Ольга Лукас - Тринадцатая редакция
– Да всё нормально, – так же шепотом ответил Шурик. – Всё нормально, правда, не парься. Ты в самом деле у нас самый старательный, а мы – разгильдяи. Как нас без тебя московское начальство не разогнало за бесхозяйственность – до сих пор не понимаю.
И никакой иронии в этой фразе замечено не было – даже внимательным шемоборским шпионом, именно в этот момент сканировавшим здание и отметившим в своём докладе, что тут-то точно – что написано на вывеске, то и есть. Чистая лавочка. Свободная касса.
Это всё потому, что Шурик – самый искренний человек из всех ныне живущих.
Даниил Юрьевич всегда знает, как именно тот или иной сотрудник должен войти в коллектив. Кому-то он сразу обо всём рассказывает, кому-то намекает, а Денису решил совсем ничего не сообщать. И остальных о его умении не стал информировать – до поры до времени. «Подходящий парень, талантливый, при правильном подходе из него выйдет толк», – кратко пояснил он. С такой же точно рекомендацией (только вместо слова «парень» там фигурировало слово «девочка») в команду вошла и Наташа – старательная и исполнительная во всём, что касалось работы секретаря, но так и не сумевшая пока найти ключ к своему таланту.
– Костя, на какой минуте ты почувствовал, что защиту ломают? – вместо приветствия спросил шеф, когда вся компания ввалилась к нему в кабинет. Но перед этим он всё же небрежно стукнул мизинцем правой руки об указательный палец левой, чтобы все были спокойны: защита установлена, можно говорить.
– Простите, на какой минуте – чего? – поправил очки Цианид. Если шеф называет его Костей, значит, жди подвоха.
– Так вы знали, что он… – начал было Шурик.
– Погоди, – остановил его шеф. – Ну, так что. Сколько прошло времени с того момента, как мальчик вошел в комнату, до того, как ты почувствовал его присутствие?
«Видимо, господин Выскочка-в-костюме считает себя слишком важной персоной для того, чтобы обращать своё царственное внимание на скромных практикантов вроде меня, – подумал Денис. – Надеюсь, Даниил Юрьевич сурово отчитает его!»
– Яне засекал время. Это серьёзный просчет, я знаю, – прикусил губы господин Выскочка-в-костюме. Он только что публично признался, как ему показалось, чуть ли не в служебном преступлении. Такой позор смывается только увольнением!
– Очень серьёзный, просто ужасный, – издевательски кивнул Даниил Юрьевич. – Я сам только через полчаса понял, что с ним не так, а Галина с Мариной его и вовсе за шемобора приняли. Да не смотрите вы на него с ужасом! Мальчик – Читатель, все помнят, что это значит?
– Это которые слышат желания? – уточнил Лёва.
– Которые слышат, точно, – весело покивал шеф, – или читают. В зависимости от того, как на это посмотреть.
– Посмотрим на это с оптимизмом! – воскликнул Виталик, яростно пожимая руку Константину Петровичу. – Он пытался подкопаться под твою защиту, но ты не поддался! Цианид – чемпион!
– Подхалим! – не поддался на лесть тот. – Всё равно с тебя отчёт за неделю.
– Ага, – вредным голосом сказал Лёва. – До этого считалось, что Читателю любая защита – до фонаря.
– Ну, Денис ещё неопытный Читатель, – заступился за своего практиканта Шурик, – а вот когда я научу его всему, что умею и знаю сам, он от хвалёной циани-довой защиты камня на камне не оставит!
«Интересно, из чего он сделал вывод, что я – неопытный читатель?» – удивился Денис. Он был даже слегка уязвлён этой фразой, но потом решил, что читать книги и читать рукописи – это два совершенно разных дела и Александр Андреевич, вероятнее всего, знает, о чём говорит.
– Слушай, я не понял, ты против своих, что ли? – рыкнул на Шурика Лёва.
– Да я понарошку же! – обиженно засопел тот.
– Не забывайте только, что мы тут все – свои, – пресёк насилие шеф. – И успокойтесь, пожалуйста, пора парня в курс дела вводить, а то он уже решил, что я – такой же псих ненормальный, как и вы четверо. Кстати, господа психи, вам не мешало бы разойтись по палатам и вернуться к работе. Костя, от нас по-прежнему ждут отчёт по продажам. Поторопи Галину и Марину, как ты это умеешь. Виталик, причешись как-нибудь на днях. Это довольно занятно, уверяю тебя. И потрясающе эффективно, в плане изменения имиджа. Лёва. Молодец, что не сорвался.
– Да я почти сорвался, – опустил голову тот. – Так стало противно – и на себя, и на него разозлился, на себя даже сильнее, пошел в бар – а тут носитель, так что я просто не успел как следует напиться и всё сокрушить.
– Похвальная самокритика, – перебил его шеф, – но излишняя. Дело доведено до конца и скоро будет забыто, ты в норме, настолько, насколько можно быть в норме после такого. Иди, последи, чтобы Виталий не вздумал причёсываться прямо сейчас, а для начала разобрался с твоей новой находкой.
– Слушаюсь! Уж я за ним прослежу! – повеселел Лёва и подтолкнул Виталика к выходу. – Пошевеливайся, очкарик, сейчас нам откроется страшная тайна!
– Сейчас нам откроется страшная дверь, – возразил Виталик, храбро берясь за ручку.
Даниил Юрьевич всегда чувствует, когда лучше отправить сотрудника домой после успешно (или неуспешно) выполненного задания, а когда – дать ему какое-нибудь пустяковое поручение, чтобы он не ушел в себя, не замкнулся, не заперся в четырёх стенах. Когда Лёва с Виталиком, а следом за ними и Константин Петрович, сообразивший, что с его способностями ничего не случилось, просто практикант попался с сюрпризом, отправились по своим делам, шеф наконец сжалился над Денисом и ввёл его в курс дела. Очень поверхностно и отстранённо. Остальное тот должен был понять и выучить сам – так уж у мунгов заведено. Если хочешь что-то узнать – найди того, кто это уже знает, и задай ему правильный вопрос. Если хочешь чему-то научиться – найди себе учителя и учись сколько влезет.
– Ну вот, кажется, в общих чертах я познакомил тебя с нашим сумасшедшим домиком, – подвёл итог Даниил Юрьевич. – Вопросы, предложения, заявления об уходе – будут?
– Один вопрос, – Денис внимательно посмотрел на Шурика, просветлённо пялящегося в потолок. —
Необходимо ли мне взаимодействовать с остальными членами команды или можно будет ограничиться вами и Александром Андреевичем?
– Это следует воспринимать как заявление об уходе? – поднял бровь Даниил Юрьевич.
– Нет, я просто интересуюсь.
– Тогда – необходимо.
– А Александр Андреевич – это у нас кто? – очухался Шурик.
– Вообще-то это у нас ты, – скорбно произнёс Даниил Юрьевич.
День второй
Было осеннее дождливое питерское утро, одно из тех, что позволяют жителям города узнать себя чуточку лучше. Если питерец выглядывает в окно, обнаруживает за ним эту серую, неприветливую хмарь, задёргивает шторы и укладывается обратно в постель, притворяясь неизлечимо больным, диагноз ясен: ему срочно надо искать такое занятие, ради которого он, несмотря ни на что, выскочит на улицу и побежит к своей цели, не замечая лужи, чужие автомобили, красные сигналы светофоров и другие мелкие препятствия. Ну, а если у него есть возможность провести этот – не слишком, будем говорить честно, погожий – день дома, нежась в кровати и попивая горячий чай, а он придумывает себе срочное дело и выскакивает на улицу, лишь бы только поменьше общаться со своими домашними, то и тут всё понятно: с отношениями в семье надо что-то делать.
А бывает и так, что человек охотно провёл бы этот день дома, на Канарских островах, в заброшенной психиатрической лечебнице, в жерле вулкана, да даже пусть на улице, на продуваемом всеми ветрами перекрёстке, – лишь бы не там, где его ждут. Но он всё равно туда идёт. Не потому, что герой. А потому что ему надо быть там – и точка.
На улице Большой Монетной, во дворе одного из домов, шел неприятный разговор о больших деньгах. Некий студент, мечтая открыть собственное дело, занял у серьёзных людей крупную сумму. Дело он так и не открыл – побоялся, а деньги постепенно потратил. Даже непонятно, на что. Только были – и нет их. А серьёзные люди позвонили и сказали: «Ну, и как мы собираемся расплачиваться?» Студенту было нечего на это ответить. Тогда через неделю ему позвонили менее серьёзные люди и сказали, что надо встретиться и поговорить, потому что теперь он – их должник.
Буквально за день до этой встречи, не предвещавшей ничего хорошего, перед должником забрезжила надежда. Впрочем, сейчас с каждой минутой она гасла на холодном осеннем ветру.
– Пожалуйста, пожалуйста, подождём ещё пять минут. Вдруг пробки? Обидно будет, если он приедет, а вы уже меня убиваете! – бормотал студент, отступая к глухой стене дома. Группа бородатых громил надвигалась неумолимо, как цунами. Он видел такое в кино и знал, что в последний момент помощь обязательно подоспеет.
– Слышь, Костыль, может, за гаражи зайдём, а то вон окно какое-то на пятом этаже, – поигрывая кастетом, сказал один из громил.
– Да спокуха, там бабка глухослепая живёт. Никаких свидетелей не будет, – беспечно откликнулся тот, кого называли Костылём – видимо, главарь. – Ну чё, парни, поразомнёмся? А то стоим колодами, мёрзнем только зазря.
