Юлия Кривопуск - У мечты должны быть крылья
Из «кадиллака» появился Вахак Зурабович, сменивший свой, уже ставший всем привычным, белый костюм на чёрный. Толпа зашепталась.
А вот когда из шестисотого «мерседеса» вышла Лена, люди растерянно замолкли. Вдова стояла, ожидая, пока из автомобиля выберется замешкавшаяся Егоровна. Расправив прикрытые пелеринкой плечи и вздёрнув подбородок, ослепляя собравшихся блеском бриллиантов, мадам Штырь была похожа на прекрасную статую. Опомнившаяся толпа загудела, кое-где защёлкали затворы фотоаппаратов. Даже Вахак Зурабович изумлённо замер на секунду. В следующее мгновение он поспешно отвернулся, стараясь, чтобы женщина ненароком не заметила его кривую усмешку.
— Мама! — раздался громкий шёпот над ухом Лены. Вера с охапкой красных гвоздик наперевес сердито смотрела на мать. Вдова даже не заметила, когда та успела подойти. — Где вы были так долго? Мы уже полчаса тут стоим! — Дочь рассерженно сверкала глазами. За её спиной маячил муж, держащий за руку маленького Костика. — И почему ты без цветов?
Лена вздрогнула, резко побледнев. Действительно, переложив все заботы о похоронах на Вахака Зурабовича, она забыла даже про цветы. Непростительное упущение! Что скажут люди? Взгляд вдовы растерянно забегал.
— На, держи половину! — зашипела Вера. — Так и знала, что ты, как клуша, про всё на свете забудешь! Кстати, а что ты так вырядилась?!
Лена, приняв от дочери букет гвоздик, промолчала.
— Мам, ты что, не знаешь, что бриллианты надевать на похороны неприлично?! — кипятилась дочь. — Ты выглядишь, как новогодняя ёлка среди могил!
— Я ей говорила! — ехидно проскрипела Егоровна, наконец покинувшая автомобиль и присоединившаяся к семье. — А она меня не послушала. Теперь вот стой, позорься вместе с ней!
— Замолчите все! — тихо, но твёрдо, сквозь зубы процедила Лена. — Я оделась так, как посчитала нужным. Прилично — неприлично, мне наплевать Не нравится — пошли вон!
Отвернувшись от родственниц, застывших с открытыми ртами, вдова поискала глазами Вахака Зурабовича. Тот уже шёл ей навстречу, неся в руках бордовые, почти чёрные, розы, изысканно оформленные траурными лентами.
— Здравствуйте! — произнёс он, кивая всем присутствующим. — Примите мои самые искренние соболезнования! Эти цветы заказаны мной специально для вашей семьи — возьмите, пожалуйста. Они лучше подойдут к вашим платьям, чем гвоздики. А гвоздики подойдут мне.
Без тени улыбки кавказец вынул из рук Лены букет, переданный ей дочерью, а взамен отдал розы. Такие же розы перекочевали ко всем остальным. Вера ошарашенно захлопала глазами.
— Позвольте, я вас поддержу в этот скорбный для всех нас день, — продолжал Вахак Зурабович, предлагая вдове свой локоть. — Для вас он особенно печален. Потерять мужа — это огромная утрата.
Лена послушно взяла его под руку.
Тем временем дюжие молодцы с явным трудом сгрузили на землю тяжеленный гроб. Водитель облезлого ЗиЛа, меланхолично сплёвывая шелуху от семечек, с грохотом закрыл задний борт кузова. Чихнув мотором, грузовик не спеша удалился. Лена наблюдала за этим действом с каменным выражением лица.
— Не удалось найти достойный катафалк, простите, — перехватил её взгляд Вахак Зурабович. — Оказывается, в нашем городе ритуальные услуги не на самом высоком уровне. Никогда об этом не задумывался. А тут пришлось, и вот — неувязка. Но зато гроб самый лучший, изготовленный по заграничным образцам.
— Спасибо, — поблагодарила Лена. — Не знаю, что бы я делала без вас.
— Не за что. — Кавказец бросил на вдову внимательный взгляд. — Это мой долг — помогать вам.
Лена не стала уточнять почему.
— Пойдёмте к гробу? — предложила она.
— Конечно, — с готовностью согласился Вахак Зурабович.
Переместившись вплотную к тускло поблёскивавшей домовине, вдова опустила голову.
— Откройте, пожалуйста, крышку, я хочу проститься, — произнесла она глухим голосом.
— Подождите, ещё не время, — тихо ответил кавказец.
— Почему?
— Мэр ещё не подъехал.
Лена послушно замерла в ожидании. Что-то подсказывало ей, что сценарий, написанный Вахаком Зурабовичем, нарушать было нельзя. Члены семьи, стоявшие позади небольшой кучкой, тоже застыли в ожидании. От нечего делать женщина стала изучать глазами толпу собравшихся зевак. Взгляд тут же наткнулся на брата Виталия и его жену.
— Почему мой брат к нам не подходит? — спросила Лена кавказца.
— Не знаю. Послать за ним?
— Да, пожалуйста.
Вахак Зурабович сделал знак телохранителю и, когда тот поспешно приблизился, негромко о чём-то распорядился. Тот кивнул и через несколько минут подвёл к гробу Виталия, Катерину и их сына.
— Лен, а мы решили пока не подходить, — объявила Катерина громким шёпотом.
— Почему? — подняла вдова вопросительный взгляд.
— Ну, вроде как вы все тут при таком параде… А нас не предупредили! Если б мы знали, то тоже прикупили бы что-нибудь по такому случаю. А так придётся стоять, как бедным родственникам. Что только люди скажут?
Лена в ответ лишь раздражённо дёрнула плечом.
Мэр всё не ехал, ожидание затягивалось. Наконец, из-за поворота вырулил «мерседес», снабжённый атрибутами городской администрации. Юрий Петрович Бабенко, галантно поддерживая под руку супругу, в окружении охраны направился к скорбящей вдове. Лена смотрела на его важную фигуру в чёрном костюме, на серьёзную Илону в траурном платке, наброшенном на голову. Как диссонировал этот облик супружеской пары с тем, что мадам Штырь привыкла видеть у себя в усадьбе! В памяти вдруг всплыла последняя их встреча, когда Юрий Петрович напился до чёртиков и заснул на полу. С большим усилием женщина подавила улыбку.
— Примите наши соболезнования, — произнёс мэр, приблизившись.
— Да-да, примите, — поддакнула Илона, ревниво разглядывая бриллианты вдовы.
— Спасибо, — ответила Лена, делая вид, что не замечает взгляда мадам Бабенко.
Теперь все были в сборе, и Вахак Зурабович кивнул дюжим молодцам, топчущимся в ожидании. Водрузив гроб на плечи, те медленно направились на кладбище, руководимые юношей, деловито поглядывающим сквозь очки. Оркестр фальшиво заиграл траурный марш. Несколько маленьких девочек побежали впереди и усыпали путь идущих лепестками роз. За гробом вышагивала Лена под руку с Вахаком Зурабовичем, за ними тянулись остальные.
— Прямо как молодожёны, — буркнула им в спину Егоровна. Вера строго посмотрела на бабку, взглядом приказывая молчать.
На открытом пространстве кладбища нещадно палило солнце. Под вуалью Лене моментально стало нечем дышать, жаркий чёрный шёлк платья прилип к телу. Выложенная плиткой дорожка сразу кончилась, и вдова пошла по утрамбованному глинозёму, застревая в нём каблуками. Если бы не локоть Вахака Зурабовича, вдова упала бы здесь в своём дорогом траурном наряде и вряд ли смогла бы подняться.
Наконец похоронная процессия достигла своей цели, и дюжие молодцы с явным облегчением сняли гроб со своих плеч возле свежевырытой могилы. Один из них откинул крышку домовины, и Лена увидела Степана.
Она даже не сразу поняла, что это он. Чужая, жёлтая, будто вылепленная из воска, голова покоилась на белых подушках. Глаза и рот были закрыты, но выражение предсмертного страдания не стёрлось с лица усопшего. На переносице залегла трагическая складка, которой при жизни у мужа никогда не было. Бескровные ладони были сложены на груди, как большие вялые листья непонятного дерева. Белый воротничок рубашки подпирал шейные складки, лацканы чёрного пиджака были аккуратно отутюжены. Лена не помнила, когда в последний раз Степан надевал белую рубашку и чёрный костюм. Наверное, на свадьбу. А вот теперь на собственные похороны.
Вахак Зурабович выступил первым. Он говорил недолго, но красиво. Кавказцы вообще умеют произносить речи. Потом своё слово сказал Юрий Петрович, тоже довольно умело и уверенно. Представители от завода публично попрощались со своим руководителем. Лена почти не прислушивалась к тому, что говорили все эти люди. Она смотрела на чужое лицо Степана и думала, что, наверное, ей надо бы заплакать. Интересно, когда, по сценарию Вахака Зурабовича, проходит плач вдовы? Нужно было поинтересоваться заранее.
— Елена Вячеславовна, скажете что-нибудь? — раздался тихий голос кавказца. Лена очнулась и кивнула. Покашляла, пытаясь прочистить пересохшее горло. Стараясь не смотреть на несколько десятков пар глаз, устремлённых на неё, она судорожно копалась в мыслях, не зная, с чего начать.
— Я, — наконец начала она охрипшим голосом, — понесла невосполнимую утрату. Умер мой муж, которого я любила больше своей жизни. Умер достойнейший человек, талантливый бизнесмен, приверженец демократии, почётный гражданин нашего города! К сожалению, у нас не было детей, но он всегда был замечательным семьянином, любил меня и мою дочь, обожал внука. Не только мы, но и завод, которому он отдавал все свои силы, и город, в котором он жил, были для него одной большой и дружной семьёй. Здесь уже звучали слова благодарности в его адрес от главы городской администрации, от сотрудников завода, от друзей и близких. И даже чужие ему люди собрались здесь, чтобы почтить его память добрым словом, чтобы проводить его в последний путь с почётом и скорбью. Широта его души не знала границ. То, что сделал он для нас, не сможет сделать больше никто. Прекрасный, добрый, отзывчивый, любящий человек, муж, отчим, демократ и достойный гражданин России! Мы всегда будем помнить о тебе. Пусть земля тебе будет пухом. Покойся с миром!
