Тимур Зульфикаров - Земные и небесные странствия поэта
…Дева днесь Пресущественного раждает, и земля вертеп Неприступному приносит. Ангели с пастырьми славословят, волеви же со звездою путешествуют… Нас бо ради родися отроча младо, превечный Бог… Людие ходящии во тьме видеша свет велий: яко с нами Бог… Живущии во стране и сени смертней, свет возсияет на вы: яко с нами Бог…
Потом мы поднялись с колен…
Я подумал: “Живущии во стране и сени смертней” — это мы с Анной…
Я впервые в жизни постиг слова молитвы…
Поле снежное чудотворящее алмазное русское мне помогло…
— Батюшка! Тут старушка Марфинька с козой белой жила… Не знаете, где она?
— А ты, сынок, кто ей будешь?
— Я… сын её… Давно не был у неё, а вот приехал… а ее нет…
— Лихоимцы отобрали у неё козу и икону Богородицы-Троеручицы…
Но она им все радостно сама отдала… Сказала им: Теперь меня ничто на земле не держит… Скоро, скоро Матерь Божья за мной придет… Она за одинокими, останними приходит… И в Царствие Небесное забирает… Но я боюсь, что ничем я не заслужила Царствия Божьего…
— Батюшки, и что же? Где же она?..
— Забрала! Забрала ласково её Заботница наша!.. И увела, препроводила в Царствие Небесное!..
Я тихо, выжидая, глядел на рыжего батюшку.
Он похож был на полевого странника-заступника Руси Николая Чудотворца… Волосы золотые, а глаза колодезные, долгие, лучистые, колосистые, лазоревые…
Неказист, кривоног, непрочен он был, как избы брошенные, да и показалось мне, что от него слегка на морозе чистом дымит луковым и самогонным перегаром ночным…или это от коня его пахло…
Но ведь и от всех просторов русских наших забытых, деревенских тож словно дымит, попахивает грешным, хмельным перегаром…
Да, братья мои, много! много мы выдыхаем в чистые незамутненные, хрустальные просторы богоданные наши горького перегара! Много!..
Уже и леса — океаны чистого, заповедного нашего воздуха — не справляются!.. Как от заводских труб дымящих истребляются…
Не зря ведь какой-то нынешний глумослов сказал: “И там, по Руси Святой, кроме реки Волги, течет еще большая река Водки… Больше Волги…”
И на берегах таких рек жизнь влачится наша… и в реках бесовской водки утопает жизнь наша..
Не дай, Боже…
— Батюшка, и все же… Где же старушка?.. Я ведь ей много гостинцев привез… И соскучился… Хочу её с собой навсегда забрать… в свой дом.
Тут батюшка строго на меня поглядел:
— Ты неправославный? неверующий? некрещеный? Не веришь в знамения? А погляди — вокруг на нетронутом снегу ни одного следа нет!.. А почему?..
А потому, что Заступница Наша сразу восхитила старуху в Небеса!.. Потому и следов на земле нет, и в небесах птичьих следов нет… Забрала её Богородица Восхитительница за труды её и за любовь к людям!..
Я опечалился. И стал безнадежно прощаться с батюшкой…
И тут вдруг он глубоко поглядел в мои глаза и сказал медленно и страшно:
— А ты, милок, перестань со змеей баловаться!..
Коралловый бес объял тебя! Убей его! И дерево то спили, сруби… Иначе погибнешь!..
И пока не поздно — покайся до осени!..
А осенью страшные у тебя будут испытанья!.. Гляди, чтобы смерть не похитила тебя неготового…
О Боже!..
Я замер… Сомлел…
Теперь я понял, что он — прозорливец, и видит…
И его слова о Богородице Восхитительнице — истина…
Тогда он поглядел на Анну:
А ты, хоть юна, мала, а грешница великая уже, тоже покайся…
И с вилами брось резвиться, забавляться-то!.. А то сама на них напорешься, найдешь, наткнешься — и не разойдешься… не разлучишься насмерть…
Сама на вилах останешься… сомлеешь…
И Анна стала белей, и прозрачней алмазных, вспыхивающих снегов…
— Ну, да Бог вам Судья… И Спаситель наш… Спаси Господи вас!..
И батюшка зорко перекрестил нас и пошел, неказисто, криво ковыляя, к коню дымно парному на снегах…
И мне вдруг захотелось броситься к батюшке, и обнять его, как отца, которого никогда не знал, не обнимал, не нюхал я в жизни, а вот здесь, на пустынной дороге, вдруг увидел, узнал…
Тогда я закричал на снегах:
— Батюшка, велика Русь, а что же Правде в ней нет места?
Батюшка сказал, не глядя на меня:
На Руси Правда — лишь тропка, а ложь — поле неоглядное…
Но в ненастья да в метель — в поле без тропки не обойтись…
Вот почему Господь и попускает бедам да грехам Руси великим!.. Чтоб тропку эту узкую обнажить, как вену стягивают, собирают перед уколом шприца!..
Но я не уставал и кричал на снегах:
— Батюшка, на Руси Правда — собака цепная!
Долго, долго, люто, зло её на цепи держали и держат…
И если выпустишь её — она всех с тоски и неволи перегрызет, как дикий волк…
И что же — Правда всегда на Руси на цепи будет?..
Батюшка, что будет с Россией нынешней?.. Куда её, безвинную, смирную, спеленутую, связанную, бесы ведут? влекут? Что будет на Руси?..
Тогда он тихо сказал, трогая мудрого старого коня:
— На Руси будет великий голод… Трупы голодные, неподобранные во множестве будут лежать даже в сытых городах…Бесы голод приведут на Русь…
И он уже есть в деревнях и поселках нынче…
Но почему-то все заступники молчат о незримом голоде этом…
А если как рабы, как рыбы, молчат люди — тогда Господь гневно отворяет уста!
Но голод придет и в большие города… и в Москву-блудницу…
Но голод изгонит из Руси бесов…
Очистится Русь и восстанет, взойдет в силе Иисуса Христа!..
Я закричал:
— Батюшка, а надо ли убивать бесов?.. Надо ли малый пожар тушить большим?..
Но он не ответил… Ушёл всадник… затонул в снегах… копыта коня в снегах мягки, не слышны, нежны…
…Мы с Анной остались одни на снегах…
Батюшка ускакал… Или улетел?.. Такие пророки, провидцы должны ходить легко по водам и летать на конях по воздухам…
Да…
…Анна Серебряные Власы, а не был ли это Николай Угодник Зимний?..
И конь Его вечный так странно, так по-матерински, по-человечьи, жалеючи, глядел на нас… и тёплым паром в поле ледовом обдавал согревал ласкал…
О Боже…
А рождественский, целительный, алмазный, нетронутый, граненый, солнечный воздух благоухал окрест нас. И в нас…
И тогда я вспомнил притчу поэта Z “Пасха на Руси”…
…Почему Спаситель Иисус Христос и Богородица любят Россию?
Почему Спаситель Иисус Христос и Богородица любят Россию?
Почему Спаситель и Богородица любят заблудший всепианый многогрешный народ русский?..
…Потому что на Западе и в Америке Спаситель уже распят и уже ушел Он
из сладчайшей жизни, из пыли земной…
А на Руси еще Ему бродить дышать трепетать вдыхать переливаться целую неделю
Седмицу в русских майских предпасхальных пуховых сладчайших
нежных травяных холомах холомах холомах!
Тут еще Седмицу весеннюю жить бродить дышать Ему в русских очнувшихся
после лютой колодезной зимы холомах свежетравяных тропах тропах тропах
в ветерках курчавых лебединых лесовольных полевых
Как же уже Распятому на Западе не любить не лелеять Русь весеннюю
талую где еще жив и ликует Он?
Как же Святой Богородице не любить Русь где еще веет близ Неё Живое
земное не распятое не прерванное насмерть дыханье Сына Ее?..
И я подумал: “Вот почему Россия вечна… Как Богородица и Иисус Христос…”
…И тут!
И тут, в морозном инее, объятые морозным инеем, в кольчуге серебряного инея, поплыли мимо нас с Анной по Рождественскому Утру Два Всадника!..
И морозный пар, дым шел от тел Их и туловищ Коней их…
Это были Они — Всадники Апокалипсиса, которых я увидел в Москве…
Только Они были не наги, как тогда, летом, а от мороза одеты в странные одежды, которые взяли Они от русских огородных пугал, что ли?.. Или от русских людей, которых бесы иноземные ограбили до пугал нищих, плакучих?..
А были одеты Они в длинные военные потраченные шинели страшной войны… а на головах у Них были разбитые шапки-ушанки, а на долгих скелетообразных ногах болтались вологодские лапти музейные…
Но Всадники были неистово велики, худы, высоки, и потому шинели смотрелись на Них как жилетки, а шапки-ушанки на черепах нагих казались детскими жалобными колпачками, а лапти дырявые пропускали, обнажали длинные, мраморножемчужные, чутко дрожащие пальцы…
А в дымчатых гривах Их Коней нежно-хрустально позвякивали льдинки…
Но Всадники улыбались, и были не печальны, а веселы, и шептались в морозе, в инее игольчатом, серебряном, и Их обильные орудия смерти от мороза прилипали к их одеждам, и смирялись, и от инея остроту бритвенную смерти теряли… притуплялись…
