Ник Хорнби - Смешная девчонка
И вот появилась Софи – точь-в‑точь Гайя Гамбол: светлые волосы, длинные трепетные ресницы, осиная талия и пышный бюст. Немудрено, что Билла и Тони разобрал хохот.
Софи и Клайв отчитали весь текст от начала до конца – главным образом потому, что Биллу и Тони не хотелось отпускать Софи. Они сразу ее полюбили. Свои реплики она проговаривала с легкостью и безупречным чувством ритма, какого за всю неделю не показала ни одна актриса, и даже пару раз, к вящей досаде Клайва, сумела выжать из присутствующих смешки, пусть даже объяснявшиеся тем, что ее Сесили говорила голосом Джин Меткалф. Из вежливости Софи улыбнулась двум-трем репликам Клайва, но не более того.
– Это несправедливо, – заявил Клайв.
– Ты о чем? – не понял Билл.
– Могли бы хоть для виду посмеяться. Я тут весь день горло деру, читаю вашу дребедень.
– Вся штука в том, – сказал Билл, – что ты не любишь комедию.
– Что правда, то правда, – обернулся Тони к Софи. – Вечно брюзжит. Ему Шик-спира подавай и «Лоуренса Аравийского».
– Пусть материал мне не близок, я все равно хочу результата, – заспорил Клайв. – К примеру, я терпеть не могу своего дантиста, но это не значит, что я не хочу ставить пломбы.
– Пломбы ставить никто не хочет, – заметил Тони.
– Ну а… куда деваться?
– Стало быть, смех для тебя – как пломба? – не выдержал Билл. – Больно, противно, а куда деваться? Сокровище ты наше!
– Тем не менее вам комедия хорошо удается, – обратилась к нему Софи. – Капитан Смайт у вас очень смешной.
– Он терпеть не может капитана Смайта, – подсказал Тони.
– Уж простите, но Гамлет мне куда ближе, чем какой-то богатенький недоумок.
– А ты бы кого выбрала, Софи? – спросил Тони.
– То есть?
– Кого бы ты хотела сыграть?
– Ну, как… – растерялась Софи. – Сесили, кого же еще?
– Нет, – отрезал Тони. – Сесили умерла. Испарилась. Сиганула из окна.
– Обалдеть, – пробормотал Клайв.
– Что такое? – спросил Билл.
– Вы решили под нее написать роль?
– Да нет, просто языками чешем.
– Не ври. Вы теперь будете писать специально для нее. Черт бы вас разодрал. Вы ни разу не спросили: а кого хочу сыграть я? От вас я только и слышу: «Вот тебе гнусавый богатенький недоумок. Сделай нам смешно».
– Так ведь ты ясно дал понять, что создан для большего, – сказал Билл.
– Да, для того, например, чтобы в расчете на меня поставили сериал.
– Ага, чтобы не было так больно?
– Хотя бы.
– Пойми, нам даже не определить, когда ты шутишь, – сказал Тони.
– И потому мы не торопимся писать комедийный сериал в расчете на тебя, – добавил Билл.
– Откуда ты родом, Софи? – спросил Деннис.
– Из Блэкпула.
– Так-так, это уже интересно, – кивнул он.
– Правда? – Она искренне удивилась.
– Уроженка Блэкпула – это куда интереснее, чем дочь викария.
– Может, пусть дочь викария будет уроженкой Блэкпула? – предложил Тони.
– Какая из нее дочь викария? – возмутился Клайв.
– Если ты хотел нагрубить, у тебя получилось, – сказала Софи.
В зале, как заметил Деннис, что-то происходило. День выдался долгим, слабые актрисы читали весьма посредственную пьесу, но появилась Софи – и всех зарядила энергией; между нею и Клайвом летали искры.
– А чем, кстати, интересно, что она родом из Блэкпула? – спросил Билл.
– Я не знаю ни одной комедии с романтической линией Север – Юг.
– Такое кому-нибудь нужно? – усомнился Клайв.
– Мы задумали романтическую историю о странной парочке – в этом вся соль.
– Убей меня, Деннис, – сказал Билл. – Если двое родились в разных концах страны, разве они по определению – странная парочка?
– Он считает странными всех, кто не учился в Кембридже.
Деннис на мгновение смутился.
– Понимаю твой довод. Географические корни персонажей лишь в незначительной степени определяют их несовместимость. Когда ты впервые познакомилась с кем-нибудь из лондонцев, Софи?
Она задумалась:
– Пожалуй… Совсем недавно.
– Сразу по прибытии?
– Нет, чуть раньше.
А затем, только потому, что расслабилась, она решила открыть им правду.
– Дома я подала заявку на конкурс красоты, и среди участниц оказалась девушка из Лондона. Отдыхающая. Из… есть такой район – Госпелок или как-то так?
– Госпел-Оук, – поправил Билл. – Я рядом живу.
– Ты – королева красоты? Это самый высокий уровень, – не без злорадства сказал Клайв.
– Она подала заявку, только и всего, – сказал Билл.
– Нет, я победила, – вырвалось у Софи. – И стала «мисс Блэкпул». На пять минут.
– Это многое объясняет! – ухмыльнулся Клайв.
– И что же это объясняет? – не понял Деннис.
– Разуй глаза!
– Думаю, она и до конкурса была хороша собой, – сказал Деннис, – а не похорошела сразу после.
– Но почему только на пять минут? – спросил Тони.
– Я поняла, что не хочу быть королевой красоты и не смогу больше жить в Блэкпуле. Меня тянуло в Лондон и… Короче говоря, хотелось превратиться в Люсиль Болл.
– Ну вот, – сказал Билл, – наконец-то мы услышали хоть что-то дельное.
– Правда? – удивилась Софи.
– Чистая правда, – ответил Билл. – Мы все обожаем Люси.
– Неужели?
– Мы исследуем природу комического, – сказал Тони. – Мы любим всех, кто умеет быть смешным.
– Люси – наш человек, – подтвердил Деннис. – Галтон и Симпсон для нас – как Шекспир. А Люси – наша Джейн Остин.
– Мы действительно занимаемся исследованиями, – добавил Билл. – По многу раз отсматриваем, прослушиваем. Дневные повторы нам только на пользу – они позволяют сделать критический разбор.
Внезапно, к своему жгучему стыду, Софи расплакалась. Слезы подступили незаметно; она не понимала, откуда такое напряжение чувств.
– Что с тобой? – встревожился Деннис.
– Ничего. Извините.
– Будем закругляться? Давай отложим до завтра.
– Нет-нет. Я в полном порядке. Не знаю, что это было. Мне с вами интересно.
Прошло еще два часа, а они все не расходились.
– А если так? Алан – красивый, высокомерный, злобный консерватор. Сесили – прекрасная, раскованная лейбористка, родом с севера, – спросил Билл.
– Вряд ли такую звали бы Сесили, а? – заметил Клайв.
– Принято, – согласился Билл. – Как тогда ее назовем?
– Какие имена созвучны с Блэкпулом? – задумался Тони.
– Бренда, – предложил Клайв. – Берил.
– Может, Барбара? – сказал Деннис. – Барбара из Блэкпула?
Тут все посмотрели на Софи, которая уставилась в потолок, будто потеряла интерес к этому обсуждению.
– Мне нравится, – поддержал Тони. – Не избито. И вместе с тем без претензий. Алан и Барбара.
– Я против Алана, – сказал Клайв.
– Да чем плохое имя – Алан?
– По-моему, Клайв намекает, что ему тоже хорошо бы переименоваться, раз она поменяла имя, – сказал Билл.
– Ничего подобного, – возразил Клайв. – Просто мой лучший друг по детскому саду звался Аланом. Он погиб под бомбежками.
– Ой, брешет, – сказал Тони.
Клайв ухмыльнулся.
– Ты выдал себя словом «друг», – объяснил Билл. – Друзей у тебя отродясь не было.
– Ладно, выбирай себе имя.
– Квентин.
– Никто не захочет смотреть про хмыря по имени Квентин.
– Тогда Джим.
– Мне, вообще говоря, побоку, – отмахнулся Билл. – Пусть будет Джим. Джим и Барбара. Итак: почему они вместе?
– Она от него залетела, – сказал Клайв.
– Думаю, ты очень скоро узнаешь, что ему ничего не обломилось, – твердо возразила Софи.
– Боюсь, наверху не поймут, – сказал Деннис.
– Ну, пошло-поехало, – расстроился Билл.
Они с Тони любили Денниса, и не только потому, что тот отвечал им взаимностью. Деннис был умен, энергичен и предельно доброжелателен. Но при этом он до мысков своих замшевых ботинок оставался человеком Корпорации, и его веселость мигом улетучивалась, когда ему виделась реальная или мнимая угроза интересам Би‑би‑си или своему должностному положению.
– ДД не стал бы спорить.
ДД, или Другой Деннис (прозвище, широко известное в их узком кругу; официально – Деннис Мейн-Уилсон), – тоже был постановщиком юмористических программ на Би‑би‑си, но куда более опытным и преуспевающим, чем НД – Наш Деннис. Когда Тони и Билл оказывались в творческом тупике или просто изнывали от скуки, они шутки ради вставляли в разговор имя Другого Денниса, а потом минут пять или десять рисовали идиллическую картинку своей воображаемой деятельности под его началом.
– Можно что угодно говорить про ДД, но он всегда горой стоит за своих сценаристов, – мечтательно завел Билл.
– Ну, это уж слишком, – рассердился Деннис. – Я ли не стою за вас горой? Каждый раз. Даже когда игра проиграна и нас вот-вот размажут по стенке. Даже когда… когда идея хромает на обе ноги. Как теперь.
