Себастьян Фолкс - И пели птицы...
Он дважды дернул за веревку, крикнул, что поднимается, и почувствовал, как она натянулась, — Крогер с Леви старались помочь ему. Стена ямы уходила вверх примерно на двадцать футов; Ламму потребовалось несколько минут, чтобы одолеть их, скребя в поисках опоры носками сапог по осыпавшейся земле.
— Ну? — спросил Леви, когда все трое отдышались. Что-то в выражении сурового лица Ламма встревожило его, тем более что тот явно избегал встречаться с ним взглядом.
— Я нашел тело. Один из наших. Погиб, судя по всему, мгновенно.
— Диск ты с него снял? — спросил Крогер. Леви стоял, замерев.
— Это его.
Ламм протянул Леви часы, и тот неохотно принял их. Посмотрел. Часы Иосифа. Подарок, поднесенный отцом на каком-то семейном торжестве: то ли по случаю бар-мицвы, то ли после поступления в университет.
Он кивнул:
— Глупый мальчик. Перед самым концом войны.
И ушел от товарищей по туннелю. Ему необходимо было побыть одному.
Ламм и Крогер опустились, чтобы перекусить, на пол туннеля.
Час спустя Леви вернулся с молитвы. Вера не позволила ему принять предложенную Ламмом еду.
Он покачал головой:
— Я должен поститься. А нам нужно продолжить поиски.
Крогер откашлялся.
— Не знаю, стоит ли, — негромко сказал он. — Мы тут с Ламмом все обсудили. Мы же выяснили, какой силы был взрыв. Ламм говорит, у тех, кто ушел по туннелю дальше вашего брата, почти не было шансов уцелеть. Как поисковая команда мы свой долг выполнили. Установили, что произошло. Теперь можем вынести вашего брата на поверхность и похоронить как положено. Оставаться под землей — значит попусту рисковать жизнью. Мы же не знаем, что происходит над нами. Здесь мы все уже сделали, честь по чести. По-моему, нам следует вернуться наверх.
Леви потер ладонью уже покрывшийся щетиной подбородок. Во время траура по брату бриться ему будет нельзя, значит, у него отрастет настоящая борода.
— Я понимаю вас, — сказал он, — но согласиться не могу. Где-то здесь, под землей, находятся двое наших соотечественников. Если они мертвы, мы должны найти их и похоронить. Если живы — спасти.
— Вероятность того…
— Вероятность ничего не значит. Мы обязаны выполнить нашу задачу.
Крогер пожал плечами.
Ламм знал: если они задержатся под землей, возникнет еще одна проблема, чисто практическая.
— Здесь жарко, — сказал он. — Его тело…
— Плоть немощна. Но от него осталось то, что не подвластно гниению. Когда придет время, я сам понесу его.
Ламм потупился.
— Не надо бояться, — сказал Леви. — Здесь люди из нашей страны. Они не хотят остаться под этим чужим полем. Им нужно вернуться в места, которые они любили, за которые умирали. Вы же любите свою страну?
— Конечно, — ответил Ламм. Приказ он получил и в дальнейших разговорах смысла не видел. Он встал и начал выбирать оставшуюся в яме веревку, чтобы снова спуститься вниз и продолжить поиски.
— Я люблю отечество, — продолжал Леви. — А смерть, посетившая нашу семью, связала меня с ним крепкими узами.
Он с вызовом взглянул на Крогера, и тот обреченно кивнул, прощая Леви высокопарность: еще бы, после такого потрясения.
Леви сжал его плечо.
— Все в порядке, Крогер?
Он заглянул в умное лицо терзаемого сомнениями Крогера. И увидел в нем если не согласие, то, по крайней мере, готовность уступить. Крогер отошел к Ламму, чтобы помочь ему подготовиться к новому спуску.
Леви спустился с Ламмом, оставив Крогера отдыхать наверху. В двадцати футах под полом нижнего туннеля они начали рубить кирками созданный взрывом завал. Что они ищут, ни один из них не знал, однако оба надеялись: если им удастся разгрести брошенную сюда недавним взрывом землю, они поймут, что здесь произошло.
Работа разогрела их, они сняли рубашки. Кирки звенели, ударяясь о куски твердого мела.
Стивен вынул из своих часов стекло, чтобы определять в темноте время наощупь. Когда он снова услышал звуки, говорившие, что где-то неподалеку пробивают проход, было без десяти четыре, но дня или ночи, он не знал. По его оценкам, они с Джеком провели под землей суток пять, если не шесть.
Он снова подтянул Джека к тоненькой струйке воздуха, чтобы тот мог подышать в свой черед. И лежал, потрагивая часы пальцами, отсчитывая полчаса, которые ему надлежало провести в удушающем углу их склепа. Лежал, не шевелясь, чтобы не увеличивать потребность тела в кислороде.
Волны страха продолжали прокатываться по нему. Стивен говорил себе, что, поскольку худшее уже случилось и он погребен заживо, так что и повернуться не может, бояться ему больше нечего. Страх порождается ожиданием, а не действительностью. И все же паника не покидала его. Время от времени ему приходилось напрягать все мышцы, чтобы не сорваться на крик. И еще ему очень хотелось зажечь спичку. Если он всего лишь увидит размеры своей тюрьмы, это уже будет что-то.
Потом наступали минуты, когда жизнь в нем ослабевала. Воображение, все чувства словно выключались, как гаснущие одно за другим окна большого дома. И в конце концов оставалась лишь тусклая муть, озаренная остаточным свечением меркнущей воли.
Все долгие часы, что он лежал здесь, разум его не переставал негодовать. Он сражался с этим негодованием, но оружием его была горькая обида. Сила ее прибывала и убывала, пока тело Стивена слабело от усталости и жажды, однако горечь его гнева означала, что какой-то свет, пусть и тусклый, еще горит в нем.
Когда полчаса истекли, он подполз и лег бок о бок с Джеком.
— Ты еще со мной, Джек?
Раздался стон, затем голос Джека пробился сквозь пласты беспамятства и обрел отчетливость, которой не было в нем уже несколько дней.
— Хорошо, я носки прихватил, хоть есть на что голову положить. Мне каждую неделю из дому новые присылали.
Стивен, приподнимая Джека, нащупал под его щекой слой вязаной шерсти.
— А я никогда посылок не получал, — сказал он.
Джек засмеялся.
— Ну ты шутник, ничего не скажешь. Ни одной посылки за три года? Мы по две в неделю получали, самое малое. Каждый. А уж письма…
— Тихо. Ты слышишь? Это спасатели. Слышишь, они долбят землю. Прислушайся.
Стивен повернул Джека так, чтобы ухо его оказалось поближе к меловой глыбе, и сказал:
— Они на подходе.
По звучанию эха он догадывался, что они еще далеко, но стремился уверить Джека, что до них рукой подать.
— Думаю, теперь уж с минуты на минуту. И мы выберемся отсюда.
— Так ты все время в армейских носках ходил? Вот ведь бедолага. Да самый нищий рядовой нашей части…
— Слушай. Нас освободят. Мы выберемся.
Но Джек продолжал смеяться:
— Да не хочу я этого. Не хочу…
Смех перешел в кашель, а затем в спазм, от которого грудь Джека, лежавшего на руках Стивена, вздыбилась. Сухой дребезжащий звук наполнил тесную пещерку, затем прервался. Джек в последний раз протяжно выпустил из легких воздух, и тело его обмякло, — конец, которого он так желал, наступил.
Краткий миг Стивен продержал, из уважения к товарищу, тело на руках, потом передвинул его в душный конец ямы, приложил губы к щели, в которую просачивался воздух и вдохнул его полной грудью.
А после этого ногами отодвинул труп еще дальше. Горестное одиночество обрушилось на него.
С ним остались лишь звуки ударов, которые, сейчас он уже не мог отрицать этого, были безнадежно далекими, да тяжкая толща земли. Он достал из кармана спички. Теперь никто не мог остановить его, жаждущего света. И все-таки спичкой он не чиркнул.
Он выругал Джека за неверие в возможность спасения. Но гнев его угас, а разум сосредоточился на ритмичном стуке кирок по мелу. Эти непрестанные звуки походили на биения его сердца. Он снова извлек из кармана нож и стал изо всех оставшихся сил колотить по стене рядом со своей головой.
Промахав кирками четыре часа, Леви и Ламм далеко не продвинулись. Леви позвал Крогера, чтобы тот сменил Ламма.
Ожидая его, Леви присел отдохнуть. Поиски спутников брата стали для него вопросом чести. Иосиф не одобрил бы человека, который позволяет личному горю сбить его с правильного пути. Да речь шла и не столько о его, Леви, чести, сколько о чести брата. То, что он делает, сможет вернуть растерзанному телу Иосифа хоть какое-то достоинство.
Сквозь хрип своего дыхания он вдруг расслышал постукивание. Может быть, крыса? — первым делом подумал он, однако звук был слишком ритмичным и доносился слишком издалека. В нем присутствовало нечто, не оставлявшее сомнений: он проходит немалое расстояние, и только человеку может хватить сил создать такой звук.
Крогер спрыгнул с конца веревки, Леви подозвал его к себе. Крогер вслушался.
И кивнул:
— Там точно кто-то есть. Чуть ниже нас, я думаю, в туннеле, примерно параллельном нашему. Не кирка и не лопата, звук слишком слабый. По-моему, кого-то там завалило.
