Тара Сивек - Присматривай за мной (ЛП)

— Серьезно, остынь. Он просто парень. Очень милый парень, которому без сомнения нравишься ты. Все утро ты ходила тут, витая в облаке счастья, и все из-за НЕГО.

Она подходит и встает прямо передо мной. Мне приходится прекратить свои маниакальные шаги и посмотреть на нее.

— Я и ты обе знаем, что жизнь дерьмо. В любую секунду может случиться что-нибудь дерьмовое. Мы обе просто сидим и ждем чего-то дерьмового. Когда случается что-то хорошее, нам стоит протянуть руку и схватить это, иначе наши жизни превратятся в гигантский ком ежедневного дерьма. Я устала от дерьма, Эдди. Давай, устань от дерьма вместе со мной.

Она вопросительно поднимает брови, глядя на меня. Я издаю вздох.

— Давай же, все твои друзья это делают, — говорит она со смехом, протягивает руку и треплет меня по плечу.

Я хихикаю над ее радостным энтузиазмом. Она проходит мимо меня и направляется обратно в кухню, чтобы вытащить капкейки, вероятно уже сгоревшие, из духовки.

Она права. Я знаю, что она права. Жизнь — это постоянный риск. Никогда не знаешь, что случится дальше. Раньше мне нравился трепет незнания, что принесет жизнь и ощущение возбуждения по утрам от нового дня и всех возможностей. Теперь я провожу каждый день, скованная ужасом от мысли, что что-то плохое может случиться. Я просыпаюсь каждое утро, думаю о том, что же плохое случится дальше. Я больше не наслаждаюсь мелочами, потому что я знаю, что последует что-то огромное, что проглотит все мелочи и заставит их исчезнуть, будто их никогда и не было. В чем смысл наслаждаться этими мелочами, когда они вскоре исчезнут?

Я не знаю, Зэндер — это мелочь или что-то серьезное: возможность или обязанность. Я приняла решение исключить игру «угадай-ка» из моей жизни. Для этого я выключила эмоции и каждый день делала то, что должна. Неожиданно я поняла, насколько пустой стала моя жизнь. Меня до смерти пугала мысль о том, что мы проведем вечер наедине, и он станет задавать вопросы, на которые я не найду ответа. Но в то же время я чувствовала, как кипят нервы и бабочки порхают в животе. Эти ощущения не имеют никакого отношения к страху и на сто процентов имеют отношение к трепету перед неизведанным и его последствиям. Может быть, у меня все еще есть надежда.

Глава 6

Боль

— Верно ли утверждение, что каждый день ты ожидаешь, что люди вокруг собираются тебя предать? — спросила доктор Томпсон, перед тем как сделать глоток своего кофе из кафе Панэра.

Я пожала плечами, ковыряя ноготь.

— Конечно. Так легче, и это обоснованно.

Когда она не отвечает, я поднимаю глаза и радуюсь, что не вижу жалость на её лице. Единственная причина, почему я продолжаю ходить к доктору Томпсон, — она никогда не жалеет меня. Её беспокоит, что со мной происходит, но она никогда меня не жалеет. Терпеть не могу людей, которые меня жалеют, как будто я такая печальная, жалкая малышка, с которой нужно нянчиться.

— Объясни мне, чем это обоснованно, Эддисон? Я хочу понять, что творится в твоей прекрасной головке, когда ты думаешь о таких вещах. И прекрати ковырять ногти, — ругается она и ставит кружку на столик рядом с собой.

Я сразу размыкаю руки и с виноватым лицом опускаю их по швам на диван. Я обычно делала такое лицо, когда мама ругала меня за то же самое. Я раздраженно фыркаю и скрещиваю руки на груди.

— Смотрите, если ожидать, что люди облажаются, когда они ВСЕ-ТАКИ облажаются, это не так тяжело. Они повели себя именно так, как я и думала. Я не удивлена и могу просто жить дальше. Если я буду витать в облаках каждый день, считая, что никто меня не подведет и никогда не навредит, довольно скоро они покажут своё истинное лицо и разочаруют меня. Легче просто принять тот факт, что только мне есть дело до меня.

Я закончила свои объяснения и ждала, что она скажет как я не права начет жизни, насчет окружающих, насчет своего мировоззрения. Как и каждую неделю. Хотя она никогда не делает то, чего я от неё жду.

— На твоем месте я бы поступала точно также. Сложно в таком юном возрасте так часто проходить через предательство близких людей именно тогда, когда они тебе больше всего нужны. Просто попробуй, окажи мне услугу. Не будь предвзятой. Иногда люди могут удивить тебя.

Кажется, меня сейчас вырвет от нервов. Я повесила табличку «закрыто» на входную дверь. После этого я посмотрела на часы уже сотню раз. Стук в заднюю дверь раздается раньше, чем я успеваю передумать и убежать из здания. Наскоро осмотрев кухню, чтобы убедиться, что вокруг не большой разгром, я делаю несколько глубоких вдохов, подхожу к двери и открываю засов.

— Я принес тебе цветы, — улыбаясь, говорит Зэндер, когда я открываю дверь. Я смеюсь и чувствую облегчение, когда он вытаскивает из-за спины два пакета муки и протягивает их мне[8].

— Вау, очень романтично с твоей стороны, — говорю ему.

Я поежилась и тут же захотела забрать свои слова назад. Почему я сказала «романтично»? Это не свидание. Ничего общего с романтикой. Он не пригласил меня куда-нибудь. Он попросил помочь. Большая разница. Я учу его печь. Вот и все. Он даже не обратил внимание на выбранные мной слова и не заметил, что творится у меня в голове из-за одного слова. Он просто вручил мне пачки муки и прошел на кухню.

Я закрываю заднюю дверь и поворачиваюсь, чтобы поставить муку на деревянный помост посреди кухни, игнорируя его пристальный взгляд. Он наблюдает, как я передвигаюсь по кухне. Я знаю, что если посмотрю на него, то буду выглядеть идиоткой. Я подхожу к док-станции моего iPod и включаю обычную рок-радиостанцию Пандора, переключив с радиостанции, где разъяренные чики поют рок. Что-то подсказывает мне, что Зэндеру не понравится слушать кучку женщин, орущих о том, как они ненавидят жизнь и что все мужики мудаки.

— Меньшее, что я мог сделать — принести муку. Ты спасаешь мою задницу, помогая мне.

Он подошел и встал рядом со мной, пока я расставляла миски для теста, мерные стаканчики и все необходимые для пирога ингредиенты.

— Где готовая смесь для пирога? — растерянно спрашивает он и поднимает жестяную банку разрыхлителя, глядя на нее.

— Готовая смесь для пирога? Не произноси подобных вещей здесь. Это богохульство. Зачем ты принес муку, если думал, что мы воспользуемся готовой смесью? — со смехом спрашиваю его. Пока я расставляю ингредиенты на столе, он продолжает стоять и в страхе смотреть на меня.

— Ты работаешь в кондитерской, я подумал, мука всегда пригодится. Я старался быть милым и мыслить за рамками головной коробки. Но не за рамками коробки с готовой смесью для пирога. Я уже не успею купить маме украшение или подарочный сертификат в спа? — в панике спрашивает он.

— О, не торопись. Все получится. Мы делаем пирог сами, потому что это самый лучший способ.

Я поровну поделила ингредиенты на столе.

— Ты не забыла маленькую деталь? Я не умею готовить. Это все плохо кончится, — нервно говорит он. В это время протягиваю ему два яйца и указываю на миску для замешивания.

— Ты упустил маленькую деталь — я управляю кондитерской. Все будет офигенно. Меньше слов, больше сосредоточенности, — говорю я и руками показываю, чтобы он повторял мои движения. Разбиваю яйца и отмеряю сахар, муку, масло, разрыхлитель, ваниль и молоко. Я даю ему деревянную ложку, и мы в тишине замешиваем тесто. Я думала, что буду чувствовать дискомфорт наедине с Зэндером. На самом деле это не так. Кроме моей оговорки по поводу «романтичности», рядом с ним я чувствую что угодно, кроме нервоза. Мне комфортно рядом с ним. Играет тихая музыка, наши руки соприкасаются время от времени, пока мы добавляем ингредиенты и замешиваем тесто. Он действует на меня успокаивающе. Это ощущение кажется знакомым. Раньше я этого как-то не замечала. Каждый раз когда он говорит, в моем сознании что-то отзывается. Как будто воспоминания пытаются прорваться сквозь туман, но я не могу их поймать. Я не обращаю внимания на ноющее возбуждение и позволяю себе хотя бы раз просто жить, не беспокоясь ни о чем. Мы разговариваем на обычные темы: любимые знаменитости, фильмы, книги, места, которые хотели бы посетить. Между разговорами я инструктирую его и делюсь секретами готовки. Кажется таким естественным находиться с ним, беззаботно болтая и практикуясь во флирте.

К сожалению, у вселенной есть забавный способ узнавать, когда я позволяю унять своего внутреннего охранника. Как только я собираюсь спросить Зэндера о его работе, мой iPod начинает играть навязчивую мелодию — ту, которая мне слишком знакома.

— Это отличная песня. Ты слышала версию в исполнении Джона Кэша? — спросил Зэндер.

Я слишком занята. Меня затягивает воспоминание. Воспоминание, из-за которого я роняю свою миску с маслом. Я сжимаю руки на груди, чтобы успокоить боль в сердце и остановить воспоминание о том дне, о котором я стараюсь никогда не думать. Теперь невозможно выключить мой внутренний переключатель эмоций и все отключить. Рядом с Зэндером мой переключатель сломан.