Надежда - Шевченко Лариса Яковлевна
В классе наступила мертвая тишина. К моему удивлению, девочки в основном читали по слогам, очень медленно и неуверенно. Чтение учительница сопровождала грубыми насмешками. Сначала я спокойно ожидала своей очереди, но чем ближе ручка подходила к моей фамилии, тем я становилось нервозней. Вспомнила, что за все лето не прочитала ни строчки, что последние дни были заполнены радостной беготней по магазинам: мне покупали зимнее пальто, обувь, школьную форму. Я с восторгом разглаживала складочки на одежде, сто раз проверяла, все ли на месте в портфеле, но позаниматься уроками не приходило в голову. Я испуганно подумала: «Неужели за лето можно разучиться читать?» Вышла к доске черноволосая курносая девочка и стала сопровождать каждое прочитанное с великим трудом слово слезами. Другие девочки тут же захлюпали носами. Обстановка в классе становилась все напряженнее. И я не выдержала. От страха опозориться перед новым классом поплыло перед глазами. И когда, как бы издали, услышала свою фамилию, то не встала, а, стиснув зубы, чтобы не разреветься, вцепилась в парту до онемения пальцев.
Учительница что-то долго сердито говорила о моей пятерке по чтению, но я плохо соображала. В конце урока она подозвала к себе отличницу и дала ей задание научить меня читать.
Значит, я хуже всех!? Меня даже затрясло от злости. И я завелась: «Я с трех лет читаю. Я потеряла речь от страху. Нельзя пугать учеников. Моя учительница никогда так не поступала. Она была человеком, а не завучкой».
Наталья Григорьевна удивленно подняла брови, как-то странно посмотрела на меня и спросила:
— Ты знаешь, кто такой «завуч»?
— Нет. Наверное, так ругают... — пробормотала я растерянно.
Брови учительницы устремились к сжатому в гармошку лбу, и она, медленно выговаривая слова, сказала сурово:
— Ну что же. Начнем год с вызова родителей в школу.
— Мою учительницу дети не боялись и на уроках не плакали. Она была добрая и любила нас!
— Откуда ты такая взялась? — презрительно сузив глаза, произнесла учительница.
— Откуда и все, — огрызнулась я фразой, которую слышала от взрослых ссорившихся между собой мужчин.
Я не понимала смысла этих слов и не давала себе отчета в их безрассудной дерзости. Учительницу передернуло. Грохнув дверью, она удалилась.
Домой я шла медленно, пыталась разобраться в происшедшем. Нагрубила зря. Обязана извиняться или нет? Она первая меня обидела. Учительница должна понимать детей! Я не кричала и говорила только правду. А зачем брякнула глупость? Дед теперь разволнуется. Завтра в классе попрошу прощения. Эх! Опять тормоза не сработали. И впрямь я бываю дурой.
НИНА
Несколько дней Оля провожала меня в школу, а как-то утром сердито сказала: «Ты уже большая. Иди сама». Я открыла калитку, посмотрела налево, направо и смело пошла через дорогу. Когда оказалась на середине улицы, то услышала крики женщин и грохот. Занервничала. Перед глазами поплыл туман. Не понимая, что происходит, побежала вперед. Уже на тротуаре оглянулась. Мимо меня на большой скорости промчалась лошадь, впряженная в телегу, доверху нагруженную ящиками. Видно появилась из-за ближайшего поворота.
Из школы возвращалась с подружкой из 2 «Б». Я крепко держалась за ее портфель и не волновалась. Она же ходит здесь всю жизнь! Вдруг визг тормозов оборвал нашу идиллию. Я вздрогнула. Шофер остановил машину и обругал нас.
— День какой-то неудачный. Сегодня второй раз в историю попадаю, — пожаловалась я Нине.
Она удивилась:
— Наоборот, удачный. Живы остались. Айда ко мне.
— Пошли, — согласилась я, потому что ее спокойствие передалось и мне.
Нина поделилась:
— Я сегодня двойку получила за «жи-ши».
— Правило не выучила?
— Выучила. Просто рассердилась. Зачем нужны глупые правила? Почему я должна писать «ба-ран», но «ко-ро-ва»? Вот я взяла и написала все упражнение, как захотела.
— Влетит тебе? — с сочувствием спросила я.
— Нет. К воскресенью, когда мама проверяет уроки, я успею исправить. Мой двоюродный брат Юра тоже недавно получил двойку.
— За что?
— Литература для него — смерть. Он списывал сочинение по книге «Война и мир» у соседки по парте, а она закрыла тетрадку и конец не дала переписать. Книгу Юра не читал и не знал, чем закончилось сражение. Но, как патриот, написал, что мы победили. А учительница двойку поставила.
— Я думала, что старшеклассники не получают плохих отметок, потому что большие и умные.
— Все получают. Большим мальчикам скучно учиться, их увлекают интересные дела и мечты, — с очень серьезным лицом объяснила мне подружка.
— Нина, наша школа девчачья, так почему в моем классе учится семь мальчиков?
— Они из ближних деревень. Их называют «иногородние». Ребята у вас временно. Их никак не поделят две соседние мужские школы. Наш директор пожалел мальчишек, взял в нашу школу и послал в класс Натальи Григорьевны. А она теперь злится, что работы прибавилось. Мамка так рассказывала.
Пришли к Нине домой, бросили портфели в коридоре и сели играть в куклы. Их у нее в кладовке целый угол. Проголодались. Нина принесла из кухни огромный ломоть хлеба. Мы наперегонки умяли его и пошли в рощу. Скатываясь по стволу дерева, я застряла в его развилке. Сначала отнеслась к этому спокойно и даже не позвала подругу, которая в поисках цветов уходила все дальше. Но, когда многократные попытки высвободить ногу ни к чему не привели, испугалась. Держась одной рукой за ветку, расшнуровала ботинок. Попыталась вытащить босую ногу. Не получилось. Скоро ступня онемела. Повернулась, чтобы позвать подругу. Уставшие руки скользнули по стволу, и я повисла вниз головой. Боль в зажатой ноге резко усилилась. Тут уж я закричала.
Нина прибежала и сразу оценила ситуацию:
— Без мамы нам не обойтись. Побегу к ней на работу. Тут недалеко.
Мне показалось, что вишу целую вечность. Нинина мама первым делом взгромоздила меня на развилку, потом вставила клин под ботинок и стала потихоньку вбивать его. Наконец она сняла меня. Я долго растирала занемевшую ногу, прежде чем удалось на нее встать. Нина пошла провожать меня домой. По дороге мы заглянули в недостроенный трехэтажный дом. Полазили по чердаку, походили по узким доскам, переброшенным от одной стены к другой. Здорово! Потом спустились в подвал, но там было темно, и мы попали в цементный раствор. Выпачкались. Пришлось друг друга «полоскать» в ручье. Несмотря на это, мы остались довольны прогулкой.
Тут появилась испуганная тетя Лена. Оказывается, она уже два часа ищет нас. Когда я с восторгом рассказала ей о наших приключениях, о том, как катались на досках, просунутых в проем окна, мама Нины ужаснулась и объяснила, что мы могли покалечиться или даже погибнуть. Пришлось дать честное слово больше не ходить на стройку.
Тетя Лена отвела меня домой и сообщила Оле, что я ходила к ним в гости. Оля вежливо поблагодарила. Я поняла, что она не хватилась меня, так как папа Яша еще не пришел с работы. Ну, и слава богу.
ЛИНА
В наш класс пришла новая девочка. Она похожа на куклу: светлые кудряшки, огромные грустные карие глаза, маленький носик, большие пухлые яркие губы. Такая же красивая, богато одетая мама суетилась вокруг дочки и беспрерывно повторяла:
— Линочка, все будет хорошо! Я скоро приеду за тобой.
А Лина не сказала ни слова, ни разу не взглянула на мать. Всех удивило, что такой большой девочке мама завязывает шнурки на ботинках, будто своих рук у нее нет. Девочку ничего не радовало. Ее не волновала перемена места жительства, не интересовала встреча с новым классом.
— Бесчувственная, — услышала я от одноклассниц.
Что-то здесь не так? Лина маму в упор не видит. Неродная? Я ведь тоже до сих пор избегаю взгляда своей приемной матери. Но они так похожи!
После уроков Лину встречал отец. Они бросились навстречу друг другу с радостным криком. Он все кружили кружил ее, крепко прижимая к груди, и их глаза восторженно блестели. Потом он положил руку ей на плечо, и они быстро пошли мимо школы. Лина, размахивая портфелем, что-то громко и весело рассказывала отцу.
