Каори Экуни - Божественная лодка
Она закрыла книжку, обхватила меня руками, прижалась губами к моей голове и крепко меня обняла.
— Мешаешь мне книжку читать! Прямо как твой папа.
Мне было щекотно, и я смеялась.
— Мам, давай сегодня спать, взявшись за руки.
— С удовольствием, моя хорошая! — ответила мама.
Я почистила зубы, уложила справа Ари и розового медвежонка, залезла под одеяло. Левую руку я просунула под мамино одеяло. У мамы холодные пальцы.
— Спокойной ночи! — Я закрыла глаза.
— Спокойной ночи! — сказала мама.
Мама на минутку отпустила мою руку, привстала с постели и дёрнула за шнурок светильника. На глаза опустилась темнота, комнату теперь освещала лишь маленькая оранжевая лампочка ночника. Я сделала вид, как будто хочу перевернуться, а сама залезла на мамину постель, поближе к ней.
Глава шестая
Летние каникулы
Давным-давно, когда мои родители много-много путешествовали, мама очень любила дождливые утра… Мама иногда любит вспоминать, как одно время они жили в гостинице в Париже. Проснувшись и открыв глаза в маленьком гостиничном номере, она ощущала дыхание дождя. В тишине она внимательно прислушивалась и начинала улавливать звуки падающих капель… Постель была вся скомкана за ночь. Папа был только наполовину укрыт простынёй. У папы широкие плечи, тело горячее, «очень приятное», поэтому мама «не могла удержаться, чтобы его не целовать». В дождливые утра мама и папа долго не вставали с постели. Они лежали в кровати, обнимали друг друга, целовались, тихо нашёптывали глупые, наполненные счастьем слова, гладили друг другу волосы, снова целовались, взявшись за руки, просто лежали рядом, слушая звуки дождя.
Потом всё-таки решались встать. В минуте ходьбы от гостиницы была булочная, откуда всегда шёл вкусный аромат. Это был скорее запах сладких булочек, чем просто хлеба. Мама и папа считали, что в «дождливый день этот сладкий запах гораздо сильнее ощущается, просто носится в воздухе». Они покупали круассаны и кофе и возвращались в комнату. Они падали в кровать и, прижавшись друг к другу, завтракали. Маленький номер парижской гостиницы. Тихая комната, полная счастья.
Но я знаю правду. Она с папой ни разу не ездила в путешествие.
•Работа всегда доставляет мне радость! Радость от ощущения того, что ты приносишь пользу.
— Вы, Ёко-сан, так стараетесь на работе!
Так вчера мне сказал директор бара. Я люблю, когда мне нужно что-то делать. Когда есть стаканы, в которые надо налить напитки; когда есть клиент, разговоры которого надо слушать; пепельница, которую надо сменить; стаканы и графины, которые надо вымыть; когда есть шторы, которые надо сдать в химчистку; пространство, которое нужно убрать; ковровое покрытие в коридоре, которое должна заменить ремонтная фирма. Я люблю по очереди всё аккуратно прибирать.
Я иногда думаю, что, когда я была замужем за Момои, может быть, мне надо было работать.
Прошло всего четыре месяца, как мы переехали в Сакура, но мы живём очень устроенно. В музыкальной студии я преподаю по вторникам и четвергам в первой половине дня, а по средам, пятницам и субботам — весь день. Выходные дни — воскресенье и понедельник. Само занятие длится час, и большинство учеников приходят на одно занятие в неделю. Но есть и такие, кто ходит на урок два и три раза в неделю. Некоторые дети, несмотря на то, что у них всего одно занятие в неделю, часто забегают в гости. Очень разные ученики.
Среди учеников есть пожилая женщина по фамилии Осита. Она решила, что учиться никогда не поздно, и в семьдесят лет начала брать уроки фортепиано. Она медленно, но очень добросовестно занимается уже шестой год. Сейчас она заканчивает разучивание пьес из «Школы игры на фортепиано» Бургмюллера. В тот день, когда у меня урок с Осита-сан, её муж иногда приходит её встречать, рассчитывая время, когда должен закончиться урок. Он невысокого роста, с лысиной, очень живой старичок.
Сегодня занятия были только в первой половине дня. Когда я вернулась домой, Соко куда-то ушла, и дома никого не было. Мне всегда так одиноко, когда её нет. Я приготовила на двоих сэндвичи, ждала, но её всё не было, и я съела свою порцию. Потом до вечера читала книгу.
•Пол — чёрно-белый, как шахматная доска. Потолок — белый. Как войдёшь, налево — стойка администратора и сувенирный киоск. Везде много стекла, поэтому днём очень солнечно, чуть подальше есть кафетерий. Лестница открытая, расширяет пространство холла, в холле висит несколько квадратных картин. Чёрные скамейки, стоящие в холле, — без спинок, и это, пожалуй, единственный недостаток. Но в целом отличное место. И главное: музей муниципальный и вход в него бесплатный. Летние каникулы начались неделю назад. Я каждый день прихожу в музей и сажусь на скамейку. Так я спасаюсь от жары. В квартире, где мы сейчас живём, нет кондиционера. Мама говорит, что «для здоровья лучше, когда комната проветривается естественным образом» и относится к отсутствию кондиционера спокойно. И в «Цумики», и в музыкальной студии кондиционер включён на полную мощность, и она говорит, что даже мёрзнет.
В музее я делаю задание, которое задали на каникулы, читаю книги, играю в «суперагента». Это — новая игра, я её сама придумала. Как будто я уже взрослая, стала суперагентом и для выполнения специального задания прикидываюсь ребёнком. Я должна вести наблюдение за тем, что происходит в музее и быстро сообщать в штаб по передатчику (на самом деле это моя старательная резинка) о происходящем. Например, я говорю, что сейчас ничего необычного не происходит, или что обнаружена подозрительная пара. Хотя, скорее всего, я сама кажусь подозрительной девочкой тётеньке, которая работает дежурным администратором.
Я вспомнила, как в последний день четверти мы с мамой ходили в суси-ресторан, где блюда едут вдоль зала на конвейерной ленте. В табеле успеваемости за четверть, который рассылают родителям, были хорошие оценки, и мама была очень рада.
— Даже если бы у тебя были плохие оценки, мне было бы совершенно всё равно, но я так рада, что ты у меня такая умная! — сказала она.
Я толком даже не поняла, что она имеет в виду.
— Это ты, наверное, в папу, — продолжала она.
У мамы самые любимые суси — с палтусом, а у меня с брюшком тунца. На втором месте: у мамы — морской угорь, у меня — роллы со свежим огурцом.
— А что, папа хорошо учился? — спросила я и отпила слабозаваренного зелёного чая из большого стакана.
— Конечно! — ответила мама, потом немного подумала и добавила: — Хотя я никогда не видела его диплома или аттестата… Но думаю, что он, должно быть, хорошо учился. Он очень способный и умный человек.
Я подумала, что очень сложно объяснить маме, что быть «очень способным и умным человеком» и иметь хорошие оценки — далеко не одно и то же, и решила не устраивать дискуссию.
Поэтому я только буркнула «угу» и взяла с конвейера тарелку с омлетом.
— Мам, можно я съем фруктовое желе?
— Ну конечно! — улыбнулась мама в ответ, пристально глядя справа на мой профиль.
Вдруг я почувствовала, что кто-то справа пристально смотрит на меня.
— Нодзима? — послышался чей-то неуверенный голос.
Я обернулась — передо мной стоял Нумата. Это — мой одноклассник, ужасно толстый и здоровый мальчишка. На нём были брюки, какие носят уже взрослые люди, и он был больше похож на дяденьку, чем на школьника.
— Ты что тут делаешь? — спросил меня Нумата. Было видно, что он удивлён. Он как-то странно смотрел на мои книжки, тетради и сумочку, разбросанные по всей скамейке.
— Да ничего особенного, — ответила я. — А ты что тут делаешь?
Ещё мгновение его лицо продолжало оставаться удивлённым.
— А, я-то… У меня мама здесь работает, — он махнул в глубь музея, где находился кафетерий.
— Да, правда? — сказала я. На самом деле я чувствовала себя очень неловко. У Нуматы была более веская причина находиться здесь.
— Я делала уроки, — мне ничего не оставалось, как сказать правду, и я стала собирать свои вещи. — Здесь ведь прохладно, а у нас дома нет кондиционера.
— А почему ты засобиралась?
— Домой надо.
— А-а, — буркнул Нумата.
— Ну, пока! — сказала я и отправилась прочь из прохладного музея.
Когда я пришла домой, мама читала книгу.
— Привет, мамочка!
От музея до дома пешком идти минут пятнадцать. Всё это время мне было очень жарко, и я взмокла от пота.
— Обедать будешь? — спросила мама, оторвав глаза от книжки.
— Попозже. Сначала в душ пойду.
Балконная дверь, которая ведёт во дворик, примыкающий к нашей квартире, всегда открыта, только натянута сетка от комаров и мошек, тихо звенит от ветерка колокольчик, который купила мама. Звук колокольчика тихий, но пронзительно острый. Мама говорит, что такой звук навевает прохладу, но мне он не очень нравится.
