Ренат Беккин - Ислам от монаха Багиры
Единственный, кто ничего не замечал, был Саид. С удивлением и детским недоверием он стоял на скрипевшем стуле и бегал глазами от Кузина к Абдулле. Не слышав пламенной беседы в кабинете Кузина, Саид не мог понять, шутит Абдулла или говорит всерьез. Чтобы разрешить свои сомнения, он решил снова обратиться к Абдулле с вопросом:
— А что за рукопись-то?
Абдулла некоторое время пристально смотрел на Саида, но тот, так и не поняв, что сотворил, лишь нелепо улыбался и дивился тому, отчего Абдулла Петрович стал вдруг такой красный и мокрый. Сделав шаг назад, Абдулла устало сполз в кресло. Поражение было полным.
Погоня
По свидетельству Абу Хурайры (да будет доволен им Аллах!), который передал слова Пророка (да благословит его Аллах и приветствует!): "Верующий сильный духом и телом более угоден и люб Аллаху, нежели тот верующий, который слаб, хотя оба они несут добро. А потому стремитесь к тому, что идет вам на пользу, не будьте небрежны и не проявляйте слабости в борьбе. Если же что-то с вами случится, не говорите: "если бы я сделал так и так, то этого бы не произошло", а говорите: "Аллах задумал это и свершил его", поскольку слово "если бы" начинает работу сатаны" (приведено у Муслима).
Обыск, к которому с трепетом и отвращением приступил Абдулла, не дал никаких результатов, если не считать разбитого неуклюжим Саидом сервиза и варварски порванной им же суперобложки первого тома двухтомника по истории Востока под редакцией профессора Елкина. Абдулла с Саидом, который так и не уяснил, что они все-таки ищут, перерыли всю квартиру, залезли на кухню и в ванную комнату, но не обнаружили даже намека на присутствие рукописи. Квартира Кузина после их усердной, но, увы, безрезультатной работы напоминала разгромленный хунвейбинами[13] букинистический магазин. Некоторые книги, насильно извлеченные оттуда, где они благочинно пылились не один месяц, никак не хотели возвращаться на место.
Уныло скитаясь по квартире, Абдулла усиленно пытался отыскать место, где могла бы затаиться желанная рукопись. Из соседней комнаты раздавалось отрывистое чихание Саида. Копаясь, несмотря на издевательства Кузина, в платяном шкафу, бедняга надышался порошком от моли. Но это не остановило вошедшего в азарт Саида от ревизии кладовки, в которой, впрочем, также ничего не оказалось.
Отчаявшись, Абдулла стал простукивать стены, вызвав гомерический хохот семейства Кузиных. С самого начала обыска Кузин вел себя вызывающе, немилосердно поливая желчью неумелую работу Абдуллы и Саида: "Ищите, ищите, археологи! кто ищет, — тот всегда найдет", "если найдете что-нибудь, покажите: самому интересно", "может, вам помочь, господа? вы только объясните, что мы ищем". Однако, увидев, что на него никто не реагирует, он демонстративно уселся на диван рядом со своей молчаливой женой и, скрестив на груди руки, с презрением смотрел на потных Абдуллу с Саидом — с прилипшими пылинками на мокрых и уставших лицах.
После того, как Саид ляпнул про рукопись, Абдулла ощутил непреодолимое желание откусить у него язык. Но когда после двух часов обыска, они с Саидом, с трудом передвигаясь, вышли на улицу, он ограничился лаконичной и вполне миролюбивой репликой: "Спасибо Вам, уважаемый Саид. Благодаря Вашей находчивости я потерял работу". Абдулла хотел добавить: "а шариату и исламу в стране был нанесен жестокий удар", но передумал. Врожденное чувство справедливости, жившее в Абдулле и не засыпавшее даже в минуту грозившей опасности, не позволяло обвинить в их неудаче исполнительного Саида. Кто как не он, Абдулла, заварил эту кашу? Саид выступил лишь в роли помощника и исполнителя. Разве не знал Абдулла на что шел, когда вызвал на подмогу этого несчастного?
Была еще одна причина, по которой Абдулла не хотел бросать глобальных обвинений в адрес Саида. После таких слов от него, как пить дать, посыплются вопросы: "как?", "отчего?", "почему?", "а причем здесь я?", а у Абдуллы в тот момент не было никакого желания объяснять исполнителю наказаний в соответствии с шариатом связь его слов с дальнейшей судьбой ислама в России.
Но тут Абдулла просчитался. Без вопросов обойтись не удалось.
— Почему Вы, Абдулла Петрович, потеряете работу? — с тревогой спросил Саид.
Прежде, чем ответить, Абдулла смерил Саида со ступней до бровей бесстрастным взором гробовщика. Аллах свидетель, ему ничего не хотелось говорить, но, по-видимому, придется.
— Мне очень жаль, Саид, — менторским тоном произнес Абдулла, — что Вы так и не поняли, в чем дело. Нечего сказать, хорош судебный исполнитель: пришел с обыском и не знает, что ищет.
— Но ведь Вы мне ничего не сказали, — резонно попытался возразить Саид и в очередной раз заставил Абдуллу призадуматься.
— Даже если я Вам ничего не сказал, неужели, Вы не могли просто помолчать и делать то, что Вам велели? — отрезал Абдулла, в душе понимая горькую справедливость слов Саида. — А я бы Вам по ходу обыска как-нибудь дал знать, ради чего мы, собственно говоря, пришли.
— Простите, уважаемый Абдулла Петрович, — Абдулла заметил, что в последнее время у Саида очень хорошо стало получаться испуганное выражение на физиономии. — Но я все равно не понимаю, почему Вас должны выгнать с работы. Ведь это я виноват, а не Вы.
— Аллах с ним, — подумал Абдулла, — раз уж и так все очень скоро станет всем известно, нет никакого смысла скрывать этот секрет полишинеля от Саида. Все равно вместе отвечать придется. Теперь они связаны круговой порукой.
Только теперь Абдулла по-настоящему понял, насколько серьезно он подставил Саида. Нарушив два месяца назад по незнанию закон, тот понес заслуженное наказание. И не успел он осознать свою вину и встать на прямой путь, как Абдулла втянул его в свою авантюру. Здесь уже палочными ударами не отделаешься. Налицо должностное преступление, а, стало быть, и до тюрьмы недалеко. Конечно, когда будет суд, Абдулла скажет, что это он, Абдулла, воспользовавшись безграничной преданностью Саида, обманул его, заставив нарушить закон. Но как после этого Саид будет относиться к людям? Сможет ли он еще хоть кому-нибудь поверить?
Последнее обстоятельство волновало Абдуллу куда больше, чем перспектива любого наказания. Разве соизмерим ущерб от санкций, придуманных людьми, по сравнению с теми, что уготовил нам Аллах в будущей жизни, если мы не будем соблюдать Его заветы! А что может быть страшнее семени неверия, посеянного в сердце своего брата по вере? Стараясь подавить расслабляющие сердце эмоции, Абдулла обратился к Саиду, не считая более нужным скрывать от него правды.
— Саид, — Абдулла уставился в трещавший под ногами снег, — виноват, по большому счету, только я один, потому что благодаря мне мы с Вами нарушили закон сразу по нескольким пунктам.
Саид, напряженно слушавший Абдуллу, не двигался с места. Натужно глядя на Абдуллу, он тщетно пытался постичь мыслью мудреные слова своего начальника. На что он намекает? Уж не шутит ли, как в тот раз с подмышками?
— Простите, Абдулла Петрович, меня, дурака. Но я все равно ничего не понимаю, — стыдливо признался Саид.
— Да что тут понимать, Саид? — недовольно пробурчал Абдулла. — Мы с Вами нарушили закон. Простите, что я скрыл это от Вас, но мы не имели права производить обыск, и Кузин это, в отличие от некоторых, прекрасно понял.
— Но ведь Вы как-то при мне выдавали санкцию на проведение обыска, — вспомнил Саид.
— Да, выдавал, но официально, в здании суда, после подачи заявления потерпевшего! — импульсивно пояснил Абдулла. — А в этот раз я за несколько минут до Вашего прихода состряпал липовое постановление об обыске.
— А зачем Вам все это нужно? — продолжал упрямо недоумевать Саид. — Что Вам сделал этот Кузин?
— Мне он ничего не сделал, но он, судя по всему, похитил ценную рукопись из одной библиотеки, — решив быть откровенным с Саидом, Абдулла все же оставил за собой право опустить некоторые излишние подробности — на всякий случай. — Вчера перед самым Новым годом ко мне пришел один человек и рассказал об этой… назовем ее кражей. По всем признакам преступление мог совершить только Кузин. Когда мы беседовали у него в кабинете, у меня не осталось никаких сомнений, что это он украл рукопись либо по своей инициативе, либо выполняя чей-то заказ.
— А почему мы тогда ничего не нашли? — никак не мог угомониться Саид.
— Значит, плохо искали, — проворчал Абдулла, разглядывая свои великолепные верблюжьи варежки.
— Так давайте еще раз попробуем, — на лице Саида появилось неистребимое выражение надежды.
Абдулла с укоризной посмотрел на Саида.
— Хватит. И так дров наломали. Рукопись украли двадцать девятого декабря. С того времени Кузин ее тысячу раз мог перепрятать.
— Что же делать? — приуныл Саид.
— Саид! — Абдулла с трогательной улыбкой посмотрел на исполнителя наказаний в соответствии с шариатом. — Когда сегодня ночью я задавал себе этот вопрос, я решил, что надо искать рукопись у Кузина. Что делать сейчас, я, по правде говоря, не знаю.
