Владимир Царицын - Его турецкий роман
…Он, правда, в прошлом, но ведь недалеко. Всего в нескольких километрах от этого места. И он будет меня искать, потому что я его вещь. Он не любит расставаться с вещами, к которым привык. Не отдавай меня ему! Слышишь! Если он найдет меня, не отдавай! Ради бога!
- Ну, что ты? Конечно, не отдам, - попытался успокоить ее Пругов, обняв за плечи, и подумал: "Чует мое сердце - дело не обойдется без мордобоя. В принципе это нормально. Цивилизованные переговоры в присутствии адвокатов обеих сторон, занудно-дотошное копание в пунктах брачного контракта, судебная волокита - это не наше, не российское решение треугольного вопроса. У нас все проще и намного эффективнее. Чистим друг другу рожи и женщина достается победителю.
И почти всегда встреча мужа и любовника заканчивается дракой. Или начинается с нее. В любом случае, драка неизбежна. Иногда, конечно, бывает, что все спорные вопросы решаются чинно и благородно, но редко. А по западному образцу и того реже - много еще времени должно пройти, чтобы простые мужики и бабы, коих большинство на российской земле гурьбой свалились в пучину западных либеральных ценностей и чуждого менталитета. Все к этому идет, но… пока главенствует сила… Эх, давненько не приходилось драться! Но ничего, как-нибудь.
Не зря же я трижды в неделю хожу в тренажерный зал, да и не забылись еще Гришкины уроки".
Лет пять назад, когда Пругов писал роман о преступлении, случившемся в одной из спортивных школ восточных единоборств
(раскрывал преступление все тот же следователь прокуратуры Макс
Шатохин), ему пришлось не только запомнить специфические названия ударов и блоков, но и отработать их физически. Пругов был глубоко убежден - если писатель берется за изложение темы доселе ему неведомой, то он должен изучить предмет описания достаточно хорошо.
Неточностей быть не должно. Будучи таким принципиальным он попросил своего приятеля опера Гришу Иваницкого, обладателя третьего дана по джиу-джитсу преподать ему несколько уроков. И два месяца ежедневно ходил в спортзал стадиона "Динамо".
- О чем ты думаешь? - из Надиных глаз сквозили напряженность и беспокойство. Наверное, эйфория от ощущения свободы стала потихоньку ее покидать и она поняла, что просто так муж ни за что не оставит ее в покое, что он будет ее искать и когда найдет, произойдет нечто ужасное, то, чего она боялась, потому что очень хорошо представляла себе последствия.
- Я думаю, что если твой муж заявится сюда за тобой, я набью ему морду.
- Он сильный. Ты знаешь, какой он сильный?…
- Ну, откуда мне знать?
Пругов вспомнил Надиного мужа. Да, слабаком его назвать было сложно.
Когда они с Надеждой совершенно чужими и отстраненными вернулись на яхту, ее муж уже проснулся. По-видимому, у него страшно болела голова - вид у него был угрюмый, и он постоянно морщился и тер виски. Впрочем, маска угрюмости была его истинным лицом, так решил
Пругов, внимательно, но осторожно рассмотрев соперника. Лет сорок, может, немного меньше. Достаточно высокий и широкоплечий, руки длинные и мускулистые, а пальцы короткие и толстые. Почему-то Пругов обратил особое внимание на ногти - они были плоские, широкие, коротко остриженные, словно вросшие в твердые тупые окончания пальцев и ороговевшие. Типичные руки бизнесмена-нувориша, заработавшего первоначальный капитал на торговле "сникерсами" и жевательной резинкой и ушедшего по мере финансового взросления в джунгли среднего полулегального бизнеса, так и не ставшего крупным.
Конечно, угрюмость Надиного мужа была отчасти вызвана его похмельным состоянием, но только отчасти. В принципе, его лицо можно было назвать красивым, если бы не слегка тяжеловатый подбородок, немного выдающийся вперед и излишне густые брови, сросшиеся на переносице.
Именно эти черты лица придавали его облику угрюмый вид и сходство с первобытным человеком. Если бы он попробовал улыбнуться, возможно, такое сходство стало бы менее заметным. Впрочем, некоторым женщинам нравятся такие тип/ы/. Им даже нравится жестокость, живущая в глазах их избранников, они принимают ее за мужественность. Когда Пругов случайно встретился взглядом с Надиным мужем, он уловил во взгляде желтых глаз демонстрацию превосходства знающего себе цену царя зверей льва над слабым и беззащитным ягненком.
- Он сильный, - повторила Надя. - Он может убить. Я это знаю…
- Не бойся, я с тобой, а значит, все будет хорошо.
- А мы можем улететь в Россию прямо сейчас? Мы можем поменять билеты и улететь? Прямо сейчас?
- Думаю, что даже купить другие билеты быстро не получится…
Они подошли к своим лежакам.
- И что мы будем делать, Андрюшенька?
- Ничего. Сначала позагораем, а потом снова заплывем. Ты сама предлагала: будем загорать и купаться.
- Ты шутишь, а я серьезно спрашиваю.
- Если серьезно… Найти тебя непросто. Ведь твой муж не обладает такими дедуктивными способностями, которые есть у тебя, поклонницы детективного жанра. В полицию он заявление не понесет. С чего это вдруг? Жена сбежала, и сразу в полицию? Я не знаю турецких законов, но у нас в России должно три дня пройти с момента пропажи человека, чтобы от того, кто желает его разыскать приняли заявление.
Надя задумчиво кивнула головой, а Пругов подумал о том, что ее муженек может запросто обратиться к полицейским или к службе безопасности отеля в частном, так сказать, порядке. За деньги они горы свернут. Но делиться этими мыслями с Надеждой он не стал.
- Скорей всего, - сказал он, - твой муж попытается выяснить в аэропорту, не улетела ли ты в Россию, не сдавала ли билет и не переносила ли дату вылета. Хотя я сомневаюсь, что подобную информацию он получит легко… Что с тобой? Голова болит?
Надя массировала виски.
- Да…, что-то… Напекло, наверное…
- Давай спрячемся от солнца…, - Пругов огляделся, - вот в этом ресторанчике. - Он указал рукой на стоящий за границей пляжной полосы открытый павильон, увитый виноградной лозой сверху и с боков.
- Пошли.
Внутри павильона царствовала приятная для глаз полутень. Крупные розовые грозди винограда висели над их головами.
Из-за стойки выскочил улыбчивый турок в белой рубашке и с белыми, как санфаянс зубами. Он сходу определил, что перед ним русские.
- Желаете что-нибудь выпить? Фрукты? - по-русски он говорил практически без акцента. - Меня зовут Мустафа.
- Ваш ресторан находится на территории отеля "GRAND STAR",
Мустафа. Он входит в систему "All inclusive"? - спросил Пругов, зная, что не все рестораны и бары, находящиеся на обширной территории отеля входят в эту систему. Много заведений подобного рода работали за живые деньги. Их владельцы платили отелю определенную мзду, и им разрешалось облегчать кошельки туристов со страшным свистом.
Бармен скорчил гримасу величайшего огорчения и сокрушенно покачал головой. Он выглядел таким несчастным, что можно было предположить, что Мустафа сию минуту закатит глаза, грохнется на мозаичный пол и умрет от огорчения.
- К сожалению, нет, господа.
- А у нас, к сожалению, нет при себе денег.
- Как жалко! Но если вы что-нибудь оставите в залог, а потом принесете деньги, то все будет "тип-топ". - Белозубый бармен решил блеснуть своими познаниями в области русского разговорного. -
Какую-нибудь незначительную вещь. Одну из сережек вашей дамы, например? - Бармен многозначительно посмотрел на Пругова.
- Это не сережки. Это у моей дамы мочки ушей такой необычной формы, - серьезно ответил Пругов.
- Никакого залога!
Это произнес не бармен, слова прозвучали за спиной Пругова, а
Мустафа стоял с открытым ртом, переваривая ответ странного клиента и думая, наверное, что к изучению русского языка надо подойти более серьезно и подналечь в основном на идиоматические обороты. Прежде, чем обернуться, Пругов взглянул на Надежду. Она напряженно, с тревогой в синих глазах смотрела поверх его плеча. Веснушки на ее лице словно выцвели и стали светлее загара.
- Господин Пругов? Госпожа Шпиль? - Это был Хасан, представитель фирмы "TTA tourism". Рядом с Хасаном стоял, одетый в белую рубашку и черные брюки, секьюрити отеля "GRAND STAR", о чем свидетельствовал бейджик, прикрепленный к его нагрудному кармашку. Вид у обоих был крайне официальный.
"Вот гнида! - мысленно усмехнулся Пругов. - Сдал-таки, мусульманская рожа! Зря я к нему обращался с конфиденциальной просьбой сегодня утром. Впрочем…, кто знает? Может, утверждение,
"все, что происходит - все к лучшему", подтвердится на деле?".
Хасан шепнул охраннику, тот отвел Мустафу в сторону и что-то ему сказал по-турецки. Мустафа исчез за стойкой.
- Разрешите составить вам компанию? - учтиво спросил Хасан у
Пругова, даже не взглянув на его спутницу. Все-таки отношение восточного человека к женскому полу трудно скрыть. Даже Хасану, в чьи обязанности входит постоянное общение с европейцами.
- Ты не возражаешь? - Пругов вопросительно взглянул на Надежду.
