Аласдер Грей - ЛАНАРК: Жизнь в четырех книгах
— Псих, — сказал Макфи. — Этот человек — псих.
— Нет-нет, — возразил Ланарк. — Я давно его знаю — он не псих. Как частному лицу я ему не доверяю, но, похоже, он четко ухватил политическую ситуацию. И его речь мне показалась искренней.
— Он твой приятель?
— Нет, он приятель моей жены.
Макфи склонился, сгреб Ланарка за лацканы и спросил:
— Что нам светит?
— Джимми! — крикнула Хелен.
Ланарк воскликнул:
— Что такое?
— Об этом я тебя и спрашиваю! У тебя ведь паспорт совета, так? И ты работаешь на социальную стабильность, верно? И знаешь Сладдена? Вот и скажи, что замыслила эта публика!
Притянутый им Ланарк полулежал на коленях у Хелен, ухом упираясь в ее бедро. Затопленный волной приятного тепла, он сонно проговорил:
— Мы стараемся погубить Унтанк. Некоторые из нас.
— Боже, это не новость. Мы, в мастерских, всегда это знали. «Ну ладно, — говорил я. — Черт с ним, с городом, лишь бы мои малыши уцелели». Но вы, ублюдки, похоже, на сей раз взялись за дело всерьез, так? Так ведь?
Макфи выпустил лацкан Ланарка, нацеливаясь вцепиться ему в ноздри и закрыть рот. Напротив, в нескольких дюймах, на блестящем боку чайника виднелось раздутое отражение лица Ланарка и руки Макфи. Картинка дрогнула и расплылась, и Ланарк заподозрил, что, когда она вновь появится, он будет без сознания. Боли он не чувствовал, поэтому не особенно беспокоился. Затем послышались удары и задыхающийся голос Хелен: «Отпусти, отпусти его!» Макфи ослабил хватку, удары зазвучали громче. Хелен застонала, потом крикнула: «Бегите, мистер! Оставьте нас! Оставьте!»
Нащупав ручку, Ланарк потянул ее, боком выбрался наружу и захлопнул дверцу. Помедлил немного рядом с модульным домом, который слегка раскачивался. На переднем сиденье слышался приглушенный шум, сзади — слабый детский плач. Взгляд Ланарка привлек освещенный плакат на фронтоне: атлетически сложенная пара с двумя смеющимися детишками играла на пляже в мяч. Текст сверху гласил: ДЕНЬГИ — ЭТО ВРЕМЯ. ВРЕМЯ — ЭТО ЖИЗНЬ. КУПИ СЕБЕ ЕЩЕ ЖИЗНИ У «КВАНТУМ ИНТЕРМИНЕБЛ». (ОНИ ПОЛЮБЯТ ТЕБЯ ЗА ЭТО.)
Глава 39
Развод
«Черт с ним, с городом, лишь бы мои малыши уцелели». Слова Джимми навели Ланарка на тревожные мысли о Сэнди. Ланарк бегом покинул стоянку и припустил по безлюдным улицам, пытаясь вспомнить обратный путь. Пошел теплый крупный дождь, и сточные канавы быстро переполнились. Окрестные дома были Ланарку незнакомы. Он завернул за угол, подошел к ограждению и бросил взгляд вниз, где, за несколькими уровнями автомагистрали, высилась темная башня со сверкающим шпилем собора. Ланарк облегченно вздохнул, перебрался через ограду и, скользя по мокрой траве, спустился по склону. По обочине дороги струился наискось поток воды, фута в два глубиной. Ланарк добрался вброд до сравнительно сухого места. Машин не было, кроме военного джипа, который, взметнув дугу брызг, со свистом пролетел поворот, затормозил и остановился рядом с Ланарком.
— Давай сюда! — крикнул грубый голос — И не вздумай дурить, у меня оружие.
Ланарк подошел ближе. Рядом с водителем сидел толстый мужчина в форме полковника. Толстяк спросил:
— Сколько вас здесь?
— Один.
— Так я тебе и поверил! Куда ты идешь?
— В собор.
— А что ты вторгся, куда не следует, тебе известно?
— Я просто переходил дорогу.
— Э нет! Ты переходил скоростную автостраду. Скоростные автострады предназначены исключительно для колесных транспортных средств, приводимых в движение мотором на высококачественном жидком топливе, о чем следует помнить… Бог мой, да это Ланарк! Это ты?
— Да. Ты Макпейк?
— Конечно. Садись. Тебе куда, как ты сказал?
Ланарк объяснил.
— Отвези нас туда, Камерон. — С довольным смешком Макпейк откинулся на спинку сиденья. — А я уж было решил, что мне в руки попался мятежник. Мы их высматриваем — сам понимаешь, такое время.
Джип свернул на соборную площадь. Ланарк сказал:
— Рима, наверное, говорила тебе про Александра?
Макпейк мотнул головой:
— Прости, я знаком только с одной Римой. Водилась со Сладденом в старые дни, когда существовала «Элита». Сам с ней разок переспал. Что за женщина! А я думал, она отправилась в институт в то же время, когда и ты.
— Прости, я совсем запутался.
Несчастный и взволнованный, Ланарк дождался, пока джип остановился у ворот собора. В дверях он услышал мелодию органа, внутри же застал немногих стариков и людей средних лет (я ведь тоже такой, подумал он), которые, стоя там и сям меж рядами стульев, пели, как поток, струясь вовеки, сыновей уносит прочь, так и сны покинут веки в час, когда уходит ночь. Готовый разразиться обвинениями, он обогнул собравшихся, рванул дверцу и кинулся вверх по винтовой лестнице, мимо оконного проема, по органной галерее и вдоль отсеков чердака. Римы и Алекса нигде не было. Он влетел в кухню и уставился на Фрэнки и Джека, которые удивленно подняли глаза от карт.
— Где они?
После неловкой паузы Фрэнки отозвалась вполголоса:
— Она сказала, что оставила тебе записку.
Ланарк поспешил обратно и застал свой отсек пустым. На аккуратно застеленной кровати лежала записка.
Дорогой Ланарк!
Думаю, ты не особенно удивишься, когда увидишь, что нас нет. Ведь дела у нас в последнее время шли не то чтобы особенно хорошо. Мы с Александром, как договорились, переселяемся к Сладдену, и, в общем, это даже лучше, что ты с нами не поедешь. Пожалуйста, не ищи нас: Алекса, конечно, эта история немного огорчила, и я не хочу, чтобы ты еще больше его расстроил.
Ты, наверное, думаешь, что я ушла к Сладдену, так как у него есть большой дом, он известный человек и во многих отношениях лучший любовник, чем ты, но настоящая причина не в этом. Это тебя удивит, но Сладден нуждается во мне больше, чем ты. Тебе, уверена, вообще никто не нужен. Что бы ни происходило, ты будешь всегда бродить сам по себе, не заботясь о том, что думают и чувствуют другие. Такого эгоиста, как ты, я больше не встречала.
Дорогой Ланарк, я не испытываю к тебе ненависти, но пытаюсь обратиться с дружескими словами, а напишу непременно гадость — наверное, потому, что протянешь черту мизинец, а он откусит всю руку. Но ты много раз бывал со мной очень мил и в самом деле на черта не похож.
Будь здоров.
Рима.
P. S. Я вернусь, чтобы забрать одежду и вещи. Тогда и увидимся.
Он медленно разделся, лег в кровать, выключил свет и тут же заснул. Через несколько часов он проснулся с ощущением, что случилось нечто ужасное и нужно рассказать об этом Риме, и тут вспомнил, о чем идет речь. Во время безотрадного бодрствования он слышал иногда, как соборный колокол отбивал часы. Однажды пробило пять, а когда Ланарк снова проснулся, било три — свидетельство того, что регулярная отметка времени не особенно его замедлила.
Наконец Ланарк открыл глаза и увидел электрический свет. Она спокойно стояла у кровати и вынимала из комода одежду. Ланарк сказал:
— Привет.
— Я не хотела тебя будить.
— Как Сэнди?
— Ведет себя очень тихо, но, думаю, всем доволен. Просторно, есть где побегать. Кроме того, Сладден живет в безопасной зоне, так что зловония, конечно, нет.
— Здесь тоже нет зловония.
— В ближайшие двадцать четыре часа, уверена, даже ты его заметишь.
Защелкнув чемоданчик, она сказала:
— Я хотела забрать вещи еще тогда, но боялась, что ты неожиданно нагрянешь и устроишь истерику.
— Когда это я закатывал истерики? — бросил он раздраженно.
— Не помню. Конечно, отчасти это твоя беда, так ведь? Мы со Сладденом часто говорили о тебе, и он думает, что от тебя была бы очень большая польза, если бы ты умел высвобождать свои эмоции.
Он лежал застывший, сцепив кулаки и зубы, чтобы не закричать. Рима поставила чемодан у изножья кровати и села на него, комкая в руках носовой платок.
— Ланарк, не хочется делать тебе больно, но я должна объяснить, почему ухожу от тебя. Ты думаешь, я жадная и неблагодарная, предпочла Сладдена, потому что он гораздо лучший любовник, но дело не в этом. Женщину может устроить и самый неуклюжий любовник, если он в других отношениях дает ей счастье. Но ты ни на минуту не перестаешь быть серьезным. На мои обычные меняющиеся настроения ты смотришь как на пыль, легковесную и бесполезную. Ты живешь так, словно исполняешь обязанность, словно должен непрерывно анализировать свою жизнь и исправлять ее. Помнишь, когда я была беременна и сказала, что хочу девочку, ты заявил, что хочешь мальчика: пусть ребенка любит хоть один из родителей? Ты все время старался меня уравновесить, как лодку с плохой остойчивостью. Ты не добавил мне ни радости, когда я была счастлива, ни горя, когда я была несчастна, ты сделал меня самой одинокой женщиной в мире. Не то чтобы я любила Сладдена больше, чем тебя, но жизнь с ним кажется свободной и открытой. Не сомневаюсь, что и для Алекса так будет лучше. Сладден с ним играет. А ты бы только объяснял ему то одно, то другое. — Ланарк молчал. — Но нам иногда бывало хорошо вместе, так? Ты был мне другом — я не жалею, что встретила тебя.
