Маша Трауб - Вся la vie
Вера сказала, что, конечно же, она была обижена на Васю – ведь ей так хотелось поговорить с Темой наедине. Она его совсем не выталкивала. А просто попросила выйти.
Они продолжали выяснять, кто что чувствовал в момент закрывания двери и выталкивания Васи.
Мне стало холодно в этой душной квартире. Я подумала, что сама виновата – надо было уходить сразу, когда эта дамочка на кухне рассказывала про юбку «Кензо».
Вере не в чем ходить в школу. Там строгие требования – консервативный верх, консервативный низ. И Вера вынуждена ходить в одной и той же юбке «Кензо». Потому что другие не подходят – слишком вызывающие. Даже «Москино» не подходит.
– Ты «Москино» знаешь? – вдруг спросила она меня. Наверное, потому, что я ее невнимательно слушала, выжидая момент, когда можно будет попросить открыть форточку. Мама Веры делала ударение на последнее «о».
– «Москино»? Есть такая организация? Нет, знаю «Мосфильм».
– Да нет, «Мос-ки-но», – по слогам повторила она. – Бутик такой. Одежда. Вот у меня блузка. Не знаешь, что ли? Все знают.
Мама Веры посмотрела на меня с недоверием. Жена хозяина дома выставила на стол салат с креветками и половинки яиц с черной и красной икрой.
– Тебе яйца передать? – спросила меня психологиня в «Москино».
– Нет, спасибо.
– Так они с икрой. Черной, – со значением сказала она. – Да ты не стесняйся.
Потом они решили отнести еду детям. Я не пошевелилась – Вася никогда не ест в гостях. Ничего. Даже сладкое. Не знаю почему.
– Вася не будет есть, – объяснила я.
– Почему? – удивилась мама Веры.
– Не знаю.
– А ты водила его к психологу? Своди. Наверняка есть причина. А мисосуп он ест?
– Что?
Мама Веры, когда мы пришли, говорила нормально. Но после нескольких тостов стала говорить в два раза быстрее, глотая половину слова. Мисосуп у нее звучал как волшебное слово. Например, Мутабор из сказки про принца-аиста.
– Мисосуп в китайском ресторане бывает. И в японском. Моя Вера очень любит, – объяснила мама Веры.
Тогда же в комнате у детей произошло следующее. Вера решила научить Тему целоваться, поэтому и завела его в комнату. Тема был не в курсе Вериных планов и начал с Васей в дверь играть. Вера рассердилась, потому что собиралась свет выключить, чтобы романтичную обстановку создать. Теме было в принципе наплевать – выключен свет или включен. Да и на Веру ему было в принципе наплевать. Он уселся перед компьютером и стал с новой игрой разбираться. А Вася рядом стоял и смотрел. Тема ему рассказывал, куда идти надо и где враги скрываются. Вера пережить такой «игнор» не могла. Она сказала Васе: «Иди что покажу». Вася подошел. Вера ущипнула его – за самое больное место. Вера в свои одиннадцать уже хорошо знала, какое у мальчиков самое больное место. Что неудивительно. Она вместе с мамой посмотрела все серии сериала «Секс в большом городе», поскольку мама считала это психологически правильным – у них с дочкой есть общий интерес.
Мне всегда казалось, что девочки в любом возрасте любят играть с малышами. Во всяком случае, они не должны делать им больно. Тем более делать больно специально. Потому что, блин, есть материнский инстинкт, детские колясочки, писающие куклы-младенцы и прочее.
Вера призналась во всем после того, как я поймала ее около туалета, – ее мама пила виски с колой на кухне (она говорила «вискикола», что звучало как эстонская фамилия, Вискикола). Так вот, я поймала Веру за юбку «Кензо» и накрутила на кулак ее уже мелированные волосы. Когда накрутила, тогда и заметила. Даже успела удивиться – в одиннадцать лет уже мелирование? Вера открыла рот, чтобы заорать, но я дернула ее за волосы.
– Рассказывай! – велела я.
Вера рассказала. Я еще раз дернула, посильнее.
– Значит, ты сейчас пойдешь и все расскажешь своей маме, – сказала я ей шепотом. Вера испугалась не на шутку. – А если ты еще хоть раз подойдешь к Васе или к любому другому ребенку, то я тебя найду и повыдергаю все твои патлы. Патлы – это волосы. В старину так говорили, – зачем-то объяснила я.
Вера кивнула.
Я общаюсь с компьютером, почти как с мужем. Когда он выплевывает какую-нибудь табличку, я прошу его объяснить нормальным языком, что именно он имеет в виду. Разница в том, что с компьютером я общаюсь чаще, чем с супругом. И еще в том, что компьютер в отличие от мужа не признает во мне хозяйку. Во всяком случае, ломается он всегда на мне. Я ему вызываю доктора из «Скорой компьютерной помощи».
Это объявление висело на доске у подъезда. Телефон, обещание приехать быстро и взять недорого. Я позвонила.
Мне кажется, я умею разговаривать с компьютерщиками. Во-первых, они все – возраста нашего старшего, Вани. Во-вторых, я не понимаю ни слова из того, что они говорят, и просто киваю. Так же и со старшим общаюсь. В-третьих, от ребят несет молодецким потом и пивом. Я все время борюсь с желанием запихнуть компьютерщика в ванную и по-матерински наорать за вонючие носки, как делаю это с Ванькой. Еще хочется спросить, почему они прогуливают лекции в институте, если учатся, конечно. И накормить. Потому что они все как один худые, длинные и, когда отрываются от клавиатуры, не знают, куда деть руки. Они без конца шлют эсэмэски, набирая текст быстрее меня. А я, между прочим, печатаю вслепую десятью пальцами.
Ребята действительно приезжают очень быстро. Леша, Игорь. Я звонила в несколько фирм, но ребята все равно оказывались Лешами или Игорями. Сначала они пытаются мне что-то объяснить про поломку или вирус. Потом плюют на это дело. Я выхожу из комнаты. Чтобы не мешать. И чтобы глотнуть воздуха: в комнате можно дышать только носками.
Один компьютерный доктор у меня задержался надолго. Игорь. Я ему уже и сока принесла, и воды, а компьютер не лечился. Игорь нервничал и бегал курить в общий коридор на лестнице. Потом он позвонил приятелю. Через сорок минут приятель приехал. Я выдала вторую пару тапочек. Они засели вдвоем. Тихо переговаривались. Меня как будто не было. Ладно меня. Мой младший, Вася, сидел под столом и менял на ребятах тапочки – у него такое любимое развлечение с гостями. Перепутать у всех тапочки. Ребята послушно подставляли ноги. Еще через час приехал третий – самый главный «доктор софт». Протянул Василию руку – поздоровался. Сын прямо ошалел от счастья. Ему очень нравится, когда с ним обращаются как со взрослым. Еще час они сидели втроем. Точнее, вчетвером. Потому что Вася уселся на стол и тоже внимательно смотрел в монитор. Под это дело я накормила Васю котлетой с пюре, дала таблетку рыбьего жира. Тот даже не заметил, что заглотнул. Ребята точно так же, не глядя, заглатывали мои бутерброды. Я сидела тихонечко на диване и чувствовала себя матерью семейства.
Позвонил муж – по домашнему телефону механически ответил кто-то из компьютерщиков. Муж даже не перезвонил спросить, что у меня в доме происходит. Испугался. Или решил не расстраиваться.
Пока там что-то грузилось, ребята мне рассказывали замечательные истории – про девушек, клиентов и институтских преподов. Они по очереди играли с Васей в шашки. Они загрузили ему какую-то стрелятельную игру. И теперь я не знаю, как ее удалить.
Шесть соток. По ту сторону забора
В феврале пора снимать дачу на лето. Считается, что еще не очень поздно – есть варианты.
Мне кажется, что я, как съемщик с многолетним стажем, уже все про дачи знаю. Что смотреть, как договариваться, где проверять. С годами я не умнею.
Домик в Переделкино. Нас встретили муж с женой – хозяева. Маленькие комнатки с низкими потолками, колченогий мольберт на крошечной веранде. Там же санки, велосипед, стиральная машина, холодильник «ЗИЛ», сваленная в кучу детская обувь. Очень мило, если отмыть. Нам налили чаю. Мы обсудили писательский быт 50-х годов. С улицы прибежала маленькая девочка – дочка хозяев. Очень вежливая – сказала нам «здравствуйте». И очень разговорчивая.
– А вы здесь жить будете? – спросила девочка.
– Не знаю, наверное, – ответила я.
– А вы дедушку обижать не будете? Он старенький. Но я его люблю, – поддержала разговор девочка.
Дачу сдавали с нагрузкой – дедушкой-писателем. Собственно, настоящим владельцем. Который в 50-е годы обустроил быт, следы которого так понравились моему мужу. Дедушка сидел в своей комнате. Выходил только по нужде. Нас просили его подкармливать. Мы уезжали, а девочка махала нам вслед и кричала:
– Приезжайте!
Дача в Архангельском. Встречала дама в тюрбане. Накрученный на голове платок – очень эффектно. Хороший дом, рядом летний сарайчик.
– А мебели нет? – спросила я.
– Есть, – ответила дама и оскорбилась.
В сарайчике стояли новые кресла и кровать из «ИКЕИ». Торшер, плетеные корзины. В коробке – новая посуда.
