Тимур Зульфикаров - Земные и небесные странствия поэта
Поэт Z сказал: “Голгофский Крест, на котором распяли Спасителя, — это Меч, вонзенный в смирную Голгофу! Надо вырвать, вынуть этот Божий Меч из смиренной Голгофы и посечь им бесов Руси!..»
Вот Оно — Огненное! Боевое Православие!.. И я с Ним…
Мой дорогой учитель! Прощайте!.. Я очень счастлива теперь! Очень!..
Вечно Ваша Капа-Сутра.
Р.S. Появляются ли в ночном зеркале лунном наши Пушкин и Натали?
Поклон им.
Письмо я бросила по дороге в “ЭЭ” (“Элита Эльбруса”)”
…Мы потушили свечи…
Оставили только две свечи поминальные… Хотя это было слишком театрально…
Но — увы! — только наша нищая театральность может смягчить ледяную жестокость смерти…
Я вдруг вспомнил, что недавно читал в газетах о чудовищном взрыве в центре Москвы, в казино “ЭЭ”.
Журналисты, как всегда, ернически, издевательски сообщали о том, что дикая, горная смертница перепутала ночной клуб и казино “ЭЭ”, и по ошибке взорвалась не там, куда ее направили…
О Боже!..
…Капа! Девочка моя!..
Я упустил тебя… я виноват пред тобой неизбывно…
Они взорвали божественное тело Твое…
Они взломали Дивные Часы Твоей плоти…
Но Твоя героическая бессмертная Душа витает, ликует над Святой Русью, великая Девочка моя!
Да! да! да!..
Позволь мне разрыдаться на прощанье, Девочка моя… Героиня Руси…
— Анна, теперь я должен поехать…
Черешни созрели… Я через два дня вернусь…
Мы должны поставить памятник Капе… Как безвестному герою России…
— Царь Дарий… возьмите меня с собой… я хочу увидеть то Дерево… и тот Водопад, и ту Реку…
Я тоже хочу набрать черешен… Я хочу поехать в страну ваших воспоминаний…
Пустите меня туда… туда… туда…
О Боже…
…Но я не хотел брать ее в эту страну…
Да и чувство какого-то рока, какой-то сладкой обреченности не позволило мне…
Да и денег на авиабилет для неё не было у меня…
Вот так совершил я последнюю смертельную свою ошибку…
И она поглядела на меня мокрыми, лесными, преданными, родимыми колокольцами-колокольчиками чуткими, разливными своими…
И опустила покорно головку точеную, пшеничнольняную, птичью…
И смирилась… Смертно…
Я не знал, что больше никогда не увижу её на земле…
Но не может быть, чтобы не было другой встречи…
О Боже! Не может быть…
Ангел Серебряные Власы… ты же вечна…
Но я еще раз увидел ее на земле…
Глава двадцать седьмая
СОВА
…Сова Минервы вылетает только в сумерках…
Гегель…Погляди на народ кладбища —
И вот все они побросали щиты перед одной Стрелой Тленья…
Шейх Унсури…Раннее утро…
Золотое, чистое, как утреннее лицо возлюбленной моей…
— Спи, спи… Не надо вставать… провожать меня…
Анна спит… Или не хочет тревожить меня и лежит с закрытыми глазами…
Но я тороплюсь, тревожусь перед тяжелой дорогой, и она не хочет мешать мне…
Хотя чувствую я, как она хочет проститься со мной…
Но она покорная…. Но она любит, чует, слышит меня, как может только вся влюбленная, вся погруженная в тебя, вся одинокая без тебя женщина самоотреченно любить тебя…
Я встаю. Одеваюсь….
Почему-то прощальный взгляд мой останавливается на анином велосипедике с вилами в мешке… Велосипедик давно стоит укоризненно, пыльно в сенях…
Давно я хотел убрать его на чердак или вообще выкинуть из дому, подарить детям…
А не убрал и не подарил….
Я выхожу из дому во двор к голубым елям моим. Завожу машину…
Слышится глухой, низкочастотный правительственный сигнал машины…
Кто там?..
Я открываю ветхие воротца свои: там стоит роскошный джип “Мерседес”.
Из джипа выходит худенький отрок бледноголовый…
Он говорит мне тихо, значительно:
— Я Николай Ивлев! Не слыхали?.. Олигарх. Мне принадлежат все подмосковные ПТО — полигоны твердых отходов… Ха-ха! Я мусорный олигарх!..
Но все, в конце концов, оказываются на моих полигонах в качестве твердых отходов…
И люди тоже… Сейчас много нищих и брошенных — и мы предоставляем им — ха-ха! — бесплатные коллективные могилы!.. Как в концлагерях…
Смутное время… Смутные общие могилы…
Я вздрагиваю от его хладных слов…
— Я вам сочувствую… Но я тороплюсь на самолет….
— Мне понравились ваши голубые ели… после моих голых полигонов они потрясающе смотрятся… Я покупаю у вас их…
— Вы лучше купите у меня альпийскую реликтовую черешню! Она потрясающе стимулирует мужскую потенцию! Как сто шпанских мух!..
— Черешни я тоже покупаю… Вместе с елями!.. Сегодня пришлю технику!..
— Я вернусь через два дня вместе с черешней… Тогда потолкуем…
….Я подумал, что, если я не привезу черешни, я продам ели, чтобы поставить памятник Капе…
Я закрываю ворота и уезжаю….
Он удивленно взирает на меня… Бледноголовый…
Такой юный, а уже олигарх… Мусорный олигарх…
Глаза у него вялые, выжженные… Бизнес высосал из него бессмертную душу и юную, улыбчивую, ликующую плоть…
Вот эти мертвецы — “новые русские” — хоронят Россию…
И я вспоминаю слова Христа: “Оставьте мертвым хоронить мертвых…”
И еще слова Святителя Григория Паламы: “Печально, когда по смерти душа прощается с телом, но еще страшней, когда она еще при жизни покидает человека…”
И вот такие — с усопшими, усохшими душами правят Россией нынче…
Увы… увы…
…Я давно уже купил новый японский чемодан взамен того, что я отдал Хасанхану Адамовичу Харонову…
И взял с собой все тот же мотоциклетный комбинезон, и кожаный шлем, и большую нейлоновую сумку для черешни…
…И вот я прилетел в Душанбе, и тот же рейсовый ветхий автобусик привозит меня в родной моей ночи в Фан-Ягнобские осенние, затаившиеся горы…
К моему родному Водопаду….
Я ставлю нелепый свой сверкающий чемодан на влажный песок у Водопада, как прежде, раздеваюсь и радостно встаю под водяные россыпи, летящие с огромной высоты…
Но что это?..
В эту ночь Водопад ледяной…
Осень хладная… зима ранняя…
Ледники обмерзают, скудно тают… скудно реки питают…
Я стою в Водопаде и слышу, как в летучей воде уже позвякивают, позванивают льдинки — Водопад обмерзает тайно, словно в обильных летящих жемчугах являются ледяные бриллианты…
Я стою и забывчиво мерзну, дрожу в летучих жемчугах и бриллиантах…
…О Боже! Но ведь никогда воочию я не видел жемчугов и бриллиантов, ведь персты и шеи возлюбленных дев и жен моих были мраморно прекрасны, но нежно бедно пустынны, и не знали они жемчугов и бриллиантов, а сами были живодышащими жемчугами и бриллиантами…
Но!..
Но что это?..
Этой ночью Водопад мой — ледяной! немой, безответный! не всхлипывает, не разговаривает со мной…
Не звучат сладостно голоса матушки моей, и Гули Сарданапал, и пастуха-локайца…
Водопад замерзает налету, становится тяжким, недвижным ледопадом, и голоса моих возлюбленных замерзают…
О Боже!.. лёд Прошлого пожирает говорливую живую святую воду Настоящего…
Но!..
Но я слышу чей-то иной голосок, шепот, шелест в Водопаде замерзающем…
— Царь Дарий! Я согласна! Пойдемте!.. Затеряемся, заблудимся, забудемся насмерть в золотых листопадах!..
Царь Дарий! У меня ведь нет никого на земле, кроме вас! Кроме вас! Кроме вас!.. Аааааа…
Это голосок Анны в Водопаде…
Только его слышу я…
Вот почему молчат другие мои голоса…
Вот почему они печально, одиноко, ревниво замерзают в леденеющем налету Водопаде…
Ангел Серебряные Власы, одна ты осталась у меня?.. одна не замёрзла?.. одна не стала льдом?..
Я выхожу из Водопада…
Как-то тревожно мне… хладно…
О Боже!.. Ужель не хладно, когда замирает, замерзает вечноживое, вечнотрепетное твое прошлое?
О Боже!.. Ужель замирают голоса твоего прошлого?..
Я надеваю кожаный комбинезон и кожаный шлем…
Только пальцы у меня голые, беззащитные…
Но я уже знаю, что коралловые эфы спят ночью бездонно…
Они устали жить… Им снятся Цари, которых они любили, ласкали и убили…
Они хотят уснуть навек и уйти к Царям…
Убийцы всегда тянутся к убиенным своим…
Они любят смерть больше, чем жизнь…
Они хотят жить в вечности, как великие Поэты, Цари, Пророки, Мудрецы… мамонты и саблезубые тигры…
….Я иду по тропе, где мы стояли, томились целомудренно с Гулей моей…
