Ирина Касаткина - Одинокая звезда

– Думаешь, Он нами управляет?

– Нет, не думаю. У каждого есть свобода выбора. Но, думаю, Он знает про нас все. Кого надо – награждает, а кого наоборот. Кого Ему надо. А не нам. Бывает, человек хороший, а у него несчастье за несчастьем. Почему так? Не надо пытаться понять, почему. Это невозможно. Ведь говорят – пути Господни неисповедимы. Это правда. Просто надо жить с Богом в душе. Я очень хочу, чтобы ты жила с Богом в душе – тебе так будет легче.

– А что такое душа?

– Душа это то, что есть у человека, кроме тела. То, что есть он сам. Человек может лишиться части тела – потерять руку или ногу.

Но он все же останется самим собой. Конечно, душа и тело связаны – они зависят друг от друга. Человек рождается, и Бог дает ему душу. Он растет, и душа с ним растет. Он умирает, и душа покидает его тело.

– А как же ненормальные всякие, сумасшедшие?

– Я же говорю: душа связана с телом. У них душа больная, потому что мозг больной. Не зря же говорят: душевнобольной, то есть с больной душой.

– Как ты думаешь, после смерти душа помнит о своей жизни?

– Думаю, да. Ведь все наши поступки и чувства изменяют ее, и это изменение в ней остается. Это и есть память. Конечно, она иначе помнит – у нее нет головного мозга, глаз. Мы не можем, пока живы, узнать, как она выглядит, из чего состоит. Здесь опять никакие опыты не помогут.

– Но мне кажется, – помолчав, продолжил он, – что душа после смерти, отделившись от тела, стремится к тем, кого любила, и избегает тех, кто к этому человеку относился плохо. Вот наши с тобой души, – улыбнулся он, – в той жизни обязательно соединятся.

И вдруг замолк. И погрустнел.

Оля правильно поняла его молчание. Оно означало: но не в этой.

«Он великий мыслитель, – думала девушка. – Куда до него нашим болтунам с кафедры философии. Он убедит, кого хочешь. Он не просто грузин – он человек мира! Как жаль, что его слышу только я».

«Впрочем, – размышляла она, – он же будущий правовед, у него еще все впереди. Может, потом, когда-нибудь, о нем все узнают. Может, он станет большим человеком – главой правительства или еще кем-нибудь. Его все так любят! Отар за него готов в огонь и воду. А я? Я могу умереть за него».

Однажды в поисках ежевики они забрались высоко в гору. Приподняв низкую ветку, Оля увидела под ней что-то наподобие большой коровьей лепешки. «Откуда здесь коровы? – удивилась она. – На такой крутизне».

Вдруг из центра «лепешки» поднялась треугольная головка и негромко зашипела.

Змея! – молнией мелькнула мысль. Девушка птичкой отлетела в сторону. Только тогда к ней вернулась речь, и она отчаянно завопила. Мгновенно рядом возник Серго и подхватил ее на руки. Мимо них медленно, даже как-то лениво, проползло толстое тело змеи.

– Почему ты не убил ее? – напустилась Оля на Серго. – А если она кого-нибудь ужалит?

– Нельзя убивать, – жестко ответил он. – Она любит свою жизнь, как ты свою. Ее не трогай, и она не тронет.

«Он святой! – думала Оля. – У него совсем нет недостатков».

«И ночи, полные огня!» – это пелось про них. – Бедняжка моя, – сочувственно шептал он. – Я, наверно, замучил тебя?

– Ну что ты, нет, – отвечала она припухшими от поцелуев губами. – Все так чудесно!

Когда она, наконец, засыпала, Серго, облокотившись на подушку, подолгу смотрел на нее спящую. Неяркая прелесть ее лица неизменно очаровывала его, тонко чувствовавшего красоту. Светлые колечки волос рассыпаны по наволочке. Выпуклый чистый лоб, высокие тонкие брови. Темные ресницы, похожие на крылья бабочки, готовой вспорхнуть. Прямой, немножко тупой на конце носик. Маленький детский рот. Верхняя губка самую чуточку выступает над нижней, будто приготовившись к поцелую.

Чувствуя, как в нем волной поднимается желание, он припадал к этим самым сладким в мире губам, и она, еще не проснувшись, вся тянулась к нему.

И было мгновение, когда Оля впервые испытала неизъяснимое блаженство, потрясшее ее от пяток до макушки.

– Ну как? – спросили его смеющиеся, все знающие про нее, глаза. – Как тебе это, новое?

Спрятавшись от них под простыню, она молча показала оттуда большой палец.

Простыня! Тоже – нашла убежище.

– От меня не спрячешься! – свирепо прорычал он и нырнул следом.

В одно прекрасное утро Серго, немного помявшись, спросил:

– Оленька, тебе не кажется, что мы… неосторожны? Мне бы надо… поберечь тебя. Ты понимаешь, о чем я?

Как истинный грузин, он был немножко пуританин и стеснялся произносить некоторые слова – предпочитая им дело.

– Ничего подобного! – Оля испугалась. Над целью, к которой она так страстно стремилась, нависла угроза. Еще не дай бог начнет ее оберегать. – Ничего со мной не случится. Я опытная.

– Она опытная! – Серго от души расхохотался. – Девочка! Уж мне ли не знать, какая ты опытная.

Ему ли не знать. Еще бы! Их бухта, пляж, оранжевый плед под сосной…

– Но я читала, я знаю, что надо делать. Пожалуйста, ничего не придумывай. Со мной все будет в порядке. Уверяю тебя!

Кажется, ей удалось его убедить. Слава богу, он больше об этом не заикался.

И только об одном они молчали – о своем будущем. Какой смысл говорить о том, чего нет?

Будущего у них не было.

Верные родовым традициям родители Серго требовали, чтобы сын женился только на грузинке. А Серго боготворил своих родителей.

Обо всем этом Оле поведал Отар – чтобы она зря не надеялась.

Она и не роптала – ведь знала, на что шла.

Глава 8. Разлука

Как Оля ни умоляла мгновения не спешить, они бежали и бежали, увлекая за собой минуты, часы, дни. Однажды, проснувшись, она вдруг с ужасом поняла, что ее счастья осталось ровно на два дня.

«Прекрати паниковать, – строго приказала она себе. – Возьми себя в руки. И эти два дня пройдут – они не могут не пройти. И он уедет. Ты знала, что так будет. Ты не можешь с этим ничего поделать. Так не отравляй ему и себе последние дни».

И она продолжала улыбаться, показывая всем своим видом, что ей все нипочем. Но Серго, чуткого, как барометр, трудно было обмануть. Он знал, он чувствовал, как она страшится разлуки.

Бог послал ему девушку, похожую на утренний свет. Преданную ему абсолютно. Как он оторвет ее от себя – он не мог об этом думать. Но понимал, что не в силах ничего изменить. И потому молчал.

Только сердце его ныло все сильнее, все больнее.

Они старались поменьше бывать на людях, побольше наедине. Но где бы они ни появлялись, окружающие невольно умолкали и провожали их взглядами. Такую любовь, такое сияние излучала эта пара.

Однажды на пляже, когда Серго отошел за мороженым, на его лежак присела Юлька. Оля неожиданно обрадовалась подруге. Они не виделись чуть больше недели, а казалось, целую вечность.

– Ну, как ты? – спросила Юлька. – Как поживаешь?

– Как во сне.

– Сны кончаются. Ты к этому готова?

– Готовлюсь.

– Когда он уезжает?

– Послезавтра.

– Уедет – возвращайся. Твоя кровать свободна. Смотри, без глупостей!

– Ну что ты, Юля. Все будет в порядке. А как у вас с Отаром?

– Все тип-топ. Так я тебя жду.

Заметив возвращающегося Серго, она исчезла.

И вот пришел этот страшный день. Утром Серго помог Оле собрать вещи. Потом она проводила его на автобусную остановку. В ожидании автобуса они молчали. Ведь слова ничего не могли изменить.

Подошел автобус.

Потом он уехал.

Мир не рухнул. Солнце сияло по-прежнему, и море осталось на месте.

Оля вернулась на старую квартиру.

До отъезда оставалась еще целых три дня. Один день она продержалась. На второй ей стало совсем худо. Заботливая Юлька старалась не оставлять подругу одну, чтобы та не сотворила чего-нибудь с собой, но от ее сочувствия было еще хуже.

Только на море ей становилось легче. Она садилась в тени под старой сосной и устремляла глаза в одну точку на горизонте, куда унесла ее в то сказочное утро «Золотая рыбка». Она вглядывалась в эту точку до рези в глазах. Ей все казалось, что если очень долго, очень упорно туда смотреть и изо всех сил пытаться представить себе их катерок, то он материализуется, – и, может быть, снова отвезет ее в Рай, где ждет любимую самый прекрасный человек на свете.

Так она сидела и утром того дня, когда им тоже пришла пора уезжать. Большинство отдыхающих уже разъехались, и пляж был пуст. Юлька, уверившись, что подруга не собирается топиться, пошла укладывать вещи. А Оля все смотрела и смотрела на море их любви, силясь увидеть в нем то, чего так жаждала ее раненая душа.

Но море оставалось пустынным.

– Господи! – взмолилась девушка. – Ты был так добр ко мне. Прости меня за мою просьбу – я знаю, я не должна просить о невозможном. Но дай мне увидеть его еще раз. Только один раз! Последний. Потом делай со мной, что хочешь, я на все согласна. Дай мне увидеть его еще раз, Господи, молю тебя!»

Из моря вышел человек и направился к ней. Оля, вцепившись пальцами в траву, смотрела, как он приближается.

Это был Серго.