Тимур Зульфикаров - Земные и небесные странствия поэта
Приходит он в мой одинокий дом, как весенняя птица, с талыми водами…
Он говорит:
— Поклон вам, одинокие зайцы-русаки на снегу! Сегодня ведь 14 марта — Евдокия-плющиха!..
В юлианском календаре Евдокия открывала весну!..
С Евдокии ветры, вихри и мои любимые, теплые метели!.. Вот в такие метели я особенно люблю летать над Русью-матушкой, витать-гулять в полях, холмах!..
Ветры-свистуны легко носят меня!.. Особенно в валдайских, мягких, осыпчивых холмах!.. Там, в холмах, у ветров великая подъемная сила!.. Вот оттуда я и прилетел к вам… Твой дом издалека, Аминадав, я вижу — особенно голубые ели!.. Я прямо на них и лечу… ветви-лапы медвежьи у них материнские мохнато-теплые, добрые!.. Принимают они меня…обнимают…
Машут… Снег осыпают…
…Я гляжу на поэта…
Он в одной широкой, русской, необъятной, раздольной рубахе-косоворотке льняной, старинной с павлиньими вышивками… Таких рубах нынче даже на лихой, а мертвой, эстраде нет…
Я любуюсь рубахой, и поэт чует, видит мое восхищенье и говорит весело, вдохновенно:
— Эта старинная рубаха была подарена моему деду самим святым праведным Иоанном Кронштадтским…
Батюшка любил райские одежды и цветы, которые называл остатками рая на земле!.. У этой древнерусской рубахи великие летательные свойства!..
Возрождение Руси должно начаться и с костюма! Костюм — знак, отметина небесная народа, Божье Тавро!.. Божественный Иероглиф, который надо разгадать!..
Господь с небес высоких народы узнает, различает по одеждам!..
И как же Он различит нас, когда мы утратили, утеряли даже русские одежды исконные, первозданные?..
Вот Господь и не видит нас!..
Русь — страна необъятная, вольная — и одежды у нас вольные гибкие, как богатые ржи и пшеницы золотые под ветром ходят — так и наши одежды должны на нас ходить, переливаться! жить, дышать вольно!.. Великая величавая страна — великие величавые одежды! да!..
А мы раболепно забрались в куцые душные джинсы и иные заокеанские обмылки… Увы! Увы!..
Ходим в их одеждах, исповедуем их жалкие идеи, подчиняемся их кровожадным приказам, жертвуем всем для них, отдаём последнее для их комфорта, слушаем их обезьяньи песни…
А ещё древнекитайский император сказал: «Если в стране громко звучит чужая музыка — то эта страна близка к гибели…»
Да, да, мы променяли крестьянскую избу на европейский сортир…
..Поэт улыбается, и я с щемящей болью вижу, что рот его пустынен — нет ни одного в нем зуба… Рот зияет, как пропасть…
Поэт высок, худ и прозрачен, как последняя сосулька в апреле… Поэт весь в снежной, льняной бороде и богатых, волнистых льняных власах и о голубых аметистовых очах, очах, которые тоже вместе с древними одеждами вымирают, уходят с земли русской…
Но!..
Он все еще красавец русский, белокурый, синеглазый, уходящий в незримую Красную Книгу Русской Красоты, подпиленную, поваленную, как леса под топорами…
Айда! Гойда!..
Ангел Льняные Власы и Аметистовые Очи… беззубый нищий Ангел нашего бедного времени…
…Потом мы сидим у камина: поэт, Анна и я…
Потом Анна заботливо ставит на стол еду и вино…
Поэт виновато, ускользающе улыбается, как все беззубые люди:
— Я теперь не могу много есть… зубов нет…
Но зато моя худоба позволяет мне летать!.. С зубами я бы отяжелел и не смог бы подняться в воздух!..
Вот загадка нынешнего, перестроечного, беззубого сфинкса: если я поставлю зубы и потрачу на это все деньги — мне нечего будет этими зубами есть! А без зубов — мне нечем есть!.. “Вот в чем вопрос!” — как сказал бы беззубый Гамлет…
Но зато для пития вина не нужны зубы!.. Вот в чем трагедия человечества и сладость вечного алкоголизма!..
…Поэт много пьет…
Персты его — дивной извилистости, утонченности, и мраморности, и чуткости тихо и нежно, словно струны камышей от ветра, звенят, дрожат…
Вот такие персты и смогли написать Вечные Слова!..
Поэт говорит философскими афоризмами:
— Почему никто не знает моего имени и фамилии?.. Почему я всего-навсего “Z”?
Потому что истинный поэт, и мудрец, и художник должны быть безвестными, анонимными, как великие иконописцы, или творцы народных песен и одежд…
Они должны служить Красоте и Богу, а не людям, а не своей утробе и своему тщеславию и славолюбию!..
Древние китайцы говорят: “Истинный мудрец незаметен! Говорящий не знает!.. Знающий — не говорит!..”
Да!.. Великая литература презирает читателя, как Эверест — простого пешехода!..
Только двадцать счастливчиков забираются каждый год на Эверест!..
А на Вершину Поэзии — еще меньше!.. Я мечтаю о тираже своей книги в три экземпляра! Как это было у Данте или у Саади!.. Да!..
Будь проклято массовое книгопечатанье, которое то же для великой книги, что публичный дом для порядочной женщины…
Простите, простите меня…
Но!..
Но вот мой друг знаменитый писатель, издатель мусорных детективов, смеется надо мной: «Z, кому нужны твои книги? А вот мои книги ты нигде не купишь — они расходятся мгновенно… как грипп!.. Ха-ха, безвестный поэт Z…»
Тогда я говорю ему:
“А я видел твои книги!” — “Где?” — “Они продаются у всех Двенадцати врат в ад!.. Но есть! есть диавольские книги, которые продаются только в самом аду!.. И тебе далеко до них, мой пред’адовый брат…”
И еще поэт сказал:
Останкинская телевышка — это зубочистка во рту гнилой Власти…
Останкинская телевышка — это гигантский шампур, на котором обжаривают лучших сынов России! Нестерпим стоящий над Русью запах-чад Горящей правды!.. Да!..
О Боже…
…Поэт устал. Увял…
Всё это время он аметистовыми, охмелевшими, осмелевшими, охотничьими очами глядел на Анну и вдруг запричитал:
У вас такие глаза… Такой цвет, свет был только на фресках Дионисия… Такие глаза есть только на Руси, и вот они уходят с земли, и кудри льняные серебряные тоже уходят…
Такие, как у вас… и у меня… О Господь мой…
А ведь вы похожи на меня… Коли бы у меня была дочь — она была бы похожа на вас… то есть на меня…
А у меня никогда не было детей!.. У меня было много женщин, но ни с одной из них я не спал больше одной ночи…
А какая женщина будет рожать из-за одной ночи?..
В Последние Времена нельзя рождать детей… Зачем обрекать на страданье еще и других человеков, кроме самого себя?..
Увы — это не жажда бессмертья и продленья рода, а похоть продленья своего страданья, переноса его на близких своих…
Простите меня, девочка…
Прости меня, Аминадав… Я давно не пил хорошего вина. Опьянел!..
А утром будет большой ветер-весновей! И великая метель!.. И мне лететь… А я отяжелел…
Но я прочитаю вам свое последнее стихотворение… снежный стишок…
Когда я летаю над Русью в метели — стихи приходят мне в голову, хотя я не пускаю их, но они лезут, как ночные бомжи в брошенную избу…
…Ах ты один невинный снег
Ах ты один невинный брег
Ах ты одна невинна Русь ах у колодезя напьюсь
Из ледовой из бадьи
Ах Русь а человеки все невинные твои
Ах у колодезя упьюсь в снегах высоких утоплюсь
Но ты один невинный снег
Но ты один невинный брег
Брег жемчужного Христа брег завьюжного куста
Но ты одна невинна Русь
И у колодезя упьюсь водой водою синевой водой водою молодой
И ты одна невинна Русь и только очи льют да льют
У сирых хат у сирых хат невинно тополи стоят
У сирых хат у сирых хат мужи мережники поют
Что ты одна невинна Русь
Что ты один невинный снег
Что ты один невинный брег
Что ай лучатся ай снега что ай дорога глубока до полевого до Христа
О дай Господь о дай о дай
Дай помереть в пречистых в чистых во лиющихся в очах в устах снегах
снегах полях полях
Дай снежного хлебнуть навеки навек молока
Но ты одна невинна Русь
Но ты один невинный снег
Господь повей повей повей в снегах блаженнейших полей
Господь прими коль упасусь а коль завьюсь не сберегусь
Прими Господь невинну Русь прими Господь невинну Русь
Но ты один невинный снег звенишь вкруг брошенных церквей
Звенишь вкруг брошенных церквей
Господь помилуй и в метель
Господь помилуй и в метель Русь забы’тую в поле дщерь
Помилуй мил мал’ую дщерь
Господь средь мерзлых деревень Христов колодезь ей взлелей
Бадью текучих хрусталей в уста атласные пролей
Помилуй мил мал’ую дщерь
Но ты один невинный снег
Но ты один невинный брег
И у невинных дымных хат невинно тополи стоят
И у невинных дымных хат невинно тополи стоят
Помилуй Отче помяни Христов колодезь насади
