Дирк Уиттенборн - Жестокие люди
Стены в этой комнате были обиты деревом. И еще там была джакузи. Видимо, когда я готовился лечь спать, то был в таком дурмане, что даже не заметил этого. Кроме того, там стояла корзинка с маленькими кусочками мыла, упакованными в папиросную бумагу, и миниатюрные бутылочки с шампунем. Прямо как в гостинице.
Уже через пять минут я сидел в пенной воде, воображая, что Джилли тоже решила принять ванну. Она настойчиво придвигалась ко мне все ближе и ближе… Не знаю, в чем тут дело, но чем больше я над собой, так сказать, работал, тем меньше становилось возбуждение. Наверное, так на меня подействовали ее слова о том, что ее парень выбьет из меня мозги. А может, треволнения последних двух дней. Я даже попробовал делать это своей левой рукой, чье прикосновение всегда казалось мне более женственным. В пятнадцать с половиной лет очень немногие подростки знают, что такое импотенция. Я не собирался выслушивать отказы от своего собственного тела, и поэтому я кинулся в спальню и схватил экземпляр журнала «Нэйшнл хистори», в котором было полно фотографий туземных грудей. Это помогло. Но после того, как я пролил семя в джунглях своего воображения, мне стало еще хуже. Находясь в упоении страсти, я выронил журнал прямо в воду, а потом, когда стал вытирать страницы полотенцем, то нечаянно стер лицо своего отца.
Я спустился вниз, чтобы позавтракать. Мне было не просто плохо: я был зол и обижен на весь мир. Мама сидела за столом и читала книжонку, которая называлась «Как избавиться от кокаиновой зависимости за четырнадцать дней».
– Ну и как, у этой истории счастливый конец? – Мама посмотрела на меня, но ничего не ответила. Выглядела она неважно: глаза ввалились, под ними были темные круги. Вообще, она была похожа на енота, который проиграл схватку с соперником.
– Когда ты встала? – Тон у меня был не самый любезный.
– В пятом часу.
– Ты здесь эту книжку нашла?
– Я купила ее несколько месяцев назад, для вашего сведения. – Она в упор смотрела на меня, ожидая, пока я посмотрю ей в глаза. Но в шкафу было такое разнообразие сортов сухих завтраков, что ее взгляда можно было избегать сколь угодно долго.
– Видишь ли, Финн, я уже довольно давно поняла, что у меня проблемы.
– Я тоже. – Что же мне выбрать: сладкую овсянку с орехами, изюмом и клубникой или «Фростед Флейкс»?
– Тебе приятно меня изводить, да?
– Представь себе. – С трудом удерживая в руках миску, молоко, банан и кукурузные хлопья (я решил не отказываться от старых привязанностей, потому что в глубине души всегда был консерватором), я повернулся к кухонному столу и нечаянно… почти нечаянно налетел на маму.
– Господи! – вскрикнула она. – Да смотри ты, куда идешь!
– Да я тебя чуть коснулся. – Я собирался сказать что-нибудь еще более гадкое, но мама потирала ушибленный бок с такой гримасой на лице, что мне стало ясно – ей и правда больно.
– Извини, пожалуйста. – Теперь я говорил вполне искренне.
– У меня все болит. – В глазах у нее были слезы. – В книге пишут, что дня через два мне станет лучше. Когда перестаешь принимать наркотики, физическая боль обычно длится не очень долго. – Мне захотелось спросить ее, как долго мучают бывших наркоманов угрызения совести, но не стал этого делать, потому что не хотел разыгрывать из себя умника.
– А это что? – На столе лежало несколько кучек из капсул и таблеток самых разных размеров всех цветов радуги. Мама выглядела как ребенок, который решил поиграть в аптеку.
– Это «Судафед», витамин Е, комплекс витаминов группы B, вытяжка зверобоя, а вот это – женьшень.
– Ты что, заболела? – Она с подозрением посмотрела на меня. – У тебя что, грипп или еще что-нибудь в этом роде?
Мама решила не сомневаться в том, что в моем вопросе нет злого умысла, и поэтому вместо объяснений начала вслух зачитывать абзац из третьей главы книги, в которой рассказывалось о том, как перестать употреблять кокаин: «Антигистамины, если принимать их одновременно с витаминами, уменьшают потребность в C12H2NO4… Это алколоид, содержащийся в кокаине. Это из-за него возникает привыкание. – Теперь она вдруг превратилась в химика.
– Ты вдыхаешь эти витамины? – Мне показалось, что сейчас она даст мне пощечину. Но мама засмеялась и обняла меня, и мне стало почти так же хорошо и уютно, как в те воскресные утра, когда она, нюхнув кокаина, выходила из ванны, чтобы посмотреть со мной очередную серию мультфильма про Гонщика.
– Нет, ягненок, витамины нюхать не надо. – Она разделила таблетки на несколько кучек по семь штук, а потом положила двухнедельный запас в пластмассовую коробочку, похожую на те, в которых держат в ней рыболовные блесны.
– Где ты взяла все эти таблетки? – Я стал помогать ей их сортировать.
– Утром съездила в придорожную аптеку. – Она кивнула, указывая на окно.
– Дворецкий мистера Осборна, Герберт, пригнал для нас машину. Мы составили расписание, пока ты спал. – Рядом с дорогой был припаркован голубой фургон «Пежо».
– А я могу на ней ездить?
– Нет.
– Но ты же разрешала мне водить машину, когда мы ездили к бабушке в Мэн!
– Это совсем другое дело.
– Все здешние дороги – собственность Осборна. Гейтс мне сказал!
– У тебя водительских прав нет.
– У тебя тоже!
– Это к делу не относится.
– Почему?
– Финн, мы же договорились: теперь у нас начнется новая жизнь.
– А у тебя есть книжка, в которой написано, как перестать постоянно сморкаться?
– Представь себе, такая книга у меня есть. – Она вытащила из сумки огромную книгу, похожую на Библию, и протянула ее мне. «Искусство китайского врачевания». Страницы главы, в которой рассказывалось, как помочь людям, которые ранее злоупотребляли опиатами, были совсем истрепанными. Я стал громко зачитывать список продуктов, которые должны были быть исключены из рациона человека, чтобы стереть из его желудка следы макового дурмана:
– «Растения семейства крестоцветных – это типа брокколи, если не знаешь, – чеснок, сырая рыба, морские водоросли, миндаль, цветочная пыльца». Ого! А как насчет костей носорога и желчного пузыря тигра?
– Ты злишься на меня. Я знаю.
– Я не злюсь на тебя. Просто дело в том, что мне тоже хочется ездить на этой машине. – Она швырнула ключи от машины мне в лицо. Вот уж не ожидал. Они отскочили от моего лба и с громким плеском приземлились в миску с хлопьями.
– Пусть будет по-твоему, – сказала мама вкрадчивым голосом. Что-то меня не очень обрадовала ее уступка. – Если тебя арестуют, я скажу, что ты их украл.
– А ты мне разве тогда не поможешь? – Она отрицательно покачала головой, и не спеша подошла к шкафчику со спиртным. Потом вытащила оттуда две литровых бутылки с джином и вермутом. Сначала я подумал, что она решила сделать себе коктейль. Но вместо этого мама стала выливать их содержимое прямо в раковину. Я кинул ключи от машины ей в сумочку, и решил помочь ей опорожнить бутылки. Но когда она отвернулась, быстро засунул упаковку с шестью банками пива в отделение для овощей в холодильнике. Порадую Джилли.
Но не такой уж я плохой. Спустя час, я сидел за письменным столом в своей спальне и составлял список того, чего не должен говорить или делать, чтобы не обижать маму. Проблема заключалась в том, что за несколько минут я набросал огромный список. Настроение у меня совсем испортилось. Если я перестану растравлять мамины раны, то придется начать ворошить свои собственные.
Хотел бы я знать, станет ли мне в таком случае легче? Будет ли мне казаться, что я искупил свою вину? Может, лучше написать отцу вместо этого? Он же, кажется, ждет, что я скоро приеду. Так почему бы не сказать ему правду? Снять камень с души… Жизнь была так несправедлива ко всем нам. Я так запутался, что чуть не стал описывать, как музыкант-англичанин спрашивал про вазелин у моей мамы.
Мне хотелось самому наказать себя, и поэтому я начал сочинять письмо, в котором представил все так, словно у нас все просто прекрасно. Интересно, на что бы это было похоже?
Дорогой папа!
Я приеду двадцать четвертого числа, днем. Это так здорово, что этим летом я увижу тебя и людей племени яномамо. Наверное, это будет самое лучшее лето в моей жизни. Кстати, я прочитал книгу о родственных связях в примитивных сообществах, которую ты рекомендовал…
Я начинал это письмо несколько раз, и каждый раз – с подобных слащавых фраз, и, в конце концов, решил, что события можно представить и таким образом:
Дорогой папа!
Мне очень жаль, но вряд ли мне удастся приехать к тебе этим летом. Мы с мамой долго говорили об этом, и решили, что для нас всех будет лучше, если мы подождем еще год, потому что тогда я смогу возить тебя на «Лендровере». Извини, что передумал чуть ли не в последнюю минуту. Надеюсь, мы не нарушили твои планы. Ты, наверное, будешь рад узнать, что этим летом я собираюсь серьезно заняться подготовкой к экзаменам для поступления в колледж. Кроме того, мне хочется подучить испанский, а также и английский, раз уж я собрался поступать в Гарвард.
