Павел Антипов - Дипломная работа

— Голубчики-то голубчики, только что мне прикажете делать с матушкой и батюшкой? Не думаю, что они откажутся от наследства.

— Ах, какое горе. Действительно нет ни малейшего повода для радости. Простите меня, дорогой Марс Марсович.

И Боб Иванович потихоньку вышел за дверь. Сегодня он пошёл на променад один.

— Марс Марсович, дорогой, хотите рыбки? Солёненькая.

— Ох, любезный Боб Иванович, мне ничего уже в этой жизни не хочется, — ответил Марс Марсович, но, тем не менее, есть стал.

— Неужели вам не даёт покоя ваша мёртвая бабушка?

— С этим горем я уже свыкся кое-как, но такое чувство, что все жизненные события толкают меня вслед за бабушкой. И вы знаете, я уже даже хочу умереть, — Марс Марсович оторвал хвост второй рыбине.

— Ах, ну до чего же вы всё-таки пессимистический старец. Вы, простите мне моё грубое русское выражение, прямо писсик какой-то.

— Вам легко говорить, Боб Иванович, у вас оптимизм аж из ушей прёт, с вами никогда ничего плохого не случается. А я вот сегодня в чай вместо сахара соль насыпал, потому мне эта ваша солёная рыба глубоко противна, — сказал Марс Марсович, но есть не перестал.

— Тоже мне, нашли, от чего скиснуть.

— Ага, а ещё я сегодня вместо сырка съел дрожжи. Эти гады такие одинаковые упаковки делают! Только потом думаю, отчего так во рту противно — развернул упаковку, и меня чуть не стошнило, любезный Боб Иванович. Я тогда быстрее зубы чистить, начистил так, что пена изо рта пошла. Только легче не стало: всё равно привкус какой-то мыльный чувствую. Смотрю на тюбик с пастой — а это крем для бритья «Арко». Посудите сами, зачем мне жить? Я теперь желаю только сдохнуть. А тут ещё рыба ваша с костями.

Так разволновался Марс Марсович, что проглотил рыбью косточку.

— Кхе-кхе...

— Что с вами, Марс Марсович?

— Кхе-кхе-кха-кху.… Помогите, задыхаюсь, — прохрипел Марс Марсович.

Боб Иванович стал оптимистически колошматить Марс Марсовича по спине.

— Кхо-кхи-кху, я не хочу умирать, Боб Иванович, кхо-кхолошматьте, пожалуйста, сильней! — сипел Марс Марсович.

— Господи, чуть не помер. Знаете, Боб Иванович, заверните-ка мне лучше этой рыбки домой, а то у вас мне кусок в горло не лезет.

Через час прохожие видели, как Марс Марсович потрюхал домой с каким-то свёртком.

Август подходил к концу. Солнце после полудня не даром злилось и выжигало природу под корень. Солнце чувствовало, что уже прошла его пора. Солнце знало, что зима в окно стучится и гонит со двора. Зима стучалась по ночам, когда температура падала до нуля градусов. В такие ночи Марс Марсович очень мучался от перепадов температуры и ему не терпелось, чтоб наступил день. И день наступал, и Марс Марсович подходил к отрывному календарю, и отрывал очередной листик, и видел на календаре цифру 31.

— Какой кошмар, уже 31 августа. Вот и лето пролетело. Надо позвонить Бобу Ивановичу.

Боб Иванович весело кричал в трубку:

— Да-да, слушаю вас, Марс Марсович!

— Представляете любезный, какой ужас?

— И слышать ничего не хочу о мёртвых родственниках!

— Да нет, я не об этом. Вы взгляните на календарь: уже 31 августа, последние тёплые деньки наступают. Заходите за мной скорее, пойдём на променад, я должен впитать оставшееся тепло года.

И они шли впитывать. Потом расставались, на следующее утро снова шли впитывать и так далее — пока Марс Марсович вновь не увидел на календаре последнее число месяца.

— Боб Иванович, торопитесь: уже 30 сентября — последние тёплые деньки настают, бежимте на променад.

Потом наступило 31 октября, а на улице всё ещё было тепло, что позволило Марс Марсовичу предположить, что наступают последние тёплые деньки.

30 ноября тоже были последние тёплые деньки, природа всё никак не хотела отходить к зимнему сну, Марс Марсович был с природой заодно.

Новый год Марс Марсович и Боб Иванович встречали вместе. На улице было +6, по окнам радостно барабанил декабрьский дождик.

— Так выпьем же за последние тёплые деньки! — сказал тост Марс Марсович.

— Марс Марсович, угомонитесь, третий тост подряд про тёплые деньки, — возмутился Боб Иванович, — давайте уж лучше за любовь выпьем, голубчик.

Но и после Нового года последние тёплые деньки не прекратились.

Марс Марсович до тех пор, пока не ушёл на пенсию, был представителем творческой профессии. Боб Иванович тоже был представителем творческой профессии, пока возраст не заставил его уйти на пенсию. Будучи на пенсии, Боб Иванович и Марс Марсович на променадах часто размышляли над тем, правильно ли они выбрали себе профессию, не совершили ли какой ошибки во времена своей молодости. Вот и теперь старцы гуляли по парку и вели такую беседу.

— Не нужно нам было соваться в представители творческой профессии, — сетовал Марс Марсович, — теперь нам из-за этого кушать нечего.

— Не могу понять связи, дорогой Марс Марсович, — добродушно замечал Боб Иванович.

— А я вам сейчас растолкую, любезный Боб Иванович. Вот глядите: ни для кого не секрет, что мы с вами довольно-таки посредственные представители творческой профессии. С таким же успехом мы могли стать посредственными представителями рабочей профессии или инженерно-програмистской профессии. А теперь заметьте, что посредственные представители иных профессий живут гораздо лучше нас с вами.

— Хм, материально, возможно, и лучше, я как-то над этим не задумывался.

— А вот вы задумайтесь. Понимаете ли, отчего нам теперь кушать нечего, а у них дом — полная чаша? Да оттого, любезный Боб Иванович, что все получают свой кусок пирога. То есть как бы каждая профессия делит между её представителями свой пирог. Дело в том, что у представителей творческой профессии пирог самый маленький, а потому мы и живем материально не так благополучно, как эти инженеры-программисты.

— Не огорчайтесь, дорогой Марс Марсович, я ж мильён раз говорил вам, что в каждой вещи необходимо искать хорошие стороны. Вы даже можете хорошие стороны не искать, они просто есть — и всё тут. Вы же со своим пессимизмом склонны их не замечать.

— Это чего же я такого не заметил? Что пенсионер-программист Олег Борисович ездит на променад на «Мерседесе»? Что пенсионер-строитель Бенедикт Семёнович совершает променады на своей собственной даче, а пенсионер-банкир Абрам Борисович для каждого своего променада использует развитую капстрану? Меж тем, они такие же посредственности, как и мы! — распалился Марс Марсович.

— Угомонитесь, как же вы не видите, что пирог не один? Пирогов два!

— Как два?

— А очень просто. Вы заметили пирог материальных благ, а пирог, который нельзя пощупать, вы не разглядели. Разве вы не видите, что про программистов, строителей, рядовых банковских служащих никто ничего не знает, им не присылают письма с благодарностями, не мечтают стать похожими на них, о них не пишут, наконец! Пирог известности и всех прелестей, которые с ней связаны, у представителей нетворческих профессий совсем небольшой, грамм, может, двести.

Тут как раз мимо проходили две молодые симпатичные девушки. При виде старцев они оживились и радостно бросились им навстречу:

— Ой, вы Марс Марсович и Боб Иванович? Ой, как интересно! А можно с вами сфотографироваться? Не дадите ли автограф?

Через 20 минут они сидели в кафе и уплетали чай с пирогом.

Пришёл как-то Марс Марсович к Бобу Ивановичу и говорит:

— Любезный Боб Иванович, срам-то какой.

— Какой?

— А такой, что если моё имя задом наперёд прочесть, то будет Срам.

— Вы ещё не знаете, что будет, если моё имя прочесть таким же образом, дорогой Марс Марсович.

Заходит Боб Иванович к Марс Марсовичу и говорит:

— Вы, дорогой Марс Марсович, давеча расстраивались, что ваше имя в обратном направлении нелицеприятно звучит.

— Ох, и не напоминайте, любезный Боб Иванович.

— Да нет, я просто хотел вас утешить. Моё отчество, прочитанное таким же манером, звучит ещё ужасней: Чивонави. Представляете, Боб Чивонави.

— Не травите душу, йынзебюл Боб Чивонави. Хуже, чем у меня, ни у кого нету. Позвольте представиться: Срам Чивосрам.

Боб Иванович очень любил своих друзей и каждый Новый год поздравлял их с праздником открытками. В открытках он им желал нового счастья, здоровья и всех благ. За эти открытки друзья очень любили Боба Ивановича.

Марс Марсович тоже очень любил своих друзей. Каждый Новый год он придумывал всем им чудесные поздравления — не хуже, чем Боб Иванович, только открытки не отправлял: забывал. Потому все друзья думали, что Марс Марсович их не любит.