Маргарита Симоньян - В Москву!

Мобильник отключился. Майор яростно воткнул его в карман.

— Лохотронством занимаемся здесь: одного запусти, другого выпусти. Я щас тоже уйду — на хер мне нужны эти машины! Пиздец, это дурдом. Где твой телефон? — крикнул он лейтенанту.

— Батарейка села.

— И на моем села! Дай сюда телефон, — сказал он в воздух, и несколько рук услужливо протянули свои телефоны.

Майор с рассвета передвигался в кольце людей. Каждый из них считал, что имеет полное право ехать без очереди. Абсолютно в этом уверена была немолодая женщина в легкомысленном сарафане, из-под которого выглядывали лямки купальника. Она дергала майора за рукав, подлизывалась и угрожала. Ничего не помогало. Даже волшебная палочка Родины — красное удостоверение — майора не впечатляло.

— Вы не смотрите, что я так одета, товарищ майор, я с администрации, вы гляньте же на удостоверение! — убеждала женщина. Кубанский говорок подтверждал: женщина действительно «с администрации».

— Да хватит мне в лицо тыкать своим удостоверением. У меня тоже удостоверение есть, я же им никому в лицо не тыкаю! — взвизгивал майор, отбиваясь сразу и от женщины в сарафане, и от других. — Я что, мальчик вам? У меня тоже дети! Да не суйте мне ваши деньги, я принципиальный человек!

Принципиальный человек наконец кому-то дозвонился и кивнул напарнику на черную тойоту:

— Ладно, Овик, этих пропусти.

И вдруг Алина услышала прямо над ухом:

— Прыгай быстрее в машину, говорю, ты что глухая?

Это кричала Лиана, вытягивая Алину из такси и запихивая ее в чужую тойоту. Вспотевшие бедра Алины неприятно скользнули по кожаному сиденью.

У хозяина тойоты было лицо рожающей крольчихи — испуганное и ничего не понимающее. Алина успела заметить, что у тойоты новосибирские номера. Хозяин был настолько не местный, насколько это вообще возможно.

— Короче, расклад такой, — сказала ему Лиана, — я договорилась, чтобы твою тачку пропустили без очереди, а ты за это везешь нас до Апсны. Это поселок такой. У тебя в машине есть кондиционер, а у нас — нету, поэтому мы решили ехать с тобой.

— А наш таксист? — спросила Алина.

— Не умрет наш таксист. Ты что, до ночи здесь хочешь торчать? Или ты думаешь, твой олигарх не вычислит, на каком ты такси уехала? А этого — никак не вычислит. Тебя как зовут? — спросила Лиана хозяина тойоты.

— Сергей, — как будто проснулся хозяин.

— Ну все, поехали, Серый, умоляю! Давай быстрей, в темпе вальса, пока никто не передумал!

— А где это, Апсны? — робко спросил Сергей.

— Недалеко. Ты давай, не блатуй много — если б я не договорилась, ты бы тут до следующего сезона торчал.

Сергей ничего не ответил и выехал на встречную полосу к шлагбауму, через который выпускали машины с абхазской стороны в Россию.

И тут у остальной очереди сдали нервы. С десяток машин с матом и криками рванули следом, наглухо перекрыв дорогу из Абхазии в Россию.

— Твою мать, что они делают, щас же пробка будет такая, что пиздец! — крикнула Лиана. — Давай быстрей к шлагбауму, пока есть где протиснуться!

Но было поздно. Другой майор, контролировавший шлагбаум из Абхазии, не увидел тойоту и выпустил на дорогу туристический автобус. Сергей затормозил в полуметре от него. Водитель автобуса, открыв дверь, орал что-то нечленораздельное. Автобус и тойота встали лицом к лицу, а за ними — на километр — две вереницы машин. Медленно водители начали понимать, что оказались в одной из знаменитых пограничных пробок и не вырвутся теперь из нее пару дней.

— Ну все, приехали, — сказала Лиана. — Извини, Серый, надо было ехать, пока встречку держали. Алина, вылезай. Пешком перейдем, там абхаза какого-нибудь поймаем до Апсны.

Девушки вышли на мост. Вдруг Алина услышала откуда-то снизу грозный окрик:

— Женщина!

Алина посмотрела под мост. Внизу стоял пограничник с автоматом и смотрел на нее зверским взглядом. Алина вздрогнула.

— Че надо? — крикнула под мост Лиана.

— Дайте десять рублей, пожа-а-алуйста, — проканючил солдат.

— Обойдешься! — крикнула ему Лиана, а сама вытащила пачку сигарет и сказала: — На, кинь ему, Алинка.

На пограничной будке висело объявление: «Пограничные формальности не оплачиваются, деньги и подарки не предлагать».

В будке сидел жизнерадостный брюнет в погонах. Объявления он не читал, а если бы прочитал, то очень бы удивился.

Сразу же обнаружилось, что Лиана училась с женой брата пограничника в параллельных классах. То есть они были, считай, близкие родственники.

— Тигранчик, солнце, — защебетала она в окошко, — По-братски пропусти меня с девочкой, мы только в дьюти-фри и обратно.

— Иди! Только не блатуй там много, — замахал головой Тигранчик, не глядя на паспорта. Алина услышала, как он спросил следующего в очереди:

— Цель вашей поездки?

Следующий в очереди ему ответил:

— Ты чего, Тигранчик, попутал?

Тигранчик поднял глаза.

— Тьфу ты, Сэго, ты зачем кепку надел, как бздых? Я тебя и не узнал даже. Ты к матери, да? Ну проходи, дорогой, привет там передавай от меня. Да убери свой паспорт, что ты как двоюродный!

Оставалось пройти контроль у абхазских пограничников. На абхазской стороне границы никакой будки не было. Вместо нее прямо у дороги на корточках сидел молодой парень в джинсах и громко спорил по телефону о том, кто должен забрать козу. Это и был пограничник. От солнца он прикрывался цветастым зонтиком.

Когда Алина с Лианой поравнялись с пограничником, он, не вставая с корточек, отнял телефон от уха и строго спросил:

— Грузины есть?

— Нету, — ответила Лиана ласковым голосом.

— Эх, красавица, украду тебя, — улыбнулся пограничник, прикрывая рукой телефон, чтобы не услышали на том конце провода. — Проходите.

Про паспорта он даже не спросил. Обернувшись к шлагбауму, пограничник увидел застрявшую там тойоту и крикнул напарнику:

— Ау, Бесик, ты видел, какая тачка! Бомбовская тачка!

— Здесь всегда такие пробки? — спросила Алина Лиану, пока они шли к границе поста.

— Да это разве пробка? — сказала Лиана. — Пробка будет, когда мандариновый сезон начнется. А потом — мимозный. Эти сезоны тут желтой лихорадкой называют. Каждый год в давке кого-нибудь насмерть убивают.

— Какой ужас! — сказала Алина. — А почему не расширят пост?

— А никому не надо, чтобы не было пробки. Они же все с этого живут: менты, таможенники. Знаешь, сколько зарабатывают! Твоему олигарху столько и не снилось. И местные, которые вокруг поста, тоже зарабатывают на пробке. За деньги пропускают через свои дворы — чтобы человек мог пробку объехать и ближе к посту выехать.

— А этот Тигранчик — это твой одноклассник? — спросила Алина.

— Ты что! Мои одноклассники — все министры! — сказала Лиана.

— Серьезно? — удивилась Алина.

— Как была не от мира сего, так и осталась, — ласково сказала Лиана, глядя на подругу с умилением.

Алина с Лианой вышли на площадку, где так же, как и с другой стороны, толпились люди и гудели машины. На абхазской стороне тоже был свой майор. Какая-то женщина в истерике кричала ему:

— Да зачем же вы пропускаете без очереди? Мы же с ночи ждем, с детьми. Пустите нас к шлагбауму!

— Нельзя, — бубнил майор. — Без таможенного досмотра нельзя.

— Да как же нельзя! Нам нельзя, а вон тем можно? А я видела, видела, они заплатили! Они сами сказали, что полторы тысячи заплатили!

— Полторы! — вдруг вскипел майор. — Скажи спасибо, что полторы! Ваши на той стороне две с половиной берут!

— Вот мы и в заднице мира, — сказала Лиана Алине. — Здесь он тебя точно не найдет.

Четвертая глава

Береги пшеницу, Как ока десницу.

На перекрестке двух главных улиц старого южного города — улицы Мира и улицы Ленина — высилось дряблое здание — бывший кожвендиспансер, теперь медиахолдинг «Вольная Нива», в просторечии — «Вольняшка». Холдинг принадлежал патриотично настроенной краевой администрации и объединял патриотическую газету, патриотическую радиостанцию и патриотический телеканал — в том понимании патриотизма, каким он виделся губернатору края. Во дворе со времен диспансера остался небольшой и уютный анонимный кабинет.

Рулил холдингом лично губернатор — большой человек, небожитель, величественный Батько Демид. Когда небожитель болел сезонными гриппами, рулила его любовница — бывшая красивая женщина, ставшая злой и надменной то ли от власти, то ли от климакса.

Главными подвигами своей долгой жизни губернатор считал эпизоды, когда он однажды обругал Горбачева, а за ним через год — Ельцина. Послал их куда подальше за то, что оба шпионы и предатели Родины — так он рассказывал. «…А он обращается ко мне и говорит: «А вот земляки южане…» А я ему говорю: «Это с каких пор я тебе, собака, земляком стал?» «…А тот обращается ко мне и говорит: «Друзья, давайте…» А я ему говорю: «Это с каких пор я тебе, пьяндолыга, другом стал?»