Стефан Кларк - Боже, спаси президента
— Хорошо, — сказал я. — И где вы собираетесь провести вечеринку?
Мой вопрос был встречен победным улюлюканьем, Сломанный Нос доверчиво продышал мне в лицо, что они поведут англичанок на небольшой пляж сразу за мысом.
— Очень уединенный пляж, — со значением подмигнул он.
— Я только позвоню своей девушке и скажу ей, где буду.
Я встал и отошел в сторону, туда, где было немного потише.
У М. сработал автоответчик, и я оставил ей сообщение, что встретил друзей и иду с ними промочить горло (это было полуправдой, но М. не стоило знать все). Немного подумав, я попробовал дозвониться до Элоди. Элоди не ответила, и я оставил ей такое же сообщение, но только более подробное. Если меня придется искать с собаками, по крайней мере, в мире есть две женщины, у которых есть информация о том, какие у меня были планы накануне исчезновения.
— Пошли, — объявил я, когда вернулся к столу.
— Ура! — В порыве чувств рыжая задрала майку и продемонстрировала всем свою грудь.
Мы отправились по променаду, мимо церковной колокольни, к узкой тропинке, ведущей вдоль скал. Большинство девушек и парней разбились на пары и, не теряя времени, принялись целоваться; руки тоже были при деле.
Я попытался отвлечь внимание Сломанного Носа от плоского бюста моей соотечественницы, задав вопрос о его подводных приключениях.
Не отвлекаясь от своего основного занятия, он рассказал, что часто ныряет в пещерах, каких много вдоль берега. Парень говорил с сильным южным акцентом.
Все его слоги были очень четкими, он умудрялся произносить даже непроизносимые звуки.
Однако разговоры о заплывах его быстро утомили, и он полностью переключился на подружку, объявив, что скоро задаст ей трах.
— Трах? — радостно повторила она. — Эй, девчонки, Франсуа тут говорит, что мы все получим трах!
Раздались крики одобрения, что заставило меня задуматься о том, насколько удачной была идея отправиться с ними неизвестно куда.
Мы дошли до той части пляжа, где было совсем темно — свет фонарей с набережной сюда не долетал. По моим скромным подсчетам, до того момента, как одежда будет сброшена и франко-английская дружба скреплена чем-то большим, нежели поцелуями взасос, оставалось недолго.
— Ну, займемся трахом? — спросила меня рыжая.
— Это он купание имел в виду, — сказал я, чувствуя, что порчу всем праздник, — просто произнес непонятно.
— Тоже сойдет. Для начала, — не сдалась она. — Пойдем поплаваем нагишом!
— Давай сначала выпьем.
Я выхватил из пакета бутылку и подошел к спецназовцу с ямочкой — штопор был у него.
— Вы часто приходите ночью на пляж? — осторожно спросил я. — Ну, поплавать, я имею в виду.
— Что?
Видимо, он не врубился, о чем я говорю, и пришлось повторить заново.
— A, oui, — ответил он. — Днем, ночью, в любое время. Но обычно без девчонок, это да.
Заметив, что он никак не может попасть штопором в центр пробки, я отобрал у него бутылку и стал открывать ее самостоятельно.
— Наверное, по ночам страшно плавать? — продолжил я развивать тему. — Ну… с большими рыбами?
— Да ну, — махнул он рукой. — Эти англичанки пострашнее будут, разве нет?
Рассмеявшись, парень нежно пожал мне запястье. Я с ужасом понял, что он решил, будто я к нему клеюсь. И не просто понял, а приветствует это. Так вот в чем дело…
— А акулы… — сказал я, немного отступив. — Акулы вам не встречаются?
— Чего? Нет, здесь их не бывает. На Мартинике, вот там — да. Или в Джибути. Но меня они не пугают. — Он вцепился мне в плечо, будто собирался защитить от хищных рыб.
— Джибути — это рядом с Ираном, не так ли? — Пока он не успел исправить мое сильно искаженное представление о географии, я влез с ключевым вопросом: — А осетров вы в Джибути видели? Или здесь?
— Осетров? А как они выглядят?
Примерно, как эти девушки, хотел сказать я, — с белыми животами и огромными жабрами.
Насчет белых животов — без преувеличения. Самые прыткие из девчонок уже разделить. У меня оставалась пара минут до того момента, когда разговор об осетрах уж точно не получит продолжения.
— Вообще, осетры — это рыба, которая производит икру. Черную. Я слышал, рядом с Коллиуром такие водятся.
— Рядом с Коллиуром?
Первая пара упала на собственную одежду и перешла к серьезным действиям, но парень с ямочкой продолжал смотреть мне в глаза, как если бы мог увидеть в них если не самого осетра, то хотя бы банку икры.
— Да, у Коллиура, — повторил я, с трудом удержавшись от того, чтобы резво отпрыгнуть в сторону, когда его большой палец впился в мою ключицу и принялся массажировать ее. — Вы их случайно не видели?
— Пол! — долетел до меня настойчивый женский крик, и я понадеялся, что это М. Спросила у официантов в кафе, в какую сторону направилась шумная компания, и сейчас устроит скандал за участие в пляжной оргии. Ладно, согласен, все что угодно, лишь бы сбежать отсюда.
Но нет, это была не она. На этот раз на мою плоть нацелилась рыжая соотечественница.
— Пол, ты пропускаешь все веселье, — сказала рыжая, дергая меня за рубашку.
— Fous le camp, grognasse, — зашипел на нее спецназовец.
— Что он сказал? — спросила англичанка.
Я пожал плечами, хотя знал перевод: «Отвали, глупая, надоедливая женщина»
— Casse-toi, pauvre corme[46], — повторил парень. — Не видишь, мы разговариваем?
— Что он там лопочет, лягушатник?
Я промолчал. Не говорить же ей, что дословно это означает «отвали, бедная писька»[47].
Так или иначе, суть до нее, дошла, потому что женская рука чуть было не влепила спецназовцу по подбородку.
Но на то он и был спецназовцем, чтобы упредить удар. Хохотнув, парень толкнул рыжую. Не сильно, это факт, но ее способность сохранять равновесие была, по всей видимости, невысока, и она свалилась на спину, увлекая меня за собой.
Не успел я возмутиться, как рыжая снова была на ногах. Я тоже встал — и тут же пожалел об этом. Прикрываясь мной, как щитом, девчонка запрыгала, пытаясь побольнее пнуть парня. Сначала он посмеивался, но когда она засадила ему в лодыжку, ему стало не до смеха. Пытаясь достать рыжую, он оторвал приличный кусок моей рубашку.
— Merde! — Все, с меня хватит! — Послушайте, я не собираюсь заниматься сексом. Ни с кем, понятно? Верните мне кусок моей рубашки и давайте на этом распрощаемся.
— Кхм, простите… — Почувствовав сдержанное прикосновение к моему обнаженному плечу, я обернулся и увидел ухмыляющегося белобрысого парня. А этому-то что надо?
— Слушай, пошел бы ты! — На всякий случай я не стал уточнять направление.
Сняв рубашку и бросив ее на гальку, я зашагал по направлению к набережной, стараясь не наступить на какую-нибудь парочку, увлекшуюся трахом. Это было довольно сложно, так как меня пошатывало от дешевого красного вина, да и к тому же на пляже было темно. У самой скалы в нескольких ярдах от меня возникла тень, закричавшая по-французски:
— Полиция! Никому не двигаться!
От скалы отделилась целая группа таких же теней и побежала в сторону пляжа.
Французы — не самая послушная нация, включая тех, кто по роду службы обязан подчиняться. Спецназовцы забегали, оставив своих подружек. Я один остался стоять на месте и оказался легкой добычей.
Передо мной возник мужчина в куртке со светящейся надписью «Жандармерия» и приказал голой девушке, лежавшей у меня под ногами, встать.
— Я не могу трусы найти, — сказала она ему.
Я решил помочь ей. Нашарил какие-то трусы и протянул ей.
— Я совсем не хотел… — пояснил я жандарму. — Я здесь вообще случайно оказался…
Однако мои протесты не возымели действия. Он крепко схватил меня за руку и ждал, когда девушка натянет трусы.
— Это не мои, — сказала она. — Они размеров на десять меньше, чем надо.
— Я здесь правда случайно оказался. И этих женщин не знаю, — повторил я попытку внести ясность в происходящее, но жандарм был увлечен зрелищем погони (при этом своей хватки он не ослаблял).
Два находчивых спецназовца прыгнули в воду и кролем поплыли к свободе. Жандармам раздеваться не хотелось, и они махнули на них рукой. Зато другие вояки были оттеснены от моря и прижаты к скале. Разглядеть все это удалось благодаря переносному прожектору, который жандармы притащили с собой.
Среди спецназовцев был и тот парень, которого я отправил куда подальше. На спецназовца он не походил: слишком худой и длинноволосый. Услышав, что он просит офицера позволить ему переговорить со мной, я в ужасе закричал:
— Нет, нет, иди к чертям! Я его не знаю, честное слово, — сказал я «своему» жандарму. — Я кончил, и…
Проклятие! Хотел сказать, что отверг приставания этого сосунка, а получилось совсем другое!
