Ава Деллайра - Письмо на небеса
– Я тоже, – кивнула Кристен. – Но я знаю таких, как он. Он непостоянен. Такие, как он, заводят себе подружек только на время.
– А Тристан тоже из таких? – спросила я, желая правильно ее понять.
Кристен рассмеялась.
– До встречи со мной – да, – призналась она.
– Но она меня изменила! – воскликнул Тристан. – Я – живое доказательство того, что это возможно.
– Может, ты изменишь Ская, – предположила Кристен.
– Мы с прошлой недели даже не говорили с ним. Не знаю, нравлюсь ли я ему.
– Мне кажется, нравишься, – сказал Тристан. – Все-таки он позвал тебя прокатиться на своем секс-мобиле. А не говорит он с тобой с тех пор потому, что нервничает в твоем присутствии. Парни, знаешь ли, тоже могут стесняться.
Мне сложно поверить, что я заставляю Ская нервничать, но, надеюсь, Тристан прав.
Обед закончился, а я все еще не знала, как быть с Эваном. На алгебре я села подальше от него и пыталась не смотреть в его сторону. После урока я долго возилась с папкой, убирая в нее тетрадь и несколько раз открывая и закрывая зажим, рассчитывая, что Эван уйдет. Однако, подняв взгляд, обнаружила, что он стоит рядом.
– Ты получила мою записку?
Я несколько секунд тупо смотрела на него.
– Да.
– Это «да» означает, что ты получила ее или что ты пойдешь со мной на танцы?
После слов Ханны и Кристен я поняла, что мои шансы получить приглашение от Ская почти равны нулю, тем более что осталась всего неделя. Да и трудновато было сказать «нет» Эвану и его вырезанному из картона сердцу.
– О. М-м. Да, пойду, – ответила я и добавила: – Но не могли бы мы встретиться в школе? Я буду занята перед самыми танцами.
Я видела по телевизору разные версии свиданий, проходящих перед танцами – как девушки в атласных платьях сидят в каком-нибудь «Стейк-хаусе», нарезают на крошечные кусочки антрекот, который все равно не доедят, и попивают коктейль «Ширли Темпл» или «Девственная пинаколада»[32], а парни торопятся доесть, чтобы побыстрее перейти к делу. Друзья Эвана, наверняка, себя так и ведут. О чем мне с ними говорить?
Мне, если честно, не хотелось, чтобы он заезжал за мной. Сама мысль о том, что он войдет в наш тихий дом и увидит его изнутри, была невыносима. И не хотелось, чтобы отец вынужден был изображать радушие и доставать фотоаппарат, чтобы нас заснять. Мы больше не фотографируемся.
Эван все еще смотрел на меня, и я решила дать ему возможность отказаться от свидания со мной:
– Знаешь, ты можешь пригласить кого-то другого, кто сможет с тобой поужинать перед танцами. Я пойму. И не обижусь.
– Нет, все нормально, – ответил он. – Но после танцев ты будешь свободна?
Похоже, для него важно было только одно: сможет он потом пообжиматься или нет.
– Да, конечно, – пробормотала я.
Так что я пойду на первые в своей жизни танцы. С Эваном Фридманом и его корявым красным сердцем. А должна была пойти туда со Скаем.
Я смотрела, как собиралась Мэй на свои первые танцы в девятом классе. Как она наряжалась в красное платье – шелковое, а не атласное. Она была такой прекрасной. Полной жизни. Ее кавалер, Джастин Альварес – выпускник, приколол к ее корсажу букетик. Я наблюдала за ними, спрятавшись за дверью. К тому времени папа с мамой уже разошлись, но оба хотели проводить сестру на ее первые танцы, поэтому мама пришла к папе домой. Она сфотографировала Мэй, а папа пожал руку Джастину и сказал:
– Вернитесь к двенадцати.
У меня было такое чувство, будто одетый в красивый костюм парень уводит мою сестру прочь, в ее новую жизнь, которая была так далека от меня. Мне очень хотелось пойти с ними.
Мэй вернулась в два часа ночи и на цыпочках прошла в свою комнату. Она позвонила папе, сказала, что потрясающе проводит время, и умоляла его разрешить ей задержаться подольше. Он согласился и отправился спать, я же лежала в постели без сна, глядя в окно на луну и ожидая сестру. Услышав, что она вернулась, я открыла дверь в ее комнату.
– Ты должна это услышать, – сказала она и поставила диск. Заиграла песня The Lady in Red.
Мы слушали ее снова и снова. Я лежала на постели и смотрела, как Мэй распускает волосы, падающие кудрями ей на плечи, кладет вынутые заколки-невидимки на комод и стирает с губ помаду. Потом она опустилась на кровать рядом со мной и закрыла глаза. А песня все играла и играла.
Мэй заснула прямо в своем красном платье. Пайетки на подоле помялись, зажатые между ее бедром и простыней. Я никогда не видела никого прекраснее нее. Подумает ли обо мне когда-нибудь кто-нибудь так же?
Искренне ваша,
Лорел
Дорогой Аллан «Рокки» Лейн,
Мне хотелось узнать, чем вы занимались еще, кроме того что озвучивали говорящую лошадь, поэтому я поискала о вас информацию в интернете. Я нашла ваше фото и сильно удивилась – оказывается, вы были очень красивым мужчиной. Ковбойского типажа. Жестким и добрым одновременно. До сих пор я представляла вас с мордой мистера Эда.
Я обнаружила, что вы росли в Индиане и бросили школу, потому что мечтали стать звездой Голливуда. Перед тем как стать мистером Эдом, вы были Гарри Леонардом Алберсхартом из Индианы, а затем Алланом Лейном – актером по прозвищу «Рокки». В статье говорилось, что вы сыграли в тридцати малобюджетных вестернах категории «В», разъезжая по съемочным площадкам на лошади по имени Блэк Джек. Странно, что даже мечты иногда превращаются в работу.
Интересно, снимаясь в вестернах 1948 – 1949-х годов, воображали ли вы, как галопом летите на лошади через пустыню, стремясь куда-то еще? Может быть, и не о такой актерской жизни вы мечтали, желая стать звездой, но, будучи мистером Эдом, вы галопом влетали в гостиные, осчастливливая множество людей, которые вас любили. Я это знаю.
Тетя Эми с самого детства смотрела вместе с мамой ваш сериал. Мне кажется, он напоминает ей о том времени, когда мир вокруг казался безопасным. Глядя на вас, мы искренне, от души хохочем. Говорящая лошадь идет к зубному, звонит кинозвездам, слишком много смотрит телевизор. И там никогда не происходит ничего по-настоящему плохого.
Мне бы хотелось, чтобы тетя Эми встретила кого-то вроде вас. Кого-то, кто мог бы ее рассмешить и здорово выглядел в ковбойской шляпе, касаясь ее широких полей пальцами в знак приветствия. Если бы вы оказались здесь, то достаточно было бы заговорить голосом мистера Эда, и тетя покатилась бы со смеху. Но у тети нет вас. Вместо вас у тети приверженец Христа, который ей так и не перезвонил.
Я смотрю, как она по утрам надевает передник перед уходом на работу, и почти вижу дни, простирающиеся перед ней подобно пустыне. Пусть ваши желания сбылись и не совсем так, как вам того хотелось, вы все равно насколько возможно исполнили свою мечту. Тетя же работает в закусочной Casa Grande, куда приходят обедать люди, по виду которых можно сказать, что они предпочли бы есть в каком-нибудь другом месте. Повара кладут в сэндвичи слишком много курицы и салата, а сверху бухают на скользкие ломтики помидора мороженое, даже не удосуживаясь его размазать. В результате начинка просто вываливается.
На прошлой неделе тетя попросила зайти к ней на работу. Я пришла к концу смены. Заняты были только три столика. В другом конце зала сидел мужчина в футболке с надписью «Воздержание: эффективно на 99,9 %» и изображением Девы Марии с маленьким Иисусом на руках. Допив холодный чай, он втянул через трубочку оставшиеся на дне стакана кусочки льда и, не дождавшись добавки, щелкнул пальцами. Тете Эми он, скорее всего, не понравился из-за принта на футболке. Она подошла к нему без кувшина с чаем и сказала, что так подзывать официантку – грубо. Они принялись спорить, и все это закончилось тем, что управляющий не взял с мужчины денег за чай. Сидящие рядом со мной отказались от картофеля фри, потому что его пережарили. Тетя Эми за стойкой чихнула себе в ладонь и, улучив момент, когда никто на нее не смотрел, дотронулась до тарелки с новой порцией картошки. Меня это поразило. Как может делать подобное человек, верующий в Иисуса Христа? Но у нее тяжелая работа.
Танцы будут в эту пятницу (слава богу, на этой неделе я живу у папы). Однако тетя Эми увидела этот день отмеченным в школьном календаре и, зная о приближающейся дате, решила после смены провести со мной беседу. Она внушала мне вести себя на танцах благоразумно и прочитала лекцию о том, что танцевать нужно, не слишком сближаясь с партнером. «Оставь место для Духа Святого между вами», – добавила тетя. Вас бы, наверное, это рассмешило, да и она сама попыталась выдавить улыбку, но вряд ли это была шутка. Тетя Эми напомнила мне об опасных грехах, а затем спросила, не хочу ли я пойти с ней за покупками. Мне, конечно, нужно было платье, но я не собиралась покупать его с ней: она не одобряет тонкие лямки на одежде, а все бальные платья или с ними, или вообще без них. Наш поход по магазинам кончится тем, что я куплю строгое платье и буду вынуждена его надеть, поскольку иначе меня замучает чувство вины. Я ответила тете, что мне много задали на дом, и она дала мне двадцать долларов. Мне не хотелось говорить ей, что на это платья не купишь, поэтому я взяла их и – хоть мне и было стыдно – решила, что теперь до самого конца года смогу покупать печенье с арахисовым маслом.
