Айрис Мердок - Ученик философа
— Тебе спасибо зато, что присмотрел за домом, — сказал Грегори, чувствуя, что вел себя как невежа.
— Приезжай к нам с ночевкой, — сказала Джуди, — в любое время…
— Мне нужно бежать…
— …и мы тебе всё расскажем.
Том добрался до Института и побежал вдоль фасада здания, направляясь ко входу в Эннистонские палаты, где всегда дежурил портье. Однако, подбежав к большой главной двери, обычно в это время закрытой, Том обнаружил, что она чуть приоткрыта и изнутри пробивается свет. Том подошел к двери, осторожно толкнул ее и заглянул внутрь. В дальнем конце Променада горели лампы. В помещении не было ни души.
Тому пришло в голову, что можно пробраться в Палаты через служебные помещения и Баптистерий и узнать то, что ему нужно (находится ли еще Розанов в Эннистоне), посмотрев, есть ли его имя на доске в коридоре. Если пойти через вестибюль, придется говорить с портье; знакомый портье, конечно, будет разговорчив и даже болтлив, но незнакомый может спросить, кто такой Том и чего ему надо, а Том сейчас чувствовал себя таким виноватым и напуганным, что от любого недружелюбного допроса вполне мог разрыдаться. Еще Том представил себе, как внезапно появляется Розанов, видит его в ярко освещенном вестибюле, большое лицо искажается яростью и ненавистью. Томом владело то навязчивое беспокойство, которое заставляет людей лезть не в свое дело, при этом лишая способности ясно мыслить и решительно действовать. Тому позарез нужно было совершить некое символическое, магическое действие, которое имело бы отношение к его состоянию, но никак бы его не меняло. Например, зажечь свечу или произнести заклинание, как-то поправить состояние духа.
В Променаде было пусто, тихо и царил полумрак. Столы сдвинуты в сторону, стулья составлены один на другой. Прилавок закрыт белым полотном. Том сделал несколько осторожных, бесшумных шагов, стесняясь собственной тени за спиной. Им овладело странное, почти сексуальное возбуждение — болезненное, головокружительное, настойчивое, гнетущее. Том подумал: это не похоже на похоть, это она и есть. Он ускорил шаг. Рот его приоткрылся, глаза расширились. Он крался на цыпочках к источнику света — приоткрытой двери Баптистерия: там начинался спуск к источнику и еще оттуда можно было попасть в длинный коридор первого этажа, ведущий в Палаты. Том замер, прислушиваясь, а потом скользнул в дверь.
В первую минуту он ощутил теплый парной запах и заполнившие воздух испарения. Большие бронзовые двери, усеянные заклепками, увенчанные каменным фронтоном, были распахнуты настежь. Слышался низкий вибрирующий гул. Том подошел к открытым дверям. Он коснулся одной из створок и быстро отдернул руку. Дверь была обжигающе горяча. Он шагнул в проем, моргая — ресницы мгновенно намокли от пара.
Перед ним — впереди и внизу — сияло море ослепительно ярких огней. Он стоял на чем-то вроде зарешеченного балкона или галереи, откуда справа и слева спускались вниз крутые металлические лестницы. Многочисленные сверкающие трубы, от крохотных до огромных, заполняли пространство под балконом. Светлые, серебряные с золотистым оттенком, очень-очень светлого золота, покрытые крохотными капельками влаги, сверкавшими подобно алмазам. Составленный трубами узор, кое-где скрытый клубами пара, казался геометрическим, но оставлял впечатление хаотического нагромождения. Трубы уходили далеко вниз, и никакого дна или пола видно не было. Том ощущал теплый ветерок и, глядя вниз, видел, что пар, который, по-видимому, наполнял эту пропасть, находится в постоянном движении. Очевидно, где-то располагались невидимые вентиляторы, воздушные потоки, которые должны были разгонять пар, но, возможно, сейчас не справлялись.
Том не любил высоты. У него по-настоящему закружилась голова, и это походило на сексуальный трепет, испытанный им в Променаде, а может, было продолжением этого трепета. Том никогда раньше не видел изнанки Института, потому что источник закрыли от публики еще до его рождения. Том смутно представлял себе расщелину или грот и бьющий оттуда исходящий паром поток воды, а не массу сверкающих труб. «Но, — подумал он, — здесь должен быть источник, должны быть скалы, в самом низу вода откуда-то вытекает, куда-то поднимается. Если немного спуститься, можно увидеть». Он прошел мимо плакатика с надписью красными буквами «Осторожно, опасность!» и ступил на ближайшую лестницу. Она чуть раскачивалась. Том остановился, его подташнивало. Потом, держась за круглый гладкий поручень, он быстро побежал вниз к площадке, вроде бы более устойчивой. Лестницы, которых в поле его зрения стало больше, были сделаны из какого-то легкого и слегка гнущегося металла, видимо — из стали. «Они из какой-то необыкновенной стали, — подумал Том, — такие элегантные, паутинно-тонкие, почти нематериальные, с узкими ступенями и обманывающими глаз линиями тонких вертикальных перекладин, поддерживающих наклонные поручни. Это больше похоже на висящие в воздухе трапеции, чем на лестницы». Серебристо-белые лестницы контрастировали с лабиринтом труб, среди которых висели. Они были мокрые от пара и весьма скользкие. Лицо и волосы Тома уже намокли, одежда отсырела, ботинки покрылись каплями. Было жарко, и становилось еще жарче по мере того, как Том спускался. Пульсирующий гул рос. Площадка, на которой теперь стоял Том, тоже раскачивалась. Он спустился еще на один пролет паутинной лестницы. Дна по-прежнему было не видно, только за трубами, которые он уже успел увидеть, открывались новые. Стен по бокам тоже не было видно, ни сначала, ни теперь, поскольку пар начал сгущаться. Казалось, все сооружение вместе с Томом висит в воздухе.
Здесь открыто, потому что инженеры пытаются обуздать источник, с ним что-то случилось, подумал Том. Весь этот кипяток, который выплеснулся из Ллудова источника. Он может заполнить все, пройти через все трубы, прорваться и все затопить. Они, наверное, очень встревожены, иначе не забыли бы закрыть дверь. Потом он подумал: но где же они? Здесь, кажется, никого нет, кроме меня. Может, они все лежат на дне, утонули в кипятке или задохнулись в пару, и некому было поднять тревогу? Конечно, это возможно. Том открыл рот, вдыхая, почти жуя, густой от жара, парной воздух, в котором словно стало не хватать кислорода. Том понял, что он до сих пор в плаще. Он снял плащ и положил его на площадку, где стоял, потом снял и пиджак. То же пугающее, захватывающее нервное напряжение тащило его дальше, вниз, а не вверх. «Я должен увидеть источник, — подумал он, — должен, это мой единственный шанс, а потом быстро вернусь обратно наверх. Никакой ужасной аварии не было, здесь просто никого нет». Он спустился по очередному, более длинному пролету дрожащих ступеней, которые, казалось, висели в воздухе, не держась ни на чем, проходя через облако густого пара.
Слева показался кусок бетонной стены, серой и мокрой. Точнее, сначала это выглядело как стена, а потом оказалось большой колонной, за которой обзор закрывали две огромные вертикальные трубы. Из их скрепленных винтами сочленений на уровне головы Тома со свистом выходил пар. Этот свист вместе с гулом, который теперь стал громче и сопровождался вибрацией, вдруг зазвучал настойчиво и угрожающе. От неизмеримого количества сжатого пара и его жуткой силы потеющие трубы, казалось, ожили: они трепетали, как живые. А вдруг все это сейчас взорвется? Может быть, именно из-за неминуемой опасности здесь никого нет? Все убежали, кроме Тома. Казалось, грубы страдают одышкой, дрожат и гнутся в пару. Том отступил на несколько шагов. Нестерпимо горячий воздух давил на легкие. Потом, когда длинный пролет лестницы закачался, Том сбежал вниз на большую, более устойчивую платформу. Он опустил взгляд: опять трубы, одна на другой, теперь они переплетались с огромными горизонтальными трубами, и показался еще кусок мокрого бетона. Пульсирующий гул, казалось, захватил Тома, заставив его тело вибрировать от экстатической, пронизывающей тоски.
«Что я тут делаю? — подумал Том. — Должна быть какая-то причина. Я должен что-то сделать, у меня есть цель, задача, нужно спускаться дальше, я уже так далеко зашел, что назад повернуть нельзя». С этой площадки спускалось несколько лестниц, уже не таких крутых. Он выбрал первую попавшуюся и побежал вниз, прыгая через несколько ступенек, ведя рукой по теплому, хорошо отполированному поручню. Он думал: «Я должен добраться до конца, найти источник, я должен туда попасть, да, это опасно, в любой момент я могу услышать что-то ужасное, громкий рев, словно огромный зверь вырывается на свободу, все выйдет из-под контроля. Но я могу сначала добраться туда, а потом вернуться, мне нужно найти то место, нужно его увидеть, настоящий источник, там внизу, где камень, и вода, и земля, и расщелина, где-то глубоко внизу, я должен туда добраться и… коснуться…»
Пар становился гуще, воздух горячее. Дышать становилось труднее, Том задыхался. Он подумал: «Еще минута, и я упаду в обморок. Надо сохранять ясность мысли, не терять сознания». Он повернул на площадке, сбежал вниз еще на несколько ступенек и с силой ударился о бетонную стену, в которой была дверь.
