Андрей Рубанов - Готовься к войне
Нет ничего возвышеннее и благороднее, чем праздновать что-либо уединенно, безмолвно, не зажигая света. Не что-то особенное праздновать, а всего лишь то, что очередные отмеренные богом восемнадцать часов потрачены не напрасно.
Их больше не будет, восемнадцати часов. Этого жаркого четверга середины июня больше не будет. Вообще. Никогда. Каждую минуту и секунду проживаешь лишь один-единственный раз. В этом все дело.
Можно многое вернуть. Когда есть ум, энергия и деньги, можно вернуть почти все из того, чего вернуть, по общепринятому мнению, нельзя. Молодость. Здоровье. Любовь. Уважение людей. Даже мертвых можно вернуть с того света, ненадолго. Правда, это сложно и дорого. А вот время - его нельзя вернуть. Совсем.
В траве перед домом шуршал еж. Банкир медленно встал. Нет, хороший день, опять пролетело в пустой голове. Особенный. Лучше других. Безусловно, из-за рыжей девушки Алисы. Приятно сознавать, что в твоей жизни вот-вот появится новый человек.
Вроде бы на пятом десятке положено в известной мере сделаться мизантропом; даже желательно сделаться мизантропом: никому не верить, упражняться в изысканных сарказмах и мрачно прозревать дурное в хорошем; а вот поди ж ты - возникает рядом с тобой новый человек, женщина с золотыми волосами, и ты рад, тебе хорошо, и звезды танцуют над твоей головой.
Вчера в это время банкир уже спал. Сегодня не хотел. Наоборот, появилось желание сотворить какое-либо мелкое озорство. Разжечь, например, камин и выпить алкоголя. А что? Раз в три недели лет можно и выпить. Или взять пистолет и разрядить обойму в черное небо - чтоб тот старик, наверху, не расслаблялся. Или даже вспомнить молодость и впасть в нирвану, минут на сорок…
Он вдруг понял, чего хочет. В спальне, в благожелательно расступившейся тьме, открыл один из стенных шкафов. Нашарил гитару. Когда доставал, ударил декой об створку - загудело, задребезжало, улетело к высокому потолку.
Присел на край кровати. Наспех, небрежно подстроил старый инструмент. Взял несколько аккордов. Еще раз утвердился во мнении, что душа хотела именно этого: победить немоту гармонией.
Сидел, бренчал, пощипывал струны.
1. Пятница, 05.00 - 12.00
Окна спальни выходили на восток, и первое, что он увидел, разлепив веки, - грациозную игру бесформенных теней и пятен всех оттенков желтого. Серо-желтого, апельсиново-желтого, бело-желтого, серебристо-желтого, радужно-желтого. Тусклого желтого, мутного желтого, интенсивного желтого, прозрачного желтого, ослепляющего желтого.
Смешивались, перекрещивались, шевелились нити, ленты, лезвия, дорожки света. Солнце звало. Пора вставать. Пора жить.
Несколько минут он оставался в неподвижности. Состояние духа было обычным: не плохим и не хорошим. Нейтральным.
В пустой, легкой голове, как льдинки в стакане, звякнули - на грани сна и яви - несколько мыслей, по первой оценке - совершенно неуместных, отвлеченных, но банкир их запомнил. Пока человек спит, его подсознание работает. Приносит пользу.
Сел в постели, выпрямил спину. Опустил ступни на прохладное дерево пола. Пролетели несколько благодатно-забавных мгновений самоопределения во времени и пространстве: я проснулся, вот мои острые волосатые колени, у меня есть дом, у меня есть сын, у меня есть деньги, я никому ничего не должен (и даже наоборот).
Много лет подряд - с самой ранней молодости - он начинал день с торжественных, глубоких и жизнеутверждающих мелодий. Слушал «Maby Next Time» Ричи Блэкмора или «Sorrow» Пинк Флойда (впрочем, мог пустить и «Sweet Thing» Джаггера), или увертюру к «Князю Игорю» Бородина, которая будет посильнее всякого Пинк Флойда (очень возможно, что весь Пинк Флойд оттуда и вышел, из Бородина). Но в последнее время музыка - даже самая совершенная - раздражала банкира. Пение птиц - вот единственный звук, уместный в начале летнего дня, в дубовой роще, в сорока пяти километрах от города.
Встал, налил в стакан воды. Неторопливо выпил. Вышел на широкую веранду, сощурился. С неудовольствием отметил слабую боль в ногах, в шее, неприятные ощущения в почках, в паху. Признаки износа. Ничего, мы еще повоюем. И с этим повоюем тоже.
На краю бассейна тщательно проделал дыхательную гимнастику, набирая как можно больше колючего воздуха в грудь и ниже, раздвигая легкие силой мышц живота. Потом прыгнул в воду.
Вчера он досчитал до ста пятидесяти восьми. Сегодняшняя задача была проста: просидеть на дне хотя бы на секунду больше.
Минимум на секунду. Секунды вполне хватит.
Это не игра, не блажь. Это не спорт и не окормление самолюбия. Это жизнь, понимаемая как поступательное движение. Как восхождение. Сегодня - больше, чем вчера. Завтра - больше, чем сегодня. На миг. На полшага. На сантиметр. В любой ситуации. При любых обстоятельствах.
Это война. Победитель получает все.
Когда он дошел до ста тридцати (считал ровно, секунда в секунду, натренировался за многие месяцы), стало совсем трудно. Сегодня пятница, подумал банкир, я устал за неделю, могу не выдержать, все-таки две с половиной минуты без воздуха - немало… Однако и отступать нельзя. Вчера было сто пятьдесят восемь секунд - сегодня тоже должно быть сто пятьдесят восемь. А не сто пятьдесят семь. Во что бы то ни стало, любой ценой должно быть именно сто пятьдесят восемь…
В итоге прибавил целых два мгновения. Когда выбросил тело вверх и захрипел, хватая горлом воздух, далеко разбрызгивая воду, мир вокруг уже изменился. Человек вошел в бассейн неизвестно кем, а спустя сто шестьдесят секунд вынырнул победителем. Владельцем Вселенной.
Завтра будет сто шестьдесят одна. Послезавтра - сто шестьдесят две. Будет так, и никак иначе.
Отдышавшись, крупно встряхнул руками и головой. Теперь разминка. Растер пальцами лоб, щеки, крылья носа. Осторожно надавливая, проделал обстоятельный массаж глазных яблок. Прошелся по ушным раковинам. Кто забывает про уши - тот глупец. В ушах сотни нервных окончаний. Мудрые китайцы, вонзая иголки в уши, лечат все болезни.
Шея. Плечи. Спина. Верх. Середина. Низ. В теле человека несколько сотен мышц. Артист балета разминается три часа. Почему банкир должен относиться к себе менее бережно?
Наклоны. Скручивания. Громкий хруст в позвонках - еще один признак разрушения. Никуда не спастись от проклятой природы. Еще каких-нибудь три года назад ты всерьез думал, что сделан из железа, - нет; оказалось, как и все остальные шесть миллиардов, из плоти… А почти было решил, что из железа…
Лег под штангу. Большие веса сейчас не нужны. Нужны средние веса. Умеренно нагрузить волокна, снабдить кровью. Не утомлять мышцы, а привести их в тонус. Жимы, тяга. Базовые упражнения. Замки на гриф не надевал, - специальная мелкая хитрость тяжелоатлетов; не зажатые замками, стальные блины звенели друг о друга, как будто меч воина о доспехи, вызывая дополнительный приток тестостерона. После каждого сета - сто пятьдесят граммов воды. На втором подходе начал потеть. С удовольствием отметил, что пахнет как юнец, свежо и крепко. И после третьего подхода ничего ему так не хочется, как сделать четвертый, еще раз доказать себе собственную силу, но это - как раз важнейший признак того, что пора остановиться. Сейчас нельзя тратить силы - следует лишь проверить, есть ли они.
Есть. Хватает.
Он оставил в покое железо и отправился в ванную комнату.
Душевая кабина обошлась в огромную сумму, ее изготовили на заказ, но она стоила каждую копейку из потраченных сотен тысяч рублей. На струях воды и сжатого воздуха, бьющих снизу вверх, можно было лежать, барахтаться в кипящем коктейле, наслаждаться невесомостью, - эта кабина была, в общем, игрушка, забава, очень дорогая и, наверное, в принципе бесполезная, но не более бесполезная, чем автомобили с моторами в тысячу лошадей, или наручные хронометры, за сто лет дающие погрешность в одну секунду, или яхты, оснащенные залами для боулинга, или сотни других невероятно сложных машин и механизмов, которыми тешат свое самолюбие люди с полными карманами.
Несколько одуревший, со смещенными представлениями о том, где находятся верх и низ, он убавил мощность до минимума, облил макушку шампунем и долго скреб ногтями кожу головы: тоже массаж, полезный для кровообращения мозга. Наконец, вылез из своей игрушки, растерся полотенцем и стал чистить зубы, предварительно не забыв указательными пальцами очень тщательно проделать и массаж десен. Здесь в свежую голову прибежали идеи, умозаключения и воспоминания, отдохнувший разум хотел работать, давал понять, что готов. Бодро бил копытом. Банкир опять, но уже с некоторым трудом, заставил себя расслабиться. На этот раз применил испытанный прием: представил себе что-то очень простое, спокойное и вечное. Горную вершину над сизыми облаками. Помогло, но не полностью, одна мысль удалиться не захотела. Мысль о девушке с золотыми волосами.
Добьется ли он ее? А вдруг он не в ее вкусе? Чисто внешне? Ведь бывает же, что мужчина умен и богат, но лицом не вышел? Вот зеркало. Кто там, с той стороны? Сорокалетний, не склонный к полноте дядя. За ночь зарос щетиной, наполовину серебристой. В волосах тоже седина. Цвет лица в целом говорит о здоровом образе жизни, однако, увы, это лицо не молодое. Прямо сказать - лицо пожившего парня. На лбу две горизонтальные морщины, и намечается третья. Щеки вполне гладкие и даже - после штанги и контрастного душа - почти румяные, но вот-вот провиснут. Еще год-другой - провиснут неизбежно.
