Тимур Зульфикаров - Земные и небесные странствия поэта
Я много объездил стран и много видел богатых рынков, и этот не уступает им…
Но странно: богатый базар рождается в богатой стране, от богатых сельских полей и крепких крестьян.
Но у нас богатейший рынок родился от нищих полей и пианых, оборванных крестьян, что ли?..
Как это?.. Как может роза вырасти, взойти, возблагоухать на солончаке? на песке? А?..
А ответ прост: деньги, которые должны были пойти в крестьянские, кормильные руки для сельских, кормящих работ и забот о нашей еде, эти деньги пошли, минуя крестьян, на базар, в хитроумные руки воров…
Но!
Но вот я с огромным чемоданом в руках и с нехитрыми мыслями в голове бреду средь неприступ— ных, словно смеющихся над моей нищетой, розовых поросят, презрительных, музейных, словно отворачивающихся от меня осетров, еще дымных бараньих туш, наглых банок с зернистой икрой, забытой, как младость советская беспечная моя… О!..
Я радостно и находчиво вспоминаю: “О!.. Хорошо, что дома у меня, в холодильнике, есть бутылка водки и пельмени “Дарья”, — я давно уже, как и весь мой народ, стал аскетом, йогом, монахом, постником, голодарем в чревоугодии моем в богатейшей, крестьянской России моей, которая раньше кормила всю Европу, а ныне не может прокормить себя… (вспомним Гоголя и пиры героев его! О!)
Иногда, правда, мой аскетизм опасно приближался к всемогущему летальному голодному исходу, как нищие границы новой Российской Федерации неосторожно уступчиво боязливо приближались к сытым просторам древнего, недвижного Китая…
Но Господь пока миловал меня…
Видимо, Он все еще помнил, что я, бывший ученый, лауреат Нобелевской премии, хорошо потрудился на благо человеков, которые благополучно забыли обо мне…
Но Он не забыл…
Но!..
Я ищу место среди фруктовых рядов, описать которые у меня уже нет ни сил, ни слюны голодной, иссякшей от неслыханного, воровского, поистине террористического изобилья…
…Наконец, я нашел место на окраине фруктовых рядов, где было хранилище для гнилых фруктов и отбросов.
Я поставил на грязную плиту прилавка свой роскошный чемодан и открыл его…
Малиновым атласом засияли неслыханные ягоды!..
О!..
Я еще дома на компьютере написал объявление огромными буквами:
“АЛЬПИЙСКИЕ РЕЛИКТОВЫЕ ЧЕРЕШНИ.
ЛЮБИМОЕ ЛАКОМСТВО ДРЕВНИХ ЦАРЕЙ.
ВЕЛИКОЕ СРЕДСТВО ОТ ИМПОТЕНЦИИ”.
Я надел черные очки и стал ждать покупателей.
Перед выходом из дому я выпил рюмку водки, и голова моя слегка плыла, и рынок с осетрами и поросятами плыл…
Хотя и мимо меня…
Быть может, так же плыла, пьянела моя Эфа от лепешки в вине…
Почему-то я с нежностью подумал об Эфе — кто-то все-таки ждал меня в моем пустынном доме.
Да…
Давно никто не ждал меня…
И вот змея ждет меня… Ну что же… Окрест змеиные ядовитые времена — и змея ждёт меня…
— Сударь, сколько стоит ваше лакомство древних царей? — меня разбудил простуженный голосок девичий.
Передо мной стояла Та девочка… С ангельскими власами и лесными колокольцами-глазами.
Она держала за руль тот же маленький велосипед, с короткой лопатой в мешковине, привязанной к багажнику: но я-то уже знал, что это не лопата…
Я испугался, что она узнает меня…
Но она не узнала…
И это меня и обрадовало, и огорчило — я стал теперь не запоминаемым, а в молодости был повально любим и лелеем — женами и девами…
Но!..
О Боже…
Какая-то далекая, тревожная, сладчайшая, как от Гулиного локотка в автобусе трясучем, святом, струна зазвенела во мне…
Запела… Заболела какая-то струна…
Что-то родное, колыбельное, детское проснулось, отозвалось во мне…
А может, это было чувство отцовства, которого я никогда не испытал в жизни?..
И вот эта девочка вызвала во мне отчую забытую тревогу?..
Не знаю… не знаю… не знаю…
Я сказал ей:
— Это очень дорогая черешня! Только для очень богатых!..
Она сказала:
— У меня сегодня день рожденья… восемнадцать лет!..
Тогда я осторожно отобрал восемнадцать ягод — я внимательно осмотрел их: нет ли на них смертельной, рдяной ранки от вхождения змеи — и протянул девочке:
— Поздравляю тебя!.. Это мой подарок…
Она взяла двумя руками черешни, но не отошла, а стала внимательно глядеть на меня, словно что-то вспоминая…
И тут я увидел своего первого покупателя…
Первую жертву свою…
Это был огромный, усатый, явно работающий под Сталина, в зеленой гимнастерке, галифе и лаковых сапогах, кавказский Господин…
Я вздрогнул: он действительно походил на Сталина…
Конечно же, в руках у него дымилась трубка…
Опять Генералиссимус пришел в мою жизнь…
Несмотря на то, что уже был ноябрь-полузимник и лежали по столице потраченные, помученные городские снега, мой Генералиссимус был без пальто…
Зачем хозяину пальто?..
С ним был такой же усатый охранник, и тоже без пальто, но в модной тройке, странной средь базара, как фрак иль шляпа в окопе войны…
Генералиссимус подошел ко мне и представился:
Директор рынка. Хасанхан Адамович Харонов!.. Чувствуете, какая редкая фамилия, а?..
Но очень современная! Харон перевозил на тот свет мертвых, а я иногда перевожу туда живых! Ха-ха!..
Я молчал.
Он медленно прочитал мое объявление…
Потом по-хозяйски взял из чемодана самую крупную ягоду и, смакуя, медленно, наслаждаясь сладчайшими соками плода, проглотил черешню и далеко выплюнул косточку, едва не попав в соседнего продавца, который угодливо улыбался, словно приветствуя и радостно ожидая летящую в него косточку…
Он взял ягоду с эфой.
Он съел эфу.
Он мертвец.
Я видел…
— Любимое лакомство древних царей… Великое средство от импотенции… Откуда вы знаете?..
Я был там! В Древней Персии и Ассирии… И видел, как Цари едят эту черешню! Такой нет нигде в мире!..
И потом Цари пропадают ночами в гаремах и мучают жен! Великие Цари с золотыми, малиновыми, ослиными фаллосами-зеббами!..
Дарий Гуштасп I и основатель династии, великий охотник на газелей и дев, Царь-Ослоцарь Бахрам-Гур Сасанид!..
Я видел, как они ели эти бешеные ослиные черешни!.. и я ел вместе с ними!..
— Вы верите в реинкарнацию? — Он был эрудит. Я сразу понял это.
— Да! Я царь Дарий Гуштасп I, — в этот миг я верил в свои слова и чувствовал, как сладостно сходить с ума….
— А я Иосиф Сталин!
Я молчал.
— Вы мусульманин? Вы обрезанный?..
Я молчал.
Тогда Генералиссимус улыбнулся:
— Скоро мы проверим… В морге…
Потом он открыл, раздавил толстыми пальцами одну из ягод и увидел змею:
— Что это?..
Я замер. Но потом сказал:
— А это и есть ослиный червь любви!.. Он бесследно растворяется в желудке человека, или осла, или любого другого животного — и порождает молодую ярость, бешенство в семенах!.. да!..
Потом Хасанхан съел еще несколько ягод и сказал решительно:
Я покупаю ваши черешни! Я пошлю их богатым людям…
В ночные престижные клубы… А может быть, и в Кремль…
Там тоже много сладкоежек-импотентов… Ха-ха!.. Все импотенты!..
Власть убивает любовь!.. Как крыса подтачивает слона, перегрызая ему сухожилия на ногах!..
…Я замер…
Кремль — это моя мечта!.. Вот куда должна прийти моя Эфа! И отомстить за нас!..
— Сколько вы хотите за всю партию? — он глядел на меня желтыми глазами памирского камышового лютого кота.
Да!..
В его глазах горел весь взбаламученный, всемутный Кавказ, так бессмысленно брошенный хозяйкой Россией, как, впрочем, и все остальные народы и земли, отданные спьяна на закланье местным татям и убийцам…
Я бормотал:
Эта Черешня растет только в одном месте на земле…
Её целительные качества уникальны… Во всем мире осталось только одно такое Дерево…
— Сколько?..
— Три тысячи долларов за двадцать килограммов…
Я назвал сумму, которая вдруг пришла мне в голову.
Неожиданно Генералиссимус улыбнулся снисходительно и вытащил из кармана своего охранника кошелек и легко, артистично, отсчитал мне три тысячи долларов…
— Только вместе с чемоданом? Да?..
Конечно же, я отдал ему и чемодан.
Я положил деньги в карман своей куртки, попрощался с Генералиссимусом и пошел к своей машине…
О Боже…
Что-то мне стало жалко этого яркого господина, явно экзотического павлина среди тусклых людей — бройлерных куриц тусклой, подпольной Перестройки…
Я понял, что он такой же интеллигент, как и я, выброшенный на базар истории…
Я шел к машине и жалел Генералиссимуса, который к тому же так щедро расплатился со мной…
