Елена Сазанович - «Я слушаю, Лина…»
Малыш, видимо, и не собирался появляться из своей комнаты. И я решила, что книжки не произвели на него должного впечатления. И повышать свой кругозор он так и не захотел. Скорее всего, они нагнали на Малыша крепкий сон. Но это меня уже мало волновало. Мои волнения были направлены на поиски праздничного наряда. Я перерыла шкаф сверху донизу. И наконец вытащила свадебное платье. Это то, что надо! Сразу же решила я.
Оно было довольно простенькое. Но главное – открывало колени. И нисколечки не прикрывало плечи. Когда мой бывший муж увидел меня в нем. Он причмокнул языком и сказал:
– Класс, Лина! Я не ошибся в выборе.
И для убедительности продекламировал свой новый стишок. Почему-то про высокую женскую грудь, хотя на таковую в этом наряде у меня не было и намека.
– Я не ошибся в своем выборе, Лина! – повторил он. И поправил свою «бабочку».
У меня тогда промелькнула мысль, что в выборе ошиблась я. Что ж. Мысль моя оказалась правильной.
И вот теперь. Спустя десять лет я вновь натянула на себя это платье. И сразу же закурила, видимо, от неловкости. И пустила дым в зеркало. И утонула в дыму. И услышала резкий звонок в дверь.
От неожиданности моя сигарета выскользнула из рук. И я торопливо стала стягивать наряд. Но тут же раздумала. И, махнув рукой, направилась к двери.
На пороге стоял сияющий Даник, весь с ног до головы облепленный снегом.
– Какая мерзость на улице, – с порога заорал он. – Все тает, тает, тает. Я еще не растаял, Лина?
– Нет, Даник. Ты, как всегда, цел и невредим, – и нотка сожаления едва проскользнула в моем голосе. Даник ввалился в мой дом, оставив мокрые грязные следы в прихожей.
Я включила свет. И он безжалостно осветил меня с ног до головы. Даник присвистнул от удивления. И засуетился, слегка прикасаясь к моим плечам.
– Ну и ну! – вновь причмокнул он, раздеваясь на ходу. И бросая свои вещи где попало. – Ай да старуха! А говорила, что терпеть не можешь праздников.
– Терпеть не могу, – упрямо повторила я.
– Ага! Ну, да. Конечно. И что в них хорошего?
И он помчался в мою комнату без приглашения. И застыл на месте, увидев мой праздничный стол. И два хрустальных фужера, вызывающе красующихся посередине.
– Праздник для двоих, да, Лина? Ну, безусловно, я не этот… Второй…
– Увы, Даник, – и я развела руками.
– А у тебя телефон не работал. Ну, думаю, заскочу по пути.
– А я и не знала, что этот путь лежит через окраину города, – рассмеялась я.
Даник бухнулся в кресло. И бесцеремонно наполнил бокалы.
– Извини, старик. Нужно согреться.
Мы чокнулись бокалами.
– За тебя, – хитро подмигнул он.
– И за тебя, – не менее хитро подмигнула я ему в ответ.
– И за наше общее дело.
Это было слишком. И я перевела взгляд за окно. И молча выпила. И надо было мне столько еды наготовить, злилась я на себя. Наблюдая, как Даник набросился на мое угощение. Так он до утра не уйдет. Вдруг Даник с поддельным испугом оглянулся вокруг.
– А он случайно меня не пришьет?
– Кто? – насторожилась я.
– Ну, этот… Твой…
Я рассмеялась.
– Разве что вышвырнет.
– Ты не слишком любезна, Лина. Намекаешь, чтобы изчез?
Ну, конечно, намекаю, идиот! Если это можно назвать намеком.
– А он что – опаздывает? – не унимался Даник.
– Он всегда опаздывает. У него много дел.
– Ага. – Даник начал принюхиваться, словно гончая собака. – А у тебя пахнет мужчиной, Лина.
Я нахмурилась.
– А я всегда думала, что ты интересуешься исключительно женщинами.
Даник захохотал. Хлопнул себя по коленям. И вскочил с места.
– Ах, если бы ты знала, как они мне все надоели! И почему в меня влюбляются смазливые девчонки. Ты не знаешь, старуха? И тупые – тупые. Я слово ляпну – они хихихают. Что я им – клоун?
Я махнула рукой.
– Ах, успокойся, Даник. Ты от них сам торчишь.
Даник перехватил мою руку. И сказал с присущей ему серьезностью.
– Они только хихикать умеют. И больше ни на что не способны. Я давно подозревал, что есть другие… Скрытные, неторопливые, немногословные… Они способны на многое. В них есть тайна, Лина…
Я резко отдернула руку.
Даник поднял руки вверх.
– Все. Забыто, старуха. Я, если честно, с такими, как ты, и вести себя не умею. К тому же – меня ждет… – Даник торопливо посмотрел на часы. – О! Кажется, я опаздываю. И к тому же – по-свински. Ну, ничего. Моя девочка еще подождет. Успеет еще за ночь нахихикаться.
– Успеет, Даник. В твоих способностях я не сомневаюсь.
Даник выпил. Закурил.
– В общим, я по делу, Лина.
Я удивленно подняла брови.
– Кое-кто в обиде, что ты мало внимания уделяешь делу. Ну, теперь-то я понял.
– Что ты понял? – резко прервала я его.
– Ну, что ты втрескалась по уши. Это естественно. Теперь тебе наплевать на какое-то дело. Теперь ты ради мужика любое дело можешь предать.
Я не выдержала. И вскочила с места.
– Что ты говоришь! Ты с ума сошел, Даник!
Даник никак не ожидал от меня такой бурной реакции.
– Ты что? Это твои слова. Ты сама не раз повторяла, что влюбленной бабе никогда не следует доверять. Ну, вот… В общем, я пришел предложить, чтобы ты продолжила свой отпуск.
Я некоторое время обдумывала слова Даника. Наконец приподняла голову. И пристально посмотрела ему в глаза.
– Нет, Даник. Мы будем вести это дело вместе. И никакая любовь не сможет нам помешать. Ты же меня знаешь, Даник, – решительно сказала я.
– Годится, старик! Значит, по рукам? – И мы хлопнули ладонью об ладонь.
Даник встал.
– Да, кстати, – словно вспомнил он. – Нам чертовски с тобой повезло.
– Ты о чем?
– Это парень на все сто процентов – в городе. Теперь мы точно его словим.
– Что значат сто процентов? – Голос мой предательски дрогнул.
– А то значит, старуха, что он никак не мог выехать прошлой ночью. Ты видела, что творилось на улице? Все замело. Ни одна машина не могла выехать их города. И, к счастью, ни один поезд не ходил в то время. А ко времени отправки поездов его физиономия была знакома уже каждому проводнику. Вот так, старуха. Есть на свете Бог! – И он поднял палец вверх. – Погодка была как по заказу. И чтобы в один день все растаяло! Уму непостижимо! В общем, не повезло этому подонку, Лина. Не повезло.
Мои губы побелели. И слабость растеклась по моему телу. И мое тело растекалось, становилось ватным, мягким.
Даник изо всей силы ударил меня по плечу.
– Так что мы его быстро накроем. Не переживай. Плевое дело. Городишко-то маленький. Мне лично каждая щель здесь знакома. А у тебя, Лина, нюх, как у гончей. Разве не так? – Он с удовольствием повторил слова Филиппа.
Да, в этой конторе даже слова нельзя сказать. Все разносится в секунду.
Я торопливо проводила его до двери. Он все больше и больше меня раздражал. Своей пронырливостью. Догадливостью. Чутьем.
– И в кого ты такой шустрый, Даник? – не выдержала я.
– Моя мама когда-то по уши была влюблена в газетчика.
– До завтра, Даник, – не ответила я на его шутку.
В дверях он приостановился.
– И все-таки у тебя пахнет мужчиной, Лина. И зачем ты его только скрываешь? Поверь, в нашем возрасте девственность не украшает, – хохотнул он.
Я захлопнула изо всей силы за ним дверь. Вечер был испорчен. Малыш, видимо, по-прежнему спал. Что ж. Его детскому сну можно только позавидовать. Я приоткрыла дверь его комнаты. И присвистнула от неожиданности.
– Ну и ну! – выдохнула я.
Малыш лежал на кровати, забросив ногу на ногу. И совсем не замечал меня. Его руки жадно вцепились в какую-то толстенную книжку. И его взгляд бегал по строчкам.
– Эй, – позвала я его. – Эй, Малы-ы-ыш.
Он вздрогнул. И с трудом оторвал взгляд от книги.
– А, Лина… – задумчиво протянул он. А его мысли были еще далеко-далеко. Среди придуманных героев, придуманной природы, придуманных чувств.
– Ты умеешь читать, Малыш? – улыбнулась я. – А я и не знала.
– Пока я здесь… Я хочу успеть как можно больше. В конце концов мне ничего другого не остается, – грустно улыбнулся он. – Ведь ты мне даже пить не разрешаешь.
– Напиваться, – поправила я его. – А сейчас мы с тобой выпьем. Тем более – есть повод.
Он поднял на меня удивленный взгляд.
– За Рождество, Малыш. Ну, идем?
Мы сидели вдвоем за праздничным столом. При слабом мерцании елочных огней. И хлопья мокрого снега прилипали к окну. И тут же таяли, оставляя на оконном стекле поток несвоевременных слез.
– Как красиво. Правда, Малыш?
– И вкусно. А по тебе не скажешь, что ты хорошая хозяйка.
– А что по мне скажешь?
Он дурашливо наморщил лоб.
– Ну… честно говоря… Когда я впервые тебя увидел… Я подумал, что ты… Ну… Ты…
– Старая дева? – расхохоталась я. Хотя это мне было не приятно. – Ну, признайся, Малыш. К тому же – черствая и сухая. Да, Малыш?
– Я рад, что ты к этому относишься с улыбкой. А твой костюм меня вообще добил. А теперь, – он с восхищением оглядел мое открытое платье, – а теперь передо мной совсем другая женщина.
