Махмуд Теймур - Синие фонари

Махмуд Теймур

Синие фонари

Творчество Махмуда Теймура

Махмуд Теймур — один из талантливейших египетских писателей старшего поколения. Родился он в 1894 году в семье Ахмеда Теймура-паши — аристократа по происхождению, вдумчивого и тонкого филолога по призванию. Любимым занятием Ахмеда Теймура было рыться в старинных фолиантах, и он сумел влюбить в книги своих сыновей — Мухаммеда, ставшего впоследствии известным драматургом, и Махмуда, прославившегося как выдающийся новеллист. Однако сыновья Ахмеда Теймура-паши обязаны ему не только тем, что он раскрыл перед ними прелесть общения с книгой. Большой знаток арабского фольклора, Теймур-паша приучил их не чуждаться простых людей, вслушиваться в народную речь, заимствовать от мудрости и фантазии народа то цветистое «словесное тканье», которое будит в каждом впечатлительном, восприимчивом слушателе, а особенно в душе ребенка, способность к сопереживанию, к сотворчеству.

Известный советский арабист академик И. Ю. Крачковский в своей работе «Над арабскими рукописями» описывает разговор с мальчиком — чистильщиком сапог, происшедший близ имения Ахмеда Теймура-паши, неподалеку от Каира. Хочется привести этот разговор полностью, ибо он с очевидностью выявляет истоки творчества Теймуров:

«Мальчуган с деловым видом осведомился о цели моего приезда и, услыхав имя Теймура-паши, как-то оживился.

— Знаю, знаю, он круглый год тут живет, все книги читает, а книги у него такие, что и в самом Каире нет; к нему даже шейхи из аль-Азхара приезжают. И детей его знаю: настоящие феллахи!

— Как так? — с изумлением спросил я.

— Ну, еще бы! Только приедут летом, — теперь они в городе учатся, — сейчас прибегут к моему деду, а он сторожем при деревенском «фурне», — знаешь, печи, где феллахи со всей деревни хлеб пекут, — и, если никого нет, все его сказки просят рассказывать. А когда женщины соберутся, тесто печь принесут, песни слушают, им нравится. Тихонько сидят; все к ним, как к своим детям, привыкли, свежей лепешкой угостят. А когда вечером паши мальчишки на гумне в мяч играть соберутся, они опять прибегут, с ними вместе носятся, кричат. Настоящие феллахи! — с какой-то гордостью безапелляционно закончил он»[1].

Именно реалистическое описание жизни египетских феллахов сразу же выдвинуло молодого Махмуда Теймура в первые ряды арабской литературы.

В двадцатых годах в литературе Египта складывалась школа современной реалистической новеллы. Представители этой школы, в основном молодые люди, получившие образование во Франции и Англии, были хорошо знакомы с произведениями западноевропейских и русских писателей и охотно усваивали положительный опыт зарубежных литератур, однако в своем творчестве они стремились использовать и традиции классической арабской литературы. Им был чужд пуризм литераторов-архаистов, главным образом из среды мусульманского духовенства, призывавших вернуться к прошлому, отказаться от достижений современной культуры.

Некоторое воздействие на развитие новеллы в Египте оказали писатели, эмигрировавшие из Сирии и Ливана и обосновавшиеся в Северной и Южной Америке. В 1939 году Махмуд Теймур писал: «Американская» школа, которую создали наши сирийские и ливанские братья в эмиграции, распространила свое влияние на египетскую литературу… Эта школа вышла за рамки традиции… она черпала вдохновение на Западе. Она создала новый стиль… свежая кровь потекла по жилам нашей консервативной литературы, в нее проникла новая жизнь. Писатели этой школы часто обращались к жанру рассказа, тогда как раньше этот жанр почти отсутствовал в нашей литературе»[2].

Среди молодых египетских новеллистов двадцатых годов видное место занимал Мухаммед Теймур. Характерно, что одному из сборников своих новелл он дал название «Что глаза видят». Это стремление отразить в своем творчестве «египетскую жизнь и египетскую душу», а также «создать оригинальную египетскую литературу», героями которой были бы египтяне со всеми их национальными чертами, повлияло на формирование писательского облика Махмуда Теймура, который считал себя продолжателем дела своего старшего брата, очень рано умершего.

Махмуд Теймур еще в детстве познакомился с западной литературой, прежде всего с французской. В начальный период творчества он находился под воздействием Мопассана, но постепенно в его произведениях все больше и больше ощущается влияние Чехова. Судя по автобиографии, Теймур был знаком не только с рассказами Чехова, но и с творчеством других русских писателей. «Русская новелла, — писал он, — отличается правдивостью и простотой; она как бы «фрагмент» души автора и его наблюдений, которые он излагает без усилий или искусственности. Когда читаешь одну из таких новелл, в ней не видно надуманного содержания с введением и заключением, а выступает только простая страница жизни; но за этой кажущейся простотой открываются страницы настоящей человеческой трагедии. Мы уверены, что сила рассказа основана не на событиях, внешне возбуждающих или впечатляющих, и не на вульгарных страстях, которые пытается взволновать слабый писатель, чтобы скрыть за этим свою слабость; настоящая сила рассказа основана на его прямоте и правдивости, на его выражении в высокой художественной форме»[3]. Из этого отрывка совершенно ясно, в каком направлении происходило воздействие русской литературы на творчество писателя. Еще более определенно Теймур высказался в этом смысле в статье, опубликованной в журнале «Современный Восток»: «Когда я начал знакомиться с мировой литературой и отбирать для чтения лучшие ее произведения, я узнал великого Чехова. Я полюбил его рассказы, которые стали для меня источником знаний и вдохновения. Впоследствии я приобщился ко всей западной литературе, но, как и прежде, оставался верным своей любви к этому гениальному новеллисту, благодаря которому я полюбил также Толстого, Тургенева, Достоевского, Горького и других великих писателей России. До сего дня я отдаю предпочтение высоко гуманной русской литературе, а Чехову отвожу особое место среди мастеров новеллы…

Я чувствую всем сердцем, что какие-то духовные нити связывают меня с литературой и искусством русских. Долго размышляя о причине этого, я понял: секрет заключается в том, что между русской и восточной душой имеется много общего, я бы сказал даже, что они одинаковы, как близнецы, ибо между ними есть большое сходство в средствах выражения, в чувствах, в эмоциях…»[4]

В начале двадцатых годов, когда появились первые рассказы Махмуда Теймура, в литературе Египта господствовал очерк. Новеллы Мухаммеда Теймура, братьев Убейд и Лашина также во многом напоминали очерк: в них отсутствовал глубокий психологический анализ, идея часто выражалась в публицистических отступлениях. Массовый читатель еще не был подготовлен к восприятию художественных особенностей нового жанра, и чтений коротких рассказов, как заметил однажды Теймур, долгое время считалось «забавой на досуге», а сами новеллы — «чем-то вроде анекдотов». Поэтому Махмуд Теймур в предисловиях к первым сборникам своих рассказов стремился популяризировать жанр новеллы, помочь читателю разобраться в ее идейном содержании, разъяснить, что рассказ создается не только для развлечения, хотя элемент развлекательности должен присутствовать в каждом рассказе.

Еще в ранний период творчества Теймур призывал писателей правдиво отображать жизнь. Он считал, что «чем ближе рассказ к жизни, тем сильнее его влияние, так как фантазия, воображение не могут дать человеку столько, сколько дают ему события повседневной жизни. Поэтому новеллист должен всегда ориентироваться на жизнь, на этот глубокий источник, полный прекрасного и отвратительного, сладкого и горького, справедливого и жестокого… Он должен почерпнуть из этого источника нужное ему и создать картину, в которой читатели увидели бы самих себя и поняли бы скрытый смысл событий»[5].

В рассказах «Шейх Сейид слабоумный», «Комедия смерти», «Сабиха», «Наджия» и других писатель проявляет глубокий интерес к судьбам своих современников — египетских крестьян, представителей мелкой и средней буржуазии. Для творчества Теймура характерна гуманистическая направленность. Он с сочувствием показывает полную лишений жизнь феллахов, с негодованием разоблачает притворную добродетельность шейхов, беспринципность и взяточничество чиновников, жестокость, стяжательство, карьеризм. Отрицательное отношение Теймура к буржуазной цивилизации особенно ярко проявилось в его городских рассказах, описывающих жизнь чиновников, торговцев и «золотой молодежи».

Автор критикует пороки общества иногда зло, саркастически, как, например, в «Комедии смерти», где напоказ выставлено бездушие слуг из богатого дома, которые на глазах умирающего товарища делят его наследство. Но чаще всего Теймур повествует о жизни с чуть грустной иронией («Шейх Джума», «Путешественник»).