Айрис Мердок - Ученик философа
Том сидел на ковре с Зедом и Адамом, бездумно играл с песиком и вполуха слушал болтовню Алекс.
Алекс говорила:
— Я вообще не пойму, что такое творится с городом в последнее время, и Шалунишка опять выбросил фонтан, тут, пожалуй, поверишь, что мы просто регулярно сходим с ума всем городом, может, это друиды, римляне и всякие древние языческие боги, что-то такое. Мне всегда казалось, что те две девчонки, что в Слиппер-хаусе, тоже как-то в это замешаны, они такую суматоху устроили в прошлую субботу. Что-то неприятное было в этой парочке. Хорошо, что они съехали.
— Съехали? — переспросил Брайан, — Когда?
— Во всяком случае, я надеюсь, что съехали. Сегодня рано утром я нашла ключи — их просунули в конверте в щель для почты. Ни письма, ни «спасибо», только ключи. Я, конечно, пошла посмотреть, все ли там в порядке, — они собрали все вещи, упаковали в сундук и чемоданы с запиской «за ними пришлют». Дом, кажется, в порядке, только на паркете в прихожей какое-то бурое пятно. Я решила, что больше их не увижу, но нет, примерно через час слышу, кто-то бежит по боковой дорожке к гаражу. Смотрю в окно — глядь, а это наша барышня.
Том, который начал прислушиваться, ахнул и отвернулся, неистово краснея.
— И вот она, вся растрепанная, бежит по траве как сумасшедшая. И мне очень не понравилось, что она пришла через парадный вход — им же велено было не путаться у нас под ногами, а ходить через калитку. Я думала спуститься, отругать ее и выяснить, почему они съехали так внезапно, уж, кажется, могли бы хоть из вежливости предупредить, и, ты знаешь, они меня ни разу не поблагодарили, даже на чай не позвали. Горничная-то, конечно, неотесанная, но девушка вроде бы уже взрослая, правда, говорят, она умственно отсталая, и я думаю, так оно и есть, в общем, я вышла, а она там звонит в дверь и дергает за ручку и кричит во весь голос. Потом как забегала вокруг дома, заглядывает в окна, пытается их открыть и кричит, как зверь какой. Обежала вокруг, увидела меня, и я говорю: «Чем могу служить?» — а она: «Где Перл?» — вот так прямо. Это горничная, и я говорю: «Она уехала, вернула ключи, ваши вещи все собраны», и только собиралась ее спросить, когда они заберут вещи, как увидела, что она не в себе, до этого плакала и вот-вот опять заплачет, и стоит и смотрит на меня, как будто с ума сходит, а потом без единого слова повернулась и помчалась по саду к задней калитке, только волосы развеваются, и больше я ее не видела. Ты представляешь?
— Она не умственно отсталая, просто очень застенчивая, — сказала Габриель. — В поездке к морю она была совершенно нормальная.
Габриель закурила, потом быстро погасила сигарету в пепельнице.
— Я подумал, что она немножко отсталая, — сказал Брайан. — Она от себя в тот день ни слова не сказала.
— Очень странная, спору нет, — ответила Алекс.
— Бедная девочка, — сказала Габриель. — Это все профессор Розанов виноват, говорят, он совершенно ею не занимался, он не любит детей.
— Когда это было? — спросил Том, — Сегодня утром?
— Да.
Том, не поднимаясь с колен, сел на пятки. Он начал считать вслух: «Среда, четверг, пятница…» Если Хэтти еще здесь… что это значит? Когда, по словам Перл, они уехали, в какой день Розанов забрал Хэтти, что случилось прошлой ночью? Может, Алекс просто ошиблась, или это было привидение? Что все это значит? А самое главное, что делать Тому? Может быть, ему надо сейчас что-нибудь сделать, и, возможно, даже немедленно? Изменит ли это что-нибудь? А вдруг — все изменит? Теперь ему казалось: если бы он верил, что все кончено, в этом был бы хоть какой-то покой. Ну да, а разве не все кончено, несмотря на этот ужасный визит? Какой это ужас вообще, что она вернулась вот так, до чего бессмысленно, совершеннейший кошмар…
Тут в комнату вошел Джордж.
Хотя дверь гостиной была закрыта, он, поднимаясь по лестнице, мог ясно слышать их голоса. Но слышал или нет — он изобразил удивление.
— О, да тут семейная картина и выпивка, а мне нальют?
— Привет, дорогой, — сказала Алекс, словно ждала его (хотя на самом деле не ждала). Она обычно не называла Джорджа «дорогим» ни на людях, ни наедине, и это слово прозвучало как лозунг или вызов.
— Налей своему брату, — сказала она Тому.
— Виски, дорогой Том, — сказал Джордж, подражая Алекс и улыбаясь.
Том налил виски, протянул Джорджу и спросил:
— А что, Розанов еще здесь?
— Нет, он далеко-далеко, покинул нас, ушел, мы его больше не увидим, он стерт из памяти, уничтожен, перешел в невидимый мир, без мысли и движения, единственное, необходимое, короче, его больше нет.
— Он уехал из Эннистона?
— Вместе с очаровательной малюткой. Что за девочка была, какая головка цвета слоновой кости, молочно-белое тельце, огромные фиалковые глаза, и как они сверкали! Какие грудки, какие бледные бедра, и как она сопротивлялась, рыдала и целовалась.
— Что ты несешь? — сказал Том.
— Он намекает, что он ее поимел, — отозвался Брайан, — Врет, конечно. Он живет в мире своих фантазий. Как всегда.
— Твое здоровье, Алекс, — сказал Джордж.
— И твое, дорогой, — ответила Алекс.
— Твое здоровье, Габриель, милая Габриель. — Джордж поднял стакан.
— И твое… — Габриель покраснела от приятной неожиданности, улыбнулась и подняла стакан.
Вдруг всем стало очевидно, что в комнате присутствует Руби. Она, должно быть, вошла за Джорджем и села на стул у стены, наблюдать: большая, смуглая, молчаливая.
— Какие люди! — заметила Алекс, но не стала прогонять Руби.
— Я за то, чтобы Джордж ушел, — сказал Брайан, — А ну, вали отсюда.
— Это мой дом, — ответила Алекс, — Не нравится — уходи сам.
— Ну хорошо, давайте по-другому, — произнес Брайан. — Думаю, мы имеем право задать Джорджу несколько вопросов.
Они все стояли, кроме Руби и Адама, который все еще сидел на полу. Джордж уселся у камина. Пухлое лицо выражало восторг, почти экстаз, и светилось странным нежным светом, как тогда, в четверг вечером, когда Том гадал, не спятил ли брат.
— О, что толку спрашивать Джорджа, — сказал Том, — Он просто соврет, и в этом не будет его вины.
— Не будет его вины?! — переспросил Брайан, поворачиваясь к Тому. Брайан заметно разозлился, но сдерживал себя.
— Ну будет, но какого черта, такая каша заварилась, вопросами ее уже не расхлебать и ничего не поправить.
— Я не очень понимаю, что ты имеешь в виду…
— Давайте допросим Тома, — сказал Джордж. — Спроси его, где он был в четверг вечером.
— А сам-то ты где был? — спросил Брайан.
Джордж сказал:
— Полагаю, вы все знаете, что Розанов предлагал девочку Тому. Габриель, ты знала?
— Нет, — ответила Габриель, снова багровея.
— Ты разве не читала про это в газете?
— Да, но мне показалось, что это все чепуха, я ничего не поняла и даже не пыталась…
— Старайся хоть как-то понимать, что вокруг тебя происходит, — посоветовал Джордж, улыбаясь.
— Хорошо, — робко ответила Габриель.
— Розанов очень рассердился на Тома и написал мне об этом в письме.
— Розанов написал тебе обо мне? — спросил Том.
— Да, он считает, что ты вел себя очень плохо. Оттого и вышел тот скандал в саду, а всё свалили на меня. Том, со свойственной ему деликатностью и хорошими манерами, решил спеть даме серенаду под аккомпанемент своих пьяных друзей.
— Неправда…
— В самом деле? — спросил Брайан. — Так где же ты был в четверг вечером?
— У Дианы Седлей…
— Вот видите, — вставил Джордж.
— Не в этом смысле.
— Вы, кажется, успели довольно хорошо поладить, когда я пришел, — сказал Джордж. — От тебя разило пудрой.
— Ох, — выдохнула Габриель.
— Между мной и миссис Седлей ничего не было, — ответил Том. — Ты это прекрасно знаешь. Ты все пугаешь, потому что хочешь замести свои собственные отвратительные преступления.
— Я не знаю, что ты делал с девочкой Розанова, — сказал Джордж, — но, судя по всему, ты вел себя как невежа, а она — как…
— Хватит, — оборвал Том.
— Ну ты еще начни защищать ее честь. Разве не странно? Том, кажется, может творить что угодно, и все равно он сэр Галахад[135], а стоит мне ошибиться — и меня объявляют преступником. Вы слышали, он только что распространялся о моих преступлениях.
— Я не имел в виду ничего грандиозного, а только твои злобные выдумки.
— Джордж позорит семью! — произнес Брайан, понимая, что говорит бессвязно, и от этого злясь еще больше.
— Я согласна с Джорджем, — сказала Алекс.
— Я тоже, — сказала Габриель, — Я чувствую, что Джордж вернулся к нам; с тех самых пор, как спас Зеда, он спасен, он вернулся, мы его потеряли, это все наша вина, мы все преувеличиваем то, что он делает, все преувеличивают, мы бросаемся на каждую мелочь и называем его злодеем.
