Надежда - Шевченко Лариса Яковлевна
— За что?
— Не знаю, может, за то, что сумела стать начальницей?
— Я таких завучей из школы гнала бы.
— Не тебе решать, — строго возразила Валя.
— Значит, тот, кто ее назначил, тоже плохой.
— Так уж все и плохие? Ты сама испортила отношения с ней. Никому не груби, и все будет хорошо. Пойми, взрослые должны учить взрослых.
— Сколько себя помню, всегда старалась быть хорошей. Меня даже лучший друг за это занудой называл. А здесь я самая плохая... Из-за Натальи Григорьевны жить не хочется...
— Не надо так... Хочешь, попрошу папу, чтобы он помог тебе перейти в мою школу? — предложила Валя.
— А что я папе Яше скажу?
— Не знаю. Правду, наверное. Он должен понять тебя.
— Валя, а ты обоих родителей одинаково любишь?
— Да.
— А я папу больше.
— Мне папа сказал, что родителей, как Родину, не выбирают и любят, не задумываясь, потому, что они есть. Когда все нормально, я не замечаю их любви. Но всякие, даже маленькие, неприятности заставляют вспоминать родителей. Не представляю жизни без них. А ты себя больше любишь?
— Я себя не люблю.
— Почему?
— Не знаю. Я вообще по-настоящему не могу любить. Все, кто мне дорог, почему-то уходят от меня.
— Я бабушку очень люблю, хотя она умерла, — тихо пробормотала Валя.
— Я чувствую себя рядом с тобой очень глупой.
— Не выдумывай. Раз осознаешь свои ошибки, значит умная.
— Я часто не понимаю взрослых.
— Я тоже раньше всякая была. Один раз бабушка не разрешила мне перед обедом есть варенье, а я сказала, что она плохая и не любит меня.... Не успела извиниться... Хуже всего на свете память о своей горькой вине. Она сильней любой обиды... С тех пор душа болит, как вспомню. Теперь с мамой не позволяю себе грубить.
ЗНАХАРКА
Моя школьная подружка Нина играла около своего дома. Вдруг откуда-то выскочила огромная черная лохматая собака. Нина закричала и припустила к столовой, где работала мама. Но собака догнала ее, повалила и стала рвать пальто. Из подъезда соседнего дома выскочил мужчина и палкой отогнал собаку. Ранки на руках у Нины зажили быстро, но спать одна она теперь не могла. Мама поставила рядом раскладушку и держала дочку ночью за палец. Если, засыпая, она бросала руку, Нина тут же просыпалась и плакала. И на уроках она заливалась слезами непонятно от чего. Лечение успокоительными лекарствами не помогло. Тогда-то и подошла с советом к Нининой маме школьная техничка:
— Вы, конечно, теперь все ученые, но за ради ребенка послушайте меня. Вот — адрес бабушки. Она лечит испуг. Несколько лет назад она мне очень помогла. Училась тогда моя дочка в педагогическом институте. Случилось у нее рожистое воспаление. Все лицо превратилось в рану. Целый месяц лежала в больнице, а потом старенький доктор вызвал меня и попросил, чтобы я нашла бабушку-знахарку. Через три дня лечения у «бабушки» на лице дочки не осталось и следа от болезни.
Тетя Лена долго не решалась воспользоваться адресом. А Нина все худела без сна. У нее начались головокружения. Наконец, тетя Лена не выдержала. Несколько дней она готовила дочь к посещению «бабушки». И, несмотря на это, когда мы вошли в темную часть парка и начали спускаться по крутой лестнице, ведущей к реке, с Ниной приключилась истерика. Мама чуть ли не волоком тащила ее. Около домика «бабушки» Нина замолчала. Мы постучали и вошли.
Перед нами маленькая комната с плитой и кастрюлями. Деревянная лавка у стола. В углу икона, увешанная белыми полотенцами с вышитыми красным крестиком петухами. Маленькая, худенькая старушка в черной юбке, серой блузке и в белом с голубыми цветочками платке, спокойным, тихим голосом спросила:
— Эту девочку будем лечить?
— Да, — также тихо ответила тетя Лена.
Бабушка принесла из другой комнаты табурет для Нины, а мне предложила сесть на лавку. Откуда-то пришел большой серый кот и стал тереться о ноги Нины. Бабушка положила руки на голову моей подружке и что-то зашептала. Наверное, молитву. Потом наклонила зажженную свечу, и парафин стал капать в кружку с водой. При этом бабушка опять что-то произносила. Она проделывала все так, будто возилась по хозяйству — просто, по-деловому, без всякого таинства. Я ни капельки не верила в успех дела и молча сидела в ожидании окончания представления. Бабушка поднесла к лицу тети Лены кружку и сказала:
— Ребенка испугала собака. Видишь фигурку? У вас есть собака?
— На дочку чужая собака напала, — подтвердила тетя Лена, пытаясь разглядеть в бесформенном куске парафина изображение животного.
Тетя Лена положила на стол деньги и собралась уходить. Но бабушка сказала с укором:
— Нельзя деньги брать за божий дар. Грех большой. Если душа твоя беспокоится, то можешь потом принести очень маленький дешевый подарок: ситцевый платочек или что-либо из еды. Домой Нина шла без крика, хотя на улице было темно. К тому же сильный ветер трещал ветвями деревьев и стонал между холмами и низинами парка. Вечером следующего дня Нина подошла к маме и напомнила: «Нам к бабушке надо. Не опоздаем?» В этот раз у бабушки она вела себя как хозяйка. Села на табурет, посадила на колени Пушка и стала рассказывать ему стихи. После лечения Нина в благодарность спела для «доктора» песенку. А бабушка успокоила тетю Лену:
— Ну, раз вы не можете третий раз прийти ко мне домой, то я завтра на вечерней зорьке заочно о ней помолюсь. Конечно, лучше бы прийти еще раз. Но девочка уже здорова. Думаю, все у нее будет хорошо.
Тетя Лена положила на стол ситцевый с голубыми цветочками платочек, низко поклонилась «бабушке» и вышла. Нина, напевая любимую песенку, вприпрыжку бежала домой. Я еле успевала за нею.
ПРОЗРЕНИЕ
Сегодня в коридоре меня остановила библиотекарь: худенькая, неприметная, прохладно вежливая женщина неопределенного возраста с вечно недовольным лицом. Ребята говорили, что она завистливая, потому что ей не повезло в жизни.
— Слышала, что ты читаешь очень хорошо, а почему в библиотеку не записываешься? — спросила Валентина Николаевна строго.
— Не знаю, — безразличным тоном ответила я, намереваясь поскорее убежать на улицу.
— Ты из какого класса?
— Из 2 «А».
— Какие отметки у тебя по чтению?
— Тройки.
— Почему?
— Мне подружка объяснила, что я неправильно веду себя.
— В чем?
— На первом уроке я сказала учительнице, что она злая.
— Какую художественную книжку ты читала недавно?
— Никакую. Перед первым классом прочитала «Тимур и его команда».
— Понравилась?
— Да.
— А что конкретно?
— У ребят жизнь была легкая, как игра. На самом деле такого не бывает. В жизни больше грустного и скучного. Но я грустные книжки тоже люблю.
— Какие, например?
— «Дети подземелья».
— Иди за мной. Запишу тебя.
Получив тоненькую книжку под названием «Слепой музыкант», я бросилась к двери.
— Вернись. Аккуратно положи книжку в портфель. Фамилию писателя запомни. Ясно? Иди, — сказала библиотекарь, провожая меня строгим взглядом.
Квартира была на замке. Я решила почитать на лавочке возле дома.
С первых строчек спокойное повествование поглотило меня, и я отключилась от происходящего вокруг. Читала про себя, но у меня создавалось впечатление, что я нахожусь в мире удивительной музыки. Узнав, что мальчик от рождения слепой, залилась слезами. На меня текли реки его печали и страданий. Музыка в голове нарастала, меняя окраску в зависимости от происходящих событий. А когда молодой паныч заиграл на рояле, и малиновые звуки наполнили меня до краев, я вдруг почувствовала мощный, прилив радости, будто вокруг все озарилось ярким светом. Я вскочила и восторженно, не обращаясь ни к кому, закричала в полный голос:
— Он прозрел, прозрел, прозрел!
Я не заметила, что мой дед давно стоит перед лавочкой, и испуганно наблюдает за мной. Посмотрев обложку книги, он спокойно объяснил:
