадцатого года, из чего заключаю, что ныне ему лет тридцать с хвостиком, на кои он и выглядел.
В: Кстати, об его наружности: не имелось ли каких-либо особых примет?
О: Разве что усищи, распушенные, точно у ряженного турком. А так рослый и горазд покушать, что подтвердят мои стол с погребом. Жрал и пил, оглоед, в три горла, аж кухарка моя окрестила его едунчиком.
В: Но с виду малый крепкий?
О: Пожалуй, только с виду, не будь я Паддикоум.
В: Какого цвета глаза?
О: Темные. И шныряют, как у пройдохи.
В: Не заметили шрамов, рубцов иль чего подобного?
О: Нет, сэр.
В: Хромота, спотычная походка?
О: Не заметил, сэр. Поди, все его сраженья по пьяному делу шли в тавернах.
В: Ладно. Что насчет второго, Дика?
О: Тот ни слова не промолвил, сэр. Потому как без языка. Но по глазам его я понял, что Фартинга он чтит не больше моего. За что ни капли его не осуждаю, ибо усач вел себя с ним как с великопостным чучелом{20}. А парень-то он, по-моему, справный.
В: Помешанным не выглядел?
О: Простаком, сэр. Что велят, то и сделает, не боле. Словно собака: все понимает, а сказать не может. Ну прям несчастный пес, ей-богу. А парень-то ладный, я б такого взял в услуженье. По-моему, он безобидный. Что б сейчас об нем ни говорили.
В: И похоти не выказывал?
О: Фартинг молол всякий вздор, когда парень отнес воду в мансарду да там маленько замешкался. А мы уши-то развесили.
В: Девиц ваших не домогался?
О: Нет, сэр.
В: Сия приезжая девица… Как, бишь, ее звали?
О: Как-то чудно, сэр… наподобие французского короля, будь он неладен… Луиза! Иль что-то вроде того.
В: Француженка?
О: Нет, сэр. По выговору родом из Бристоля иль соседних краев. А вот манеры под стать французским, как я об них слыхал. Однако Фартинг сказывал, что нынче в Лондоне такая мода — служанки обезьянничают хозяек.
В: Она приехала из Лондона?
О: Так было сказано, сэр.
В: А выговор, стало быть, бристольский?
О: Да, сэр. Ужин ей подали в комнату, где она обитала одна. Такое нам чудно. Фартинг шибко бранил ее изящные манеры. А вот Доркас сказывала, что в речах девица ласкова и вовсе не заносчива. Просила извиненья, что ужинает отдельно — дескать, мигрень замучила. Но я-то полагаю, Фартинг ей был невыносим.
В: Что ее наружность?
О: Изрядно миловидная, сэр. Девица малость бледна и по-городскому тщедушна, не в теле, однако лицом хороша. Особливо карие глаза — этакие печальные, будто оленьи иль заячьи… Недоверчивые… И хоть бы разок улыбнулась…
В: В каком смысле «недоверчивые», мистер Паддикоум?
О: Ну, удивленные, сэр, — мол, как же ее к нам занесло-то? У нас говорят — глядит, точно рыба на сковородке.
В: Неразговорчива?
О: Только с Доркас и перемолвилась.
В: Может ли статься, что под личиной служанки скрывалась благородная персона?
О: Что ж, сейчас кое-кто обзывает ее авантюристкой.
В: Хотите сказать, беглянкой?
О: Я ничего не хочу, сэр. Так выражаются кухарка Бетти и миссис Паддикоум. Мое дело маленькое.
В: Хорошо. Теперь важный вопрос. Что плут Фартинг говорил об повадках мистера Бартоломью? Не казался ли тот человеком, кто жил не по средствам и теперь против воли вынужден пасть к ногам тетушки?
О: Не могу знать, сэр. С виду нетерпелив, привык командовать. Как вся нынешняя молодежь.
В: Вам не показалось, что он знатнее, чем представляется, и родом из иной среды, нежели его дядюшка-купец?
О: По всем замашкам он благородный господин, другого не скажу. Разве что выговор у них разный. Мистер Браун ни дать ни взять лондонец, а племянник молчалив, но будто бы с Севера. Изъяснялся он подобно вам, сэр.
В: К дяде был почтителен?
О: Скорее внешне, чем от души, сэр. Я еще удивился, когда он занял лучшую комнату. За приказами я обращался к мистеру Брауну, но отдавал их племянник. К пастору отправился дядя и прочее. Хотя все было учтиво.
В: Много ль он пил?
О: Отнюдь, сэр. По приезде глоток пунша, пинта глинтвейна, а к ужину бутылка отменной мадеры. Так и осталась недопитой.
В: Кстати, в котором часу они отбыли?
О: Кажись, в восьмом, сэр. Майский день, хлопот полон рот, я не подметил.
В: Кто оплатил постой?
О: Мистер Браун.
В: Щедро?
О: Весьма. Пожаловаться не могу.
В: Они поехали по бидефордской дороге?
