Аласдер Грей - ЛАНАРК: Жизнь в четырех книгах
УМНОЖАЙ СВОИ ТЕРМЫ С НАЛИТИ ГРИН — ПОЛОЖИ ЕЕ В ПАКЕТ, КОГДА БУДЕШЬ В МАГАЗИНЕ БЛУПЕР В СВОЕМ КВАРТАЛЕ.
ШЛИФУЙ СВОИ ОЧКИ МЕТАЛЛИЧЕСКИМ ЧАЕМ, СЕКС-ЧЕМПИОН В ХИЛИАЗМЕ.
ХОЧЕШЬ ВИДЕТЬ ЛУЧШИЕ СНЫ — ВДЫХАЙ ГОЛУБОЙ ДЫМ, ЯД С ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕМ.
КТО С УМОМ ВЫБИРАЕТ ПОКУПКИ, ТОМУ ВЕЗЕТ В СЕКСЕ — КУПИ ЕЙ ДОЛГУЮ ЖИЗНЬ, ЛЕГКУЮ СМЕРТЬ У «КВАНТУМ ПРОВИДЕНШЛ». (ОНА ПОЛЮБИТ ТЕБЯ ЗА ЭТО.)
Ланарк заметил:
— В указаниях недостатка нет.
— Вам нравится реклама?
— Нет.
— Без нее город бы застыл — она оживляет деятельность. Почитайте вот это.
Джек указал на небольшой плакат в автобусном окне.
РЕКЛАМА ВЫЗЫВАЕТ АЖИОТАЖ,
ОБМАНЫВАЕТ,
РАЗВРАЩАЕТ.
Если вы так считаете, отправьте ваше имя и адрес в комиссию Совета по рекламе, и вам вышлют бесплатную брошюру, где объясняется, почему без нее не обойтись.
Они вышли на большой площади, хорошо знакомой Ланарку, хотя раньше здесь не было столько света и публики. Разглядывая статуи на массивных викторианских пьедесталах, он размышлял о том, что видел их еще прежде, чем узнал Риму. Площадь, как и раньше, окружали нарядные каменные здания, за исключением стеклянной стены с рядом блестящих дверей, у которой остановились Ланарк с Джеком. Наверху чередовались широкие горизонтальные полосы, стеклянные и бетонные — и так этажей двадцать или тридцать.
Джек пояснил:
— Центр занятости.
— Большой.
— Здесь помещаются все центральные центры занятости, а также центральный центр стабильности и среды. Здесь я вас оставлю, если не возражаете.
Ланарк чувствовал, что уже переживал похожую ситуацию — вероятно, когда имел дело с Глопи. Он сказал неловко:
— Простите, что не оправдал ваших ожиданий — то есть, что я не человек действия.
Джек пожал плечами:
— Вашей вины тут нет. Хочу вам кое-что посоветовать…
Внезапно его прервал вой сирен и грохот, похожий на слабые раскаты грома. Движение транспорта на площади замерло. Пешеходы остановились, провожая взглядом быстро пронесшийся мимо открытый грузовик, полный вооруженных людей в хаки и в черных беретах. Он был на гусеничном ходу — подобные гусеницы Ланарк видел в фильмах, где они медленно катились по пересеченной местности, но здесь, на гладкой дороге, они промелькнули так быстро, что Ланарк едва успел их заметить.
— Армия! — У Джека разгорелись глаза. — Теперь-то мы увидим действие. Эй! Эй! Эй!
С криком он ринулся вдоль кромки тротуара, махая ожившему такси. Оно приблизилось, Джек вскочил внутрь. Ланарк провожал такси взглядом, пока оно не скрылось за углом, потом немного постоял на месте. На душе было гадко и неспокойно. Он думал об Алексе, Риме и солдатах. Прежде он не встречал на улицах вооруженных людей. Наконец Ланарк повернулся и вошел в здание.
Встретив у входа человека в униформе, Ланарк сказал:
— Я ищу работу.
— Где вы живете?
— В соборе.
— Собор — это пятый округ. Езжайте одиннадцатым лифтом на двадцать первый этаж.
Лифт напоминал металлический гардероб и был набит плохо одетыми людьми. Когда Ланарк выходил, у него вновь возникло чувство, что он очутился в прошлом. Перед ним было обширное неопрятное помещение, отделанное серой каучуковой плиткой; на скамьях теснилось множество людей самого разного возраста. Вдоль одной стены тянулась стойка, перегороженная на отсеки; в отсеке напротив лифта имелся стул и вывеска «Справки». Направляясь туда, Ланарк чувствовал сопротивление воздуха, похожего на прозрачное желе. Посетители сидели на скамьях в оцепенении, с отрешенными лицами, словно застыли в этом желе. Любое движение отнимало силы — но повернуть назад было бы так же утомительно. Ланарк добрался до стула, тяжело на него опустился и, не сгибая спины, задремал. Проснулся он вроде бы от крика. Открыв глаза, он отозвался заплетающимся языком:
— Я… я не… не животное.
Старик клерк с щетинистыми бровями сказал из-за прилавка:
— Тогда вы должны быть занесены в реестр профессионалов.
— А?.. Как?
— Ступайте вниз, на третий этаж.
Ланарк вернулся к лифту и только в кабине окончательно проснулся. Он спросил себя, все ли конторы в этом здании пропитаны той же мертвящей атмосферой.
Однако на третьем этаже дела обстояли иначе. Пол был покрыт мягким зеленым ковром. Посетителей ждали удобные низкие кресла у круглых стеклянных столиков, на которых были разбросаны журналы, но воспользоваться ими было некому. Стойки тоже отсутствовали. С клиентами беседовали мужчины и женщины, чересчур элегантные для клерков, и сидели они за просторно расставленными столами, которые разделяли подставки с цветочными горшками. Администратор, молодая девушка, направила Ланарка к столу женщины чуть старше. Та подтолкнула к нему пакет с ярлыком: «ГОЛУБОЙ ЯД».
— Садитесь, пожалуйста. Вдыхаете этот яд?
— Нет, спасибо.
— Мудро с вашей стороны. Расскажите о себе.
Они немного поговорили. Женщина вытаращила глаза.
— Вы в самом деле работали с Озенфантом? Потрясающе! Расскажите, что он за человек? То есть в частной жизни.
— Чересчур много ест и плохой музыкант.
Женщина хихикнула, словно услышала нечто умное и скандальное, потом сказала:
— Я на минутку вас покину. Мне пришла в голову довольно неплохая мысль.
Вернулась она со словами:
— Нам везет… мистер Гилкрист может принять вас прямо сейчас.
Пока они лавировали между столами, женщина шепнула:
— Строго между нами: думаю, мистер Гилкрист очень хочет с вами встретиться. Также и мистер Петтигрю, хотя он, конечно, этого не выдает. Мистер Петтигрю вам непременно понравится: он такой жуткий циник.
Женщина довела Ланарка до конторы, но дальше с ним не пошла.
Ланарк вошел в контору, где стояли три стола: два рабочих и один обычный, в углу, — за ним печатала секретарша. У края ближайшего стола сидел высокий лысый мужчина и разговаривал по телефону. Он встретил Ланарка улыбкой и указал на кресло, продолжая говорить:
— Он, должно быть, страдает folie de grandeur.[14] Провосты служат буферами между нами и избирателями; им не положено что-либо делать. Но, разумеется, никому не хочется бунта.
Плотный мужчина, сидевший за задним столом, откинулся на спинку стула и стал посасывать трубку. Ланарк видел через окно подсвеченную прожекторами крышу здания на той стороне площади. Купол в одном ее конце был увенчан блестящим флюгером в форме галеона. Высокий мужчина положил трубку и произнес:
— Так-так. Меня зовут Гилкрист. Очень рад с вами познакомиться.
Они обменялись рукопожатием, и Ланарк заметил у Гилкриста на лбу отметку совета. Усевшись с Ланарком за журнальный столик, Гилкрист заговорил:
— Думаю, кофе нам не помешает. Черный или со сливками? Позаботьтесь, мисс Мейхин. Слышал, вы ищете работу, Ланарк.
— Да.
— Но какого рода — пока не знаете.
— Правильно. Меня больше интересует размер жалованья.
— Вы хотели бы работать здесь?
Ланарк обвел взглядом комнату. Секретарша возилась с кофеваркой, водруженной на шкаф для бумаг. Сидевший за другим столом мужчина с крупным печальным лицом подмигивал Ланарку, не меняя выражения. Ланарк отозвался:
— Над этим предложением стоит подумать.
— Хорошо. Вы говорили о жалованье. К сожалению, у нас это больной вопрос. Как нам выплачивать установленную сумму каждый месяц или год, если мы не умеем считать даже минуты и часы? Пока совет не пришлет нам давно обещанные децимальные часы, Унтанк принадлежит практически к интеркалендарной зоне. Сейчас он держится силой привычки. Не правилами, не планом, а привычкой. Как держать размер при помощи эластичной рулетки?
Ланарк нетерпеливо тряхнул головой:
— Мне нужно кормить семью. Что вы можете мне предложить?
— Кредит. Наш персонал получает кредитные карты «Квантума». От них куда больше проку, чем от денег.
— Смогу я снять удобный дом для троих?
— Запросто. Можете даже купить дом. Энергия, чтобы за него уплатить, будет удержана из вашего будущего.
— Тогда я охотно стану здесь работать.
— Я должен ознакомить вас с вашими обязанностями.
— Нет необходимости. Я буду делать все, что укажут. Гилкрист с улыбкой покачал головой:
— Социальное невежество считается добродетелью только у рабочего класса. Мы, профессионалы, должны понимать, как действует организм в целом. Это наше бремя, но и наша гордость. За то нам и платят больше, чем другим.
— Ерунда! — воскликнул крепыш за другим столом. — Кто в этом здании понимает организм в целом? Вы, да я, да, возможно, старуха наверху, а все остальные забыли. Им объясняли, но они забыли.
— Петтигрю — циник, — рассмеялся Гилкрист.
