Анна Баркова - Избранное. Из гулаговского архива
1954
«Зажигаясь и холодея…»
Зажигаясь и холодея,Вас кляну я и вам молюсь:Византия моя, ИудеяИ крутая свирепая Русь.
Вы запутанные, полночныеИ с меня не сводите глаз,Вы восточные, слишком восточные,Убежать бы на запад от вас.
Где все линии ясные, четкие:Каждый холм, и дворцы, и храм,Где уверенною походкойВсе идут по своим делам,
Где не путаются с загадкамиИ отгадок знать не хотят,Где полыни не пьют вместо сладкого,Если любят, то говорят.
1954
«Да, приметы мои все те же…»
Да, приметы мои все те же:Дерзость, скованность, дикость, страх,Неуклюжесть моя медвежьяИ печаль в обезьяньих глазах. Я не двинусь. Что было, все то же Пусть останется и замрет, Только кровь взволнованной дрожью, Словно струны, артерии рвет.
26 мая 1954
«Что ж, мучай, замучай, домучай!..»
Что ж, мучай, замучай, домучай!Ты, север, так сходен со мной:Взгляд солнца короткий и жгучий,Минута метели хмельной.
И вьется она, и смеется,Змеею кругом обовьет,А сердце тревожно забьетсяИ так же тревожно замрет.
Метельную тяжкую тучуЛуч солнца случайно прорвет,И снова метелью колючей,Как петлей, меня захлестнет.
В чем больше пугающей страсти:В метели, в луче ли, как знать?Но только у них я под властью,Из сердца мне их не изгнать.
31 мая 1954
«Мне все тревоги надоели…»
Мне все тревоги надоели,Мне надоели все дела.Да, я осталась в самом деле,Какой я в юности была.
Как это все неизлечимо,Смешно и глупо, без конца.Пусть все скорей проходит мимо:Надежды, страсти и сердца.
1 июня 1954
«Блуждаю я жалкой нищей…»
Блуждаю я жалкой нищейПод нищий русский напев.Мне служит горькою пищейИрония, скорбь и гнев.
Иду, не пугаясь бесчестья,Навстречу вражде иду.Мне ветер о близкой местиПоет в мятежном бреду.
Поет он, что час мой грянетВнезапно, в тихой ночи,Когда все сгниет, увянет,Иссякнут живые ключи.
Когда все надежды стихнут,Тогда потрясет нас гром.Снега загорятся и вспыхнутВысоким — до неба — костром.
5 июня 1954
«Меня терзает беспокойство…»
Меня терзает беспокойство,Утраты, тягость перемен.Есть в отступлении геройство,В победе — рабство, стыд и плен. Но отступать уж слишком поздно, Я в чуждый новый мир вошла. Все незнакомо, странно, грозно, Полно волнующего зла.
9 июня 1954
«Ты опять стоишь на перепутье…»
Ты опять стоишь на перепутье,Мой пророческий печальный дух,Перед чем-то с новой властной жутьюНапрягаешь зрение и слух. Не родилось, но оно родится, Не пришло, но с торжеством идет. Ожиданье непрерывно длится, Ожиданье длится и растет.И последняя минута грянет,Полыхнет ее последний миг,И земля смятенная восстанет,Изменяя свой звериный лик.
9 июня 1954
«Могли прийти любовь и слава…»
Могли прийти любовь и слава,Пришли неверие и мгла.Быть может, я была неправой,Себя напрасно берегла,
Напрасно всем чужим стихиямВставала я наперекор.Но все ж глаза мои сухиеВстречали ужасы в упор,
Но все ж с опасностью любоюЕдиноборствовала я,Я не склонялась пред тобою,Судьба неверная моя.
Тебя сама я создавала,Тобой я создана сама.Тобой подарено немало:И роскошь мысли, и тюрьма,
И это темное стремленьеК чужому сердцу в глубину,И торжество, и упоенье,И счастье в муке и в плену.
Была я правою, неправой —Кто это скажет наперед?Быть может, траурная славаНад гробом знаменем взмахнет.
И не найдет себе заменыТот, кто любил меня и ждал,Кто из волнующего пленаХотел бежать, но не бежал.
14 июня 1954
«Наверно, я сухая, скучная…»
Наверно, я сухая, скучная,Как эта скудная земля.Здесь только вьюга полнозвучнаяИграет, душу веселя. А летом солнце незакатное Бессменным ходит часовым. Здесь вечер с утром — непонятные, День от ночей неразличим.Здесь ночи от бесстыдства белые,Белее солнечного дня.И в эти ночи ласки смелыеСмущают сладостно меня. И это невозможно вынести, Сгорели, запеклись уста. Нет в этой белизне невинности, А страсть, огонь и духота.
14 июня 1954
«Мы жить не могли. Мы дрожали…»
Мы жить не могли. Мы дрожали.Приют наш — тюрьма и кабак.Как зайцы, мы уши прижали,Спасаясь от злых собак.
И даже в тюрьме, в заточенье,Такой же затравленный зверьВ нас тупо швыряет каменьяИ ломится в тайную дверь,
Где спрятана жизнь вторая,Понятная только нам.Ее не всегда доверяемМы грубым обычным словам.
Другие ее опозорят,Она непонятна другим.Так ясные чистые зориФабричный позорят дым.
3 июля 1954
«На улице теплый дождик…»
На улице теплый дождикИ теплая серая муть,Унылая дума: не сможешьСудьбу и людей обмануть. Нас выдадут двери и стены, Улыбка, сиянье лица. Мы слишком во всем откровенны, Два старых забавных глупца.Октябрь перепутавши с маем,Мы к юности строим мост.Мы перья жар-птице ломаем,Схвативши за радужный хвост. Но мы не поймаем жар-птицы, Она ускользнет из рук. И мост, что в юность стремится, Под нами подломится вдруг.
5 июля 1954
«Не может прошлое быть нам примером…»
Не может прошлое быть нам примером.Но больно знать мне о твоем вчера.В сыром болоте и под небом серымДля нас зажегся огонек костра.Сначала бледно тлел он, замирая,И вспыхивал, и снова угасал.И мы смотрели, внутренне сгорая,И каждый что-то про себя скрывал.Но поднялось ликующее пламя,И согревая, и сжигая нас.А гадины болотные за намиСледили, не спуская мутных глаз.И страх, и ревность душу охватили:Страх перед местью злой нечистотыИ ревность к той пьянящей, страстной силе,Что многим-многим отдавала ты.Терзаюсь, и не верю, и томлюсь я.Хочу поверить и не верю вновь.А гадин ядовитые укусыМне отравляют чувство, мысль и кровь.Бушует пламя в гневе величавомИ вновь сникает в яркой влажной мгле,О, неужели мы лишимся праваЛюбить на этой проклятой земле?
7 июля 1954
