Харуки Мураками - Хроники Заводной Птицы
Мускатный Орех часто спрашивала себя: «Неужели не только эти, но и все в мире женщины несут в себе это? Почему все, кто приходит сюда, — женщины средних лет? Не сидит ли это и во мне тоже?»
Впрочем, ответы на эти вопросы не очень ее интересовали. Ясно, что по каким-то неведомым причинам она оказалась запертой в этой «примерочной». Люди нуждались в ней, и пока это так, ей оттуда не выбраться. Временами ее охватывало страшное, непереносимое бессилие, она казалась себе брошенной, пустой оболочкой. Она словно таяла, растворяясь во мраке неизвестности и пустоты. В такие минуты Мускатный Орех открывала душу своему молчаливому сыну. Корица слушал мать с увлечением, кивал головой. И хотя она не слышала от него ни слова, уже само общение с сыном действовало необычно — успокаивало ее. «Я не одинока, не беспомощна».
«Странно, — думала Мускатный Орех. — Я исцеляю других людей. Корица исцеляет меня. А кто же исцеляет Корицу? Неужели он — вроде „черной дыры“? Один поглощает все горести и страдания, все одиночество?»
Только однажды Мускатный Орех попробовала понять, что творится в душе сына, положив руку ему на лоб, как она делала со своими клиентами, но ладонь ничего не ощутила.
Мускатный Орех начала все чаще думать о том, чтобы оставить «практику». «У меня уже не так много сил. Если я и дальше буду этим заниматься — потеряю последние. Сожгу себя без остатка». Однако люди очень нуждались в ее «примерках», и она не могла просто так, ради собственного удобства, бросить клиентов.
И вот в тот год, летом, Мускатный Орех отыскала себе замену. Она поняла это сразу, как только увидела родимое пятно на лице парня, сидевшего на скамейке перед зданием в Синдзюку.
19. Глупая дочь жабообразных родителей
(Рассуждения Мэй Касахары. Часть 5)
«Привет, Заводная Птица!
Сейчас полтретьего ночи. Мои соседки спят как убитые, а мне что-то не спится. Сижу и пишу. Сказать по правде, бессонная ночь для меня — такая же редкость, как борец сумо в беретике. Обычно подходит время — и я сразу вырубаюсь, а когда вставать надо, так же просыпаюсь, сама. Будильник есть, но я им почти не пользуюсь. Хотя иногда просыпаюсь посреди ночи и не могу спать — хоть тресни.
Буду сидеть за столом и писать, пока спать не захочется. Может, хоть так засну. Так что не знаю, какое письмо выйдет — длинное, короткое… Да у меня всегда так, не только сейчас. Не знаю, что получится, пока до конца не допишу.
Я вот что подумала. Как живет большинство людей? Думают, что жизнь и мир, в котором они живут, в основном, от начала до конца, устроены логично и последовательно (или, по крайней мере, им кажется, что так должно быть). Бывают и исключения, конечно, но мне часто приходит в голову эта мысль, стоит только с соседками поболтать. Вот, например, случилось что-то — для общества важное или для какого-нибудь человека, — люди говорят: „Это произошло потому-то и потому-то“. И почти всегда все соглашаются: „Ах, вот оно что! Ясное дело“. Ясное-то оно, может, и ясное, да вот что непонятно. „Было так, теперь станет этак“ — это же ничего не объясняет. Разве нет? То же самое бывает, когда готовишь тяванмуси[56] в микроволновке. Ставишь в нее горшок, нажимаешь кнопку, дзинь! — открываешь крышку и еда готова. А что происходит в промежутке между включением печки и этим самым „дзинь“? Что творится там, под крышкой? Никто не знает. Вдруг тяванмуси, пока никто не видит, в темноте превращается сначала в макаронную запеканку, а потом обратно тяванмуси получается? Мы думаем, что раз поставили в микроволновку тяванмуси, значит, само собой, прозвенит звоночек — и вот вам, пожалста, — тяванмуси. Но по-моему, это всего-навсего предположение. Мне, к примеру, было бы легче, если бы я открыла крышку, а в горшке — макаронная запеканка. Удивилась бы, конечно, но, наверное, и полегчало бы от этого. Во всяком случае, я б не сильно расстроилась, потому что такой вариант мне в каком-то смысле кажется гораздо правдоподобнее.
Спросишь: почему? Трудно объяснить логикой, словами, но возьмем, например, мою жизнь, как у меня дела идут. „Последовательностью“ и не пахнет. Во-первых, полная загадка, как у таких скучных, жабообразных родителей родилась такая дочь, как я. Вот уж загадка! Странно о себе такое говорить, но я честнее, чем отец и мать, вместе взятые. Я не хвастаюсь, правда. Не хочу сказать, что я лучше их, — просто честнее. Если б ты их видел, Заводная Птица, то обязательно бы понял, что я имею в виду. Они верят, что мир устроен логично и последовательно, и все в нем можно объяснить, как в плане выставленного на продажу нового дорогого дома. Им кажется, что все нужно делать только логично и последовательно — и все будет замечательно. И когда я веду себя не так, у родителей голова идет кругом, они переживают и сердятся.
Почему я родилась у таких твердолобых предков? Как вышло, что их дочь не стала такой же древесной лягушкой, несмотря на все их воспитание? Сколько же я об этом думала! Не знаю. Сколько себя помню. А толку никакого — ответа так и нет. Должно же быть какое-то объяснение, но я никак не могу его найти. Да и еще много чего не объяснишь логикой. Например: почему окружающие так меня не любят? Причем все. Ведь я ничего такого не делала. Жила себе обыкновенно. И вдруг в один прекрасный день заметила, что никто меня не любит. Почему? Непонятно.
Одно потянуло за собой другое, совсем с ним не связанное, и вот что вышло. Я познакомилась с тем парнем, на мотоцикле, потом эта проклятая авария… Нет! У меня в памяти, в голове то есть, так складно не получается: „Раз так, значит, будет этак“. Как услышу „дзинь!“ — открою крышку, и каждый раз получается что-нибудь новенькое, совершенно незнакомое.
Ничего не понимая в том, что происходит вокруг, я бросила школу, без дела болталась дома и, наконец, встретила тебя, Заводная Птица. Хотя нет. До этого я начала подрабатывать на фирме, которая делает парики. Но почему парики? Еще одна загадка. Почему? Не помню. Может, когда я головой ударилась во время аварии, у меня в мозгах что-то сдвинулось. Или от психического шока я стала запихивать все, что откладывалось в памяти, неизвестно куда. Как белка, которая спрячет где-нибудь орех, а потом найти не может. (Ты никогда такого не видел, Заводная Птица? Я видела, в детстве. Еще смеялась над этой глупой белкой. Не знала, что со мной то же самое будет.)
В общем, я стала готовить отчеты для этой париковой фирмы, и это дело так мне понравилось, что поневоле подумаешь: парики — это судьба. Вот уж точно — ни с того ни с сего. Почему парики? А не колготки? Не совочки, которыми рис из мешков насыпают? Были бы колготки или совочки, я, наверное, не вкалывала бы сейчас на фабрике париков. Так ведь? А если бы из-за меня не случилась эта идиотская авария, тем летом я не встретилась бы с тобой у нас на заднем дворе, на дорожке. А если бы мы не встретились, ты скорее всего никогда бы не узнал о колодце Мияваки, значит, не было бы у тебя на лице родимого пятна и не затянуло бы тебя во все эти странные дела… Вот как могло получиться. Поневоле подумаешь: „Где ж они, логика и последовательность?“
Не знаю… Может быть, в мире есть разные породы людей. У одних в жизни все последовательно и логично, как горшок с тяванмуси, у других все идет как попало и получается макаронная запеканка. Возьмем моих предков. Мне кажется, даже если они сунут разогревать в микроволновку тяванмуси, а вынут готовую запеканку, все равно скажут: „Надо же! Поставили по ошибке запеканку!“ А может, и вообще начнут изо всех сил убеждать себя, что запеканка им только мерещится, а на самом деле это тяванмуси. Начни я им по-хорошему объяснять, что бывают иногда случаи, когда тяванмуси в запеканку превращается, они ни за что не поверят и только разозлятся. Понимаешь, о чем речь, Заводная Птица?
Я уже как-то писала, что мы еще поговорим про твое родимое пятно. Про то, как я его поцеловала. По-моему, это в самом первом письме было. Помнишь? С тех пор как мы расстались с тобой прошлым летом, я все время вспоминаю то время, думаю о том, что было, без остановки — так же, как кошка, что не отрываясь смотрит на дождь за окном. Что это было, собственно говоря? Не могу объяснить, скажу откровенно. Может, потом когда-нибудь, лет через десять или двадцать, при случае, когда повзрослею и поумнею, то смогу, а сейчас — нет. К сожалению, у меня ни способностей, ни мозгов не хватает, чтобы найти нужные слова.
Скажу честно, Заводная Птица: без пятна ты мне больше нравился. Нет, я не так выразилась. Это несправедливо. Ведь ты же не сам посадил себе эту отметину. Может, лучше сказать, что и без пятна ты меня вполне устраивал? Хотя все равно это ничего не объясняет.
Знаешь, что я думаю? Быть может, это пятно дает тебе что-то важное. Но оно же и чего-то тебя лишает. То есть здесь какой-то обмен идет. Но если каждый будет вот так что-то у тебя забирать, от тебя же, в конце концов, ничего не останется. На самом деле, я хочу сказать, что не было бы его у тебя — ну и ладно, мне без разницы.
