Дейв Эггерс - Зейтун

Дейв Эггерс

Зейтун

Докуроман

Посвящается: Абдулрахману, Кейти, Закари, Надиме, Аише, Сафии и Ахмаду из Нового Орлеана; Ахмаду, Антонии, Лютфи и Лейле из Малаги; Кусаю, Наде, Махмуду, Закии, Люаю, Иману, Фахзии, Фатиме, Аише, Муне, Насибе и всем Зейтунам из Джеблы, Латакии и с острова Арвад; жителям Нового Орлеана.

…за всю историю человечества наказаний было больше, чем преступлений…

Человеку с молотком любая вещь кажется гвоздем.

Часть I

Пятница, 26 августа 2005 года

Безлунными ночами мужчины и мальчишки Джеблы, пыльного рыбацкого городка на побережье Сирии, прихватив с собой фонари и выбрав те лодки, которые скрипели меньше всего, отправлялись на рыбалку. Пять-шесть лодок, не больше, по два или три человека в каждой. Отойдя от берега приблизительно на милю, в кромешной темноте рыбаки ставили лодки по кругу, закидывали сети в море и опускали фонари как можно ближе к поверхности воды: так получалась иллюзия лунного сияния.

И скоро в черной глубине появлялись силуэты первых рыб — серебристая масса сардин медленно поднималась наверх. Рыбы плыли туда, где клубился планктон, а планктон плыл на свет фонарей. Сардины пока еще редкой цепочкой кружили под днищами лодок; с каждым часом их число росло, и вот уже рыбаки видели, как тонкая струйка превращается в плотный поток живого серебра.

Абдулрахман Зейтун с тринадцати лет начал рыбачить таким способом — он был заимствован у итальянцев и назывался лампара. Все те годы, пока его не брали на ночную рыбалку со взрослыми и подростками, он не переставал задавать вопросы. Почему только в безлунную ночь? Да потому, объяснял старший брат Ахмад, что только такой ночью можно увидеть светящийся планктон. Море им просто кишит, и сардины его тоже видят и ловят без всяких усилий. А если луны нет, то рыбаки используют фонари, хитростью заставляя сардин подниматься на поверхность. Потрясающее зрелище! Уж поверь, ничего подобного ты в жизни своей не видел.

Сам Абдулрахман, в первый раз увидев ходящих кругами в темной глубине сардин, не мог оторвать глаз от серебристого обруча неописуемой красоты, пульсирующего в лучах золотисто-белого света. Подросток не издал ни звука; другие рыбаки тоже старались не шуметь, осторожно шевелили веслами, боясь спугнуть рыб. Изредка мужчины шепотом переговаривались, рассказывали анекдоты или обсуждали женщин и девчонок, не переставая следить за танцующей под лодками рыбой. Несколько часов спустя, когда плотная масса десятков тысяч сардин засверкала в отраженном свете, рыбаки разом начинали выбирать сети и вываливать рыбу в лодки.

По пути домой, задолго до рассвета, они сдавали сардины перекупщику на рынке. Расплатившись с взрослыми и детьми, перекупщик затем торговал их рыбой по всей Сирии — в Латакии, Дамаске и Баниясе. Рыбаки делили выручку; Абдулрахман и Ахмад всегда отдавали деньги матери. После смерти отца мать сильно сдала: и со здоровьем нелады, и с головой, вот почему все, что братья зарабатывали на рыбалке, шло на содержание семьи. Кроме них у матери было еще десять детей. Впрочем, на деньги Абдулрахману и Ахмаду было плевать, они бы согласились рыбачить и бесплатно.

Тридцать четыре года спустя и за тысячи миль от города своего детства ранним утром в пятницу Абдулрахман Зейтун лежал в постели. Обрывки сна о безлунной ночи в Джебле медленно растворялись: он был у себя дома, в Новом Орлеане, рядом посапывала его жена Кейти. Ее равномерное дыхание напоминало плеск воды о борт деревянной лодки. За исключением этого звука, в доме царила тишина. Абдулрахман знал, что уже часов шесть и что покой скоро будет нарушен. Стоило дневному свету проникнуть в детские комнаты на втором этаже, как четверо их обитателей мгновенно просыпались. Кто-то открывал глаза, и все приходило в движение, дом сразу же наполнялся шумом и криками. Если не спит один ребенок, остальных уже не угомонить.

Кейти разбудил грохот на втором этаже, в одной из детских спален. Она внимательно прислушалась, молясь про себя, чтобы ей дали еще поспать. Каждое утро бывал короткий промежуток времени, между шестью и половиной седьмого, когда еще сохранялся малюсенький шанс урвать лишние десять-пятнадцать минут сна. Но тут наверху опять загрохотало, залаяла собака, удар повторился еще раз. Да что, в конце концов, происходит в этом доме? Кейти посмотрела на мужа. Он уставился в потолок. Новый день начался.

Как всегда, еще до того, как они успели вылезти из кровати, зазвонил телефон. Кейти и Зейтун — почти все звали его по фамилии, поскольку имя выговорить не могли — владели компанией «А. Зейтун. Ремонтно-подрядные работы», и каждое утро их работники, клиенты, любой человек, имевший телефон и знавший их номер, считали себя вправе позвонить, как только стрелка часов переваливала за шесть тридцать. Звонки шли лавиной, и обычно больше половины из них перебрасывались на автоответчик.

Кейти подняла трубку, а Зейтун поплелся в душ. Традиционно пятница — один из самых напряженных дней, а эта и подавно — из-за надвигающегося шторма. Целую неделю только и говорили, что о тропическом урагане в архипелаге Флорида-Кис, о том, что его направление может поменяться и он рванет на север. Хоть приходом урагана и пугали каждый август, большинство в городе даже бровью не вели, однако наиболее предусмотрительные друзья и клиенты Зейтунов принимали меры предосторожности. В то утро одни хотели знать, сможет ли Зейтун закрыть щитами окна и двери их домов, другие — успеет ли он вывезти оборудование с их участков, прежде чем поднимется ветер. Рабочие спрашивали, выходить им на работу в тот день и как будет завтра.

— Зейтун, ремонтно-подрядные работы, — сказала Кейти в телефонную трубку, стараясь звучать как можно бодрее. Звонила одинокая престарелая клиентка, живущая в особняке в Гарден-дистрикт, просила прислать бригаду закрыть окна фанерой.

— Да-да, конечно, — ответила Кейти, спуская ноги с кровати. Пора приниматься за дела. В их семейном бизнесе она была секретаршей, бухгалтером, менеджером по связям с общественностью, иногда — заимодавцем, иными словами, занималась всеми делами в офисе, а Зейтун — ремонтом и малярными работами. Они отлично дополняли друг друга: английский Зейтуна немного хромал, и, когда дело доходило до обсуждения цены, южный выговор Кейти действовал на клиентов успокаивающе. Помочь подготовить дом к удару стихии — это тоже часть работы. Кейти не придала особого значения рассказу клиентки о надвигающемся шторме — несколькими поваленными деревьями во Флориде ее не испугаешь. — Мы пошлем к вам бригаду сегодня во второй половине дня, — пообещала она.

Зейтун и Кейти были женаты одиннадцать лет.

Зейтун обосновался в Новом Орлеане в 1994 году, перебравшись туда из Батон-Ружа. В молодости он поездил по Америке, жил в Хьюстоне и еще в полдюжине городов, пока не осел в Луизиане. Кейти выросла в Батон-Руже и хорошо знала, как встречают бури: сначала их ждут, потом за ними наблюдают, затем отключается электричество, после чего наступает черед свечей, фонарей и ведер, если протечет крыша. Каждое лето случалось не менее пяти-шести серьезных ураганов, но они как приходили, так и уходили, не принося большого ущерба. Так что от следующего — его окрестили «Катриной» — вряд ли стоит ждать неожиданностей.

Внизу десятилетняя Надима, их старшая, собиралась завтракать вместе с младшими сестрами, пятилетней Аишей и семилетней Сафией. Закари, пятнадцатилетний сын Кейти от первого брака, удрал пораньше, чтобы потусоваться с друзьями перед школой. Кейти упаковывала дочкам обеды в школу, пока те завтракали и одновременно, с английским акцентом, пересказывали отдельные сцены из фильма «Гордость и предубеждение». Черноглазая Надима узнала про фильм от подруг, уговорила мать купить DVD, и последние две недели сестры каждый вечер проводили перед телевизором, посмотрев фильм раз двенадцать, не меньше. Девочки от него просто млели, целиком и полностью в него вжились: помнили наизусть всех персонажей и каждую реплику и даже научились — эдакие аристократические барышни — манерно падать в обморок. Такое уже случалось и раньше: после просмотра «Призрака оперы» их обуяла страсть к пению, и они перепели весь мюзикл, могли во все горло затянуть арию в любом месте, будь то школа, дом или эскалатор торгового центра.

Зейтун еще не решил, что хуже. Придя на кухню и увидев, как дочки делают реверанс и обмахиваются воображаемыми веерами, подумал: ну, хоть не поют. Наливая себе стакан апельсинового сока, наблюдал за детьми и не переставал дивиться. В Сирии он рос в окружении семи сестер, но ни одна из них не обладала склонностью к актерству. Его же дочери легко переходили от радости к грусти, по дому не ходили, а танцевали, прыгали по кроватям, пели фальшивым вибрато, изображали, будто падают в обморок. И все это, без сомнения, с легкой руки Кейти. По правде говоря, она немногим от них отличалась — та же детская беспечность и любовь к видеоиграм, Гарри Поттеру и популярной музыке; последнее было Зейтуну совсем уж непонятно. Он знал, что Кейти во что бы то ни стало хотела обеспечить детям счастливое детство, какового сама была лишена.