Таня Валько - Арабская жена
Мы все заливаемся смехом.
— Значит, ты думаешь, что не успеешь все это уладить? — Я снова начинаю нервничать и чувствую, как к горлу подкатывает ком. Как легко сейчас вывести меня из равновесия! — Может быть, твое посольство чем-нибудь поможет?
— Ты шутишь? Господа из посольства только и делают, что отращивают животы на жирной польской еде, заколачивают сумасшедшие деньги и хлещут водяру на дипломатических приемах, — с отвращением произносит Ахмед. — Говорят, наш посол — законченный алкоголик! — возмущается он. — Мы ведь мусульмане, мы не должны пить спиртного… по крайней мере, не крепкие напитки и не каждый день. В нашей стране алкоголь запрещен!
— Ясно, потому они и расслабляются в чужих краях, — вставляет мама.
— Так и есть. Запретный плод сладок, — вздыхает Ахмед.
— Так что же будет? Что же будет?! — впадаю в панику я.
— Только спокойствие может спасти нас. — Ахмед крепко придерживает меня. — У нас ведь еще целый месяц.
— И что, тебе придется ехать туда и самому бегать по инстанциям, оформляя документы? — Мне становится страшно: вдруг он уедет и больше не вернется! — Я никуда тебя теперь не отпущу! — восклицаю плаксивым голосом.
— А для чего же, по-твоему, существуют родственники? — Он гладит меня по голове и хитро улыбается.
— Родственники? Ты мало мне рассказываешь о них, — говорю я, изумленная тем фактом, что у него есть родственники. — Если подумать, я ничего не знаю о твоей маме, о твоем отце, о братьях, сестрах…
— Они замечательные, но совсем не такие, как люди вашей страны, — задумчиво произносит Ахмед. — Они более непосредственны, искренни, доброжелательны. В моей стране никому не приходится просить о помощи: для нас, арабов, помочь в чем-то другому человеку — большая честь. Мы делаем это во имя Аллаха.
— А у нас все друг другу только завидуют и ставят подножки, — с грустью констатирует мама.
— Может быть, не всегда, но по большей части именно так все и происходит, — соглашается Ахмед. — Это печально, но в утешение вам я скажу, что таким образом дела обстоят не только в Польше — так во всех странах, где властвует коммерция. В погоне за карьерой, деньгами и общественным положением люди забывают о старых добрых обычаях.
— Хотелось бы мне увидеть эту твою отчизну! Молочные реки, кисельные берега… — говорю я.
— Мы туда поедем, не беспокойся.
— Не так скоро. Сперва нам предстоит пройти все брачные формальности, а это, как видишь, не очень-то просто. — Я охлаждаю его пыл: арабские страны вызывают у меня одновременно интерес и страх. О них ведь столько всего говорят…
— Моя сестра Малика работает в министерстве, причем не уборщицей, — заявляет Ахмед. Сейчас он пребывает в отличном настроении.
— О-о! — Мы с мамой приятно удивлены.
— Я уже говорил с ней. Все необходимые документы будут готовы в течение недели. Так что можно уже определять дату свадьбы и покупать платье.
Мы, словно малые дети, кричим и хлопаем в ладоши.
— Зачем же тогда было так пугать нас?! — Я бросаюсь на Ахмеда и прижимаюсь к нему округлившимся животом.
— Пойду-ка я в кухню готовить ужин. — Мама дипломатично оставляет нас, и в ее голосе я слышу удовлетворение.
Я касаюсь языком полных губ Ахмеда, затем впиваюсь в них страстным поцелуем, слегка покусывая. Не знаю почему, но сейчас меня переполняют мысли не о материнстве, а о сексе. Я стала невообразимо пылкой, даже развратной. Бедный Ахмед сперва боялся, что мы навредим ребенку, но однажды я взяла его с собой к гинекологу.
— Любовь, в частности физическая, — лучшее лекарство от стресса. Если только нет противопоказаний, а у вас я их не вижу. Итак, можете заниматься любовью сколь угодно часто. — Таковы были рекомендации врача, и с тех пор мы с Ахмедом весьма усердно их придерживаемся.
— Не стоит покупать или шить свадебное платье в нашем городке, — решительно говорит мама. — Тебе ведь придется раздеваться, и тогда ты уже ничего не скроешь. Люди станут трепать языками, сплетни дойдут до школы, и кто знает, что выдумает школьное начальство, чтобы усложнить тебе жизнь!
— И как же нам поступить? — спрашиваю я, отрываясь от учебников.
— Надо поехать в Познань и выбрать что-нибудь там. В Познани можно купить и готовые приглашения.
— Блестящая идея, — соглашаюсь я. — Когда мы едем?
— В ближайшие выходные.
— Позвоню Ахмеду и расскажу ему. — Я вновь поворачиваюсь к письменному столу.
— Да, и пусть он составит список своих гостей, чтобы я одним махом написала все приглашения.
— Спасибо, мама, ты у меня замечательная. О свадебном обеде я вообще пока не думала. Да и кого тут приглашать?
— С нашей стороны соберется человек двадцать, — говорит мать. Она выглядит счастливой и воодушевленной. — И отцу твоему следовало бы сообщить.
— Это твое дело. Для меня он не существует.
— Однако формальности необходимо соблюсти. Лишь бы только вместе с ним не явилась эта его молоденькая потаскушка! — Мама грустно вздыхает. — Ну, думаю, у него достаточно ума и совести, чтобы не брать ее с собой. Хотя от такого человека всего можно ожидать…
Суббота — идеальный день для совершения покупок. По-видимому, так считаем не только мы: город осаждают толпы народа. Я как раз нуждаюсь в небольшом отдыхе, да и в зубрежке пора сделать перерыв. Я уже не в состоянии усваивать даже простейшие правила, а о решении математических задач и говорить нечего. Хорошо, что у Ахмеда есть склонность к точным наукам и он помогает мне.
— Слушайте, — говорит Ахмед и предлагает нам с мамой блестящий план на сегодняшний день: — Поговорил я со своими однокурсницами, порылся в местных газетах и нашел несколько неплохих свадебных салонов. Там мы непременно подберем что-нибудь стоящее, а затем, дорогие дамы, я приглашаю вас пообедать в ресторане.
Мы оказываемся перед просторным салоном эксклюзивных моделей. Я смотрю на маму, на ее стоптанные туфли, затасканный свитерок и потертую юбку. Да и на мне вся одежда выглядит куцей и слишком тесной, будто с плеча младшей сестренки. Я неуверенно поглядываю на Ахмеда: кто-кто, а он выглядит прекрасно, и заметно, что одеваться он привык в магазинах высшего класса. На нем легкий весенний костюм в неброскую полоску, отглаженная рубашка, удачно подобранный галстук и блестящие кожаные туфли. Единственное, что немного не вписывается в образ, — это шелковый шарф на шее, с которым Ахмед с некоторого времени неразлучен.
— Кажется, этот магазин не для нас. — Я испуганно хватаю его под руку.
— Ну что ты выдумываешь?! — сердится он и упрямо стоит на месте.
— Здесь дорого, ужасно дорого! — лепечу я, не переводя дыхания.
— В конце концов, женятся люди раз в жизни. Не так ли, мама? — Он пытается найти поддержку у будущей тещи, но та молчит, рассматривая выставленные в витрине туалеты.
— Что-что? — наконец произносит мама.
— Милые дамы, заходим. — И Ахмед настежь открывает перед нами большие стеклянные двери.
Все, теперь назад пути нет. Я уже чувствую: выйдем мы отсюда не с пустыми руками.
Продавщицы сначала воспринимают нас с прохладцей, безжалостно оценивая взглядом. По их мнению, мы только морочим им головы. Все равно такие бедняки, как мы, купить ничего не смогут — лишь посмотрят, потрогают, помечтают… Такое отношение к клиенту всегда выводит меня из себя. Я принимаюсь выбирать вещи, не обращая внимания на цену.
— Рекомендую вот этот небольшой щадящий корсет. — Молодая девушка, единственная любезная продавщица в этом магазине, приносит мне резиновые трусики с высоким поясом. — Ты почувствуешь себя увереннее, если наряд будет скрадывать живот. Полчаса вполне можно выдержать.
— Вот, поглядите-ка! — восхищенно кричу я Ахмеду и маме. — Такой корсетик не только на свадьбу, но и на выпускной экзамен подойдет! То, что нужно!
Я прикусываю язык, но, как всегда, слишком поздно. Продавщицы посмеиваются в кулак, а мама заливается густым румянцем.
— Ох, Доротка, Доротка, — стыдясь, причитает она.
Нам удается купить абсолютно все в одном месте — начиная с платья невесты и костюма жениха и заканчивая приглашениями и декором для свадебного стола. Через два часа мы выходим, нагруженные покупками. Оставляем пакеты в машине Ахмеда и в отличном настроении отправляемся гулять по городу. Какой же замечательный все-таки у меня жених! Зная, что у мамы нет денег на элегантный туалет, он тащит нас в бутик и покупает ей шикарный костюм, а к нему, разумеется, туфли и сумочку.
— Не надо было, Ахмед, правда, не надо. — Маме неловко, но я вижу, что она довольна.
Я так счастлива!..
— Ахмед, Ахмед! — вдруг кто-то кричит прямо за нашей спиной.
Ахмед вздрагивает, но идет дальше, не замедляя шага.
— Ахмед, чтоб тебе пусто было, ты что, приятелей не узнаешь?! — Смуглокожий франт преграждает нам путь. — Как же так? Сколько лет, сколько зим! Куда ты подевался? — Похлопав Ахмеда по спине, он бросается ему в объятия.
