Маша Трауб - Домик на Юге
– А вы уезжаете? – спросила Ирина.
– Да, вечером. Жить негде пока. Но уже привыкли – утром приезжаем, вечером уезжаем. Но ничего, муж дом быстро построит. Тогда и переберемся.
– Ладно, спасибо за кофе. Еще увидимся.
– Конечно.
Ирина ушла. Надя пошла к мужу.
– У нас там осиное гнездо, – сказала она.
– Надо будет выкурить, – ответил муж.
– Я с соседкой познакомилась. С хозяйкой. Милая женщина. Доброжелательная, вроде порядочная. А то семейство – это ее дочь с зятем.
– Что она рассказала? Ты про участок спрашивала? Она его не хочет продать?
– Не спрашивала. Неудобно было. Только познакомились. Кофе попили, она ушла.
– Надо будет посидеть по-человечески, винца выпить. Вот дом поставим, пригласим на новоселье.
Надя даже стала ждать приездов Ирины. Щель в ширме становилась все больше. Женщины пили кофе, говорили о погоде, саженцах, передавали друг другу то сахар, то кофе, то хлеб. Ирина все больше рассказывала о себе.
Участок – большой, даже огромный по тем временам – принадлежал отцу Ирины. Она выросла на этой даче. Потом умерла мать Ирины, и отец женился на Лидке – женщине с двумя детьми. Ирина рано выскочила замуж. Тогда-то отец и поделил участок. Себе с новой женой оставил большой, с этим самым старым домом. А Ирине и ее мужу пристроил бочку и выделил клочок земли. Она была рада. Тем более что никакого забора и даже заграждения не было. Как жили, так и жили. Наоборот, удобнее стало: отец с Лидкой – отдельно, она с мужем – отдельно. А ели все равно вместе – за большим столом на улице. Отец настоял, хотя Ирина, да и Лидка эти семейные трапезы ненавидели. Ругались по-бабьи, кто сколько продуктов привез, кто что приготовил, кто посуду когда помыл.
Эта китайская ширма, кусок шифера и проволока – дело рук Лидки. Ирина так с ней и не нашла общего языка, да и с ее детьми – мальчиком и девочкой – не сошлась характерами. Так, поддерживали нейтральные отношения. Ради отца. А еще потому, что обе боялись доводить дело до открытого конфликта. Ирина думала, что отец встанет на сторону жены, а Лидка опасалась, что муж «выберет» дочь.
А потом отец умер. Лидка и Ирина остались наследницами. Как жили, так и поделили. Лидке – участок с домом, а Ирине – бочка с клочком земли. Ей тогда и в голову не пришло требовать большего. Лидка забор и соорудила. И запретила Ирине к ней на участок заходить. Официально стали чужими людьми. Ирина поплакала, но быстро успокоилась. Она была молодая, муж – любимый, вся жизнь впереди, будут у нее еще и дачи, и все на свете. Пусть подавится. Только тяжело было по вечерам – за стенкой же все слышно. От одного голоса Лидкиного визгливого трясло. Как отец мог на такой жениться? Участок она давно решила продать – он ей был не нужен. Поэтому и запустила. Одно время бурьян был по пояс. Только перед продажей Лидка мужиков наняла, чтобы скосили. И в дом весь хлам сваливала. При муже такого себе не позволяла – он каждую лишнюю травинку выдергивал. Лидке деньги были нужны. Все ждала, когда цены вырастут – бегала по деревне и спрашивала, кто за сколько продал. Ирина к ней тогда приходила. Просила продать по-родственному, в рассрочку, «со скидкой» – все-таки не чужое место, отцовское. Отец бы никогда участок не продал. Та только хмыкнула. Сказала, что Ирина за всю жизнь таких денег не заработает. Лидка теперь в городе живет – квартиру купила, замуж опять вышла, говорят.
Когда же приезжала дочь Ирины с зятем, Надя считала день испорченным. Дочь Ирины – Кристина – даже не здоровалась. Делала вид, что соседей не замечает. Надя еще удивлялась, как у такой милой женщины выросла такая девица. Их собака по-прежнему гадила на Надины цветы, а мальчик стоял около ширмы и буравил Надю взглядом. Днем пахло подгоревшей кашей или сосисками, вечером орала музыка, Кристина скандалила с мужем или он с ней.
Когда приехала Ирина и женщины сели пить кофе, Надя не сдержалась. Они уже перешли на ты, Ирина познакомилась с Надиным мужем, обменялись телефонами на всякий случай. Так что Надя решила, что может позволить себе высказать недовольство.
– Ира, ты не могла бы сказать дочери, чтобы они не так громко включали музыку?
– Да, извини, скажу обязательно.
– Они ругаются.
– Да, я знаю. Они все время ругаются. Что я могу сделать? Их семья, люди взрослые, пусть сами живут как хотят. А как твой сын?
Это был беспроигрышный способ перевести тему разговора. Надя боготворила своего единственного сына – Николашу – и рассказывала о нем запоем. На пятом курсе, работает, умница, девушка из такой семьи, что закачаешься. И сама – чудо. Живут отдельно, квартиру снимают. Надя рассказывала и сама млела от счастья. Вот какого сына вырастила, особенно если сравнивать с этой Кристиной.
– Поговори с ней насчет забора, может, поучаствует, – попросил Надю муж. Строительство шло к концу. Надя ждала, когда муж даст команду убирать и обустраиваться.
– Хорошо, в следующий раз, – ответила она.
В следующий раз на дачу она приехала с пачкой кофе, бутылкой вина, конфетами и сыром – угостить Ирину, чтобы разговор шел легче. И только когда пролезла через ширму и увидела машину, поняла, что соседка не приехала. Ирина всегда добиралась своим ходом – на электричке и автобусе, а Кристина с мужем – на машине. В прошлые выходные Надя дала своей новой подруге клубни, Ирина тут же посадила их около бочки, на клочке земли. Сейчас на месте посадки грязным колесом стояла машина.
– Там же цветы, – сказала вслух Надежда.
– Что? – вышла из бочки Кристина. – А, это вы… здрасьте. А мамы нет.
– А когда приедет? – спросила Надя.
– Не знаю. Она в больнице.
– Что-то случилось?
– Не знаю. Приедет – спросите. Вы что-то хотели?
Надя стояла с бутылкой вина и пакетом с гостинцами. Думала, отдавать или нет. Решила, что не отдаст.
– Нет, ничего, – ответила она и пролезла назад, на свой участок.
Ближе к вечеру – Надя сидела на улице, пила вино и читала – в щель пробрался сын Кристины вместе с собакой. Встал напротив Надежды и молчал.
– Тебя как зовут? – спросила она.
– Женя. – Мальчик хлюпнул носом.
– А меня тетя Надя.
Мальчик не уходил. Из бочки слышались крики и мат.
– Может, ты есть хочешь? – спросила она.
– Хочу, – ответил ребенок.
– Бутерброд и конфеты будешь?
– Буду.
Надя сбегала на «стройку» и принесла оставшуюся от обеда рабочих и мужа еду – хлеб, колбасу, сыр. Сделала бутерброд. Уронила кусок колбасы, который на лету поймала собака.
Женя дожевал бутерброд и опять уставился на Надю. Собака сидела рядом и тоже ждала. Надя бросила собаке остатки хлеба, а Жене дала конфеты.
– А что у вас там? – спросил мальчик, показывая пальцем на дом.
– Ничего особенного. Раскладушка, кресло.
– Вы там живете?
– Нет пока.
– А можно, я посмотрю?
– Иди.
Женя зашел в дом и огляделся.
– У вас нет игрушек, – констатировал он.
– Нет, – кивнула Надя.
– У вас нет детей?
– Есть. Сын. Только он уже большой и в игрушки не играет.
– А можно, я здесь пока поживу? – спросил Женя и добавил: – Пожалуйста.
– Нет, здесь холодно еще. Ты простудишься. А одеяла у меня нет, и подушки тоже нет.
Женя кивнул.
– Женька, Женька! – услышала крик Кристины Надя.
– Тебя мама зовет, – сказала она мальчику.
– А можно, я еще приду? – спросил он.
– Можно, приходи.
Женька пролез через дырку.
– Я же тебе велела никуда не уходить! – закричала на сына Кристина, но, увидев соседку, осеклась.
Когда на дачу приехала Ирина, Надя не сдержалась и охнула. У соседки было лицо серого цвета, и она сильно похудела.
– Кристина сказала, что ты в больнице лежала. Что-то серьезное?
– Нет, все в порядке, – ответила Ирина. – Разбавь мне кофе кипятком, чтобы некрепкий был. Не могу, сердце скачет.
Надя уже давно себе призналась, что выглядит намного лучше Ирины. А ведь они одногодки. И морщин меньше, и волосы гуще. Ей нравилось дружить с Ириной – на таком фоне ее жизнь казалась удачной, даже счастливой.
– Послушай, я тут хотела тебя спросить насчет забора, – начала разговор Надя, – мы менять думаем. Но если хочешь, калитку сделаем, чтобы спокойно ходить. Давно пора эту ширму выкинуть.
– Да, хорошо, конечно, – сказала Ирина и замолчала.
Надя поняла, что про деньги разговора не получится. Ей было неудобно – все-таки соседка после больницы, наверняка на лекарства много ушло.
– А вы все вместе живете? – задала Надя вопрос, который ее давно мучил. – С дочерью и зятем?
– Да, – ответила Ирина и опять замолчала. Не стала рассказывать.
– Ко мне Женя заходит, – сказала Надя, – мы с ним чай пьем. Кристине это, по-моему, не нравится. А собака их как гадила на мои цветы, так и гадит. – Она засмеялась, желая развеселить подругу.
Ирина заплакала. Сидела как сидела, а слезы по щекам текли.
– Что ты? Что случилось? – опешила Надя.
Ирине, сколько она себя помнила, было неинтересно жить. Жила, потому что положено, потому что так надо. У нее были один муж, одна дочь и одна работа. Муж умер, дочери стала не нужна, а работа давно не приносила ни радости, ни денег.
