Семен Бабаевский - Собрание сочинений в 5 томах. Том 3
— Ну и что скажешь?
— Смело, смело. И самокритично. Не все, разумеется, бесспорно, но и не все спорно. Но смело! Как, оказывается, полезно нам почаще заглядывать в томики Ленина. Я читал твои записи и думал: наше, Алексей, счастье, что есть Ленин, человек, который служит для каждого из нас и барометром нашей совести, и компасом наших поступков. Я часто думаю… — Проскуров не сказал, о чем он думает, взял телефонную трубку, набрал номер и, улыбаясь, сказал: — Лена! Спешу тебе сообщить. У меня Алексей Фомич! Только что. Обязательно придем. Наконец-то мы сможем угостить обедом в его же доме. Жди, мы скоро.
Знакомая Холмову девушка Нюся из буфета, в том же белом фартуке и в кружевном кокошнике, такая же улыбчивая, веселая, принесла чай. Сияющими глазами смотрела на Холмова.
— Алексей Фомич, вы снова здесь?
— Вот приехал к Проскурову чаю попить.
Они пили чай. Холмов рассказывал о том, что видел и с кем встречался во время своего путешествия. Говорил обо всем и подробно. Проскуров прохаживался по кабинету, заложив руки за спину. Иногда подходил к столу и, не садясь, что-то записывал в настольном блокноте.
— Твои встречи и наблюдения весьма важны, и кое-что я помечу для себя, чтоб не забыть, — говорил он. — И легенда о Каргине забавна. Интересны, жизненны высказывания Сагайдачного. Хорошо, что повидался о семьей Радченковых. И ты прав, когда говоришь, что худших руководителей следует заменять лучшими. Но вот с кадрами у нас плоховато. А Ющенковым обязательно поможем. Я сегодня же сам позвоню Рясному.
И снова медленно ходил и слушал. Когда речь зашла о том, кем же заменить в Камышинском умершего Стрельцова, Холмов порекомендовал Анатолия Величко. Проскуров подошел к столу, хотел что-то записать и не записал.
— Нет, Величко не подойдет, — сказал он. — Молод, да к тому же мечтатель и фантазер.
— Что молод и мечтатель — это хорошо, — возразил Холмов. — Взгляд на жизнь у него правильный.
— А история с анкетой? Он же выговор заработал.
— Ничего в этом нет крамольного…
— А если поставить Руднева? — не слушая Холмова, спросил Проскуров. — Этот и молод, и район знает, и энергии у него хоть отбавляй.
— Вот Руднева как раз и нельзя рекомендовать. Руднев совсем не тот человек, какой сейчас нужен камышницам. Хорошо послать бы туда еще одного Сагайдачного.
— А где его взять? — спросил Проскуров. — Да, Алексей, плохо с кадрами. Даже у нас, в Южном. Недавно открыли новый широкоформатный кинотеатр «Родина». Тот, что начали строить еще при тебе. Отличное здание, а директора никак не могли подобрать. И знаешь, кто стал директором «Родины»? Виктор Чижов.
— Вот как! Сам пожелал?
— Сам. Захотел попробовать силы на самостоятельной работе.
— А ты как же без Чижова?
Наступившее молчание обоим показалось и ненужным и тягостным. Тогда Холмов, смущаясь, наигранно весело сказал, что так как с кадрами плохо, то он и приехал к Проскурову просить работу для себя. Проскуров принял эти слова, за шутку, но по кабинету ходить перестал. Сел к столу, с горькой улыбкой посмотрел на Холмова, удивленно пожал плечами и сказал:
— Значит, тебе нужна работа?
— Нужна, и даже очень.
— Ты всерьез или так, шутки ради?
— Какие могут быть шутки? Шутить, Андрей, я не намерен и не умею.
— Алексей Фомич, возвращайся на свое старое место! — Проскуров насильно рассмеялся. — А что? Работа тебе хорошо знакома, кабинет тоже. Только вот беда: сами мы решить этот вопрос не можем.
— Как раз на свое бывшее место я и не претендую, — ответил Холмов. — Мне нужно дело, где бы я мог приносить посильную помощь.
— Какое же дело?
— Ну, возьми меня, к примеру, инструктором обкома. Дело живое, всегда в поездках. Надеюсь, тебе нужны хорошие инструкторы.
— Нужны, а тем более хорошие. — Проскуров снова через силу усмехнулся. — Но как же я возьму тебя инструктором? Ведь ты же Холмов! Бывший секретарь обкома стал инструктором? Ничего смешнее и придумать нельзя. К тому же я не хочу иметь тебя в своем подчинении. Надеюсь, это можешь понять?
— Не сердись, Андрей, но понять это трудно, — спокойно ответил Холмов. — Если нельзя мне быть инструктором, тогда пошли секретарем райкома, В самый отстающий район, допустим, в Камышинский. Кстати, там сейчас нужен секретарь.
— Тоже не годишься.
— Почему? Объясни.
— Все потому, дорогой Алексей Фомич, что ты Холмов!
— Какого черта — Холмов да Холмов! Заладил одно и то же. — Холмов поднялся и подошел к столу. — Или боишься, что не буду соблюдать демократический централизм? Как коммунист, даю слово.
— Вот как раз этого-то я и не боюсь. И я знаю, ты был бы хорошим секретарем райкома.
— Так вот и пошли меня в Камышинский.
— Нельзя. Не могу.
— Но почему же, Андрей?
— Меня не поймут…
— Тогда пошли в Весленеевскую секретарем колхозного парткома, — сказал Холмов. — Когда-то я там начинал жизнь и там же начну ее заново. И в прямом твоем подчинении не буду.
— При всем моем уважении к тебе, Алексей, я вынужден сказать: не дури! Честное слово, не дури! Ты человек серьезный, всеми уважаемый. Не выставляй себя и меня на посмешище. Погулял по станицам, повидал белый свет и живи себе спокойно в Береговом, наслаждайся жизнью. Ведь заслужил же и покой, и внимание к себе. А если вздумаешь еще куда-либо поехать, дадим машину. Поезжай куда пожелаешь. Только живи спокойно.
— Уговоры спокойно жить и наслаждаться жизнью мне уже изрядно надоели, — зло возразил Холмов. — Ты отвечай прямо на мой вопрос: работу мне дашь или не дашь?
— Не дам! — так же сердито ответил Проскуров. — И не потому не дам, что не хочу, а потому, что не понимаю, отказываюсь понимать это твое странное желание. Ведь додумался! Алексей Фомич Холмов — секретарь колхозного парткома! Как это тебе нравится? А что люди скажут? А я что должен говорить людям? — Проскуров по-братски обнял Холмова. — Алексей Фомич, горячая голова! Подскажи, как и чем мне еще доказать мою любовь к тебе? Говори, что нужно сделать, чтобы ты зажил спокойно? Все для тебя сделаю, все исполню. Но только работу не проси.
Глава 51
После обеда, когда они закурили, и вышли на тот же хорошо им знакомый балкон, и увидели те же рослые, с пожухлыми листьями акации, Холмов улыбнулся и сказал:
— Помнишь, Андрей, весной мы вот здесь стояли. Была гроза, и ты уверял меня, что не поселишься в этом доме.
— Помню, да и у тебя, вижу, память хорошая, — тоже с улыбкой ответил Проскуров. — Получилось, Алексей, совсем не так, как я желал. Специалисты осмотрели дом и нашли, что для детского учреждения он не годится, тесен. Вот и пришлось мне сюда переселиться. Детский же сад мы строим. Прекрасное будет здание!
Вид с балкона теперь был не таким красочным и ярким, как тогда, в мае. Деревья стояли в скромном осеннем убранстве. Тоскливо падали листья и, гонимые ветерком, шуршали на асфальте. Холмов заметил, что между оголенных веток уже не висел орудовский круг с «кирпичом». Улица наполнялась шумом проносившихся машин. Холмов и Проскуров понимающе переглянулись, и улыбка на их лицах говорила, почему они переглянулись и почему посмотрели на голые деревья и прислушались к уличному шуму.
— Суть, Андрей, не в том, где жить, а в том, как жить, — задумчиво глядя на улицу, сказал Холмов. — Достоинства и недостатки человека измеряются не жильем, а его делами. В этом отношении мне нравится Сагайдачный. Тоже, помнишь, когда мы посылали Сагайдачного в Вознесенскую, слышали голоса: «Молод». Хорошо, оказывается, что он молод. Так что, может быть, и тебе не надо бояться, что Величко и молод и мечтатель?
— Сейчас я думаю не о Сагайдачном и не о Величко.
— А о ком же?
— О тебе, Алексей. Знаю: затаил в душе обиду. А ведь я добра желаю. Не работа тебе нужна, а отдых.
— Неужели ты не можешь понять, Андрей, что я не могу сидеть сложа руки в Береговом! — резко сказал Холмов. — Вот постареешь, уйдешь на пенсию и сам тогда узнаешь, как трудно жить без дела.
— Все это я понимаю, — с улыбкой, примирительно сказал Проскуров. — А что, если заняться тебе лекциями? Будешь рассказывать о своей жизни, о своем опыте партийной работы. Возьмешь путевки и поедешь по районам.
— Это совсем не то, что мне нужно, — ответил Холмов. — Во-первых, лекции у меня еще нет и неизвестно, будет ли она. Во-вторых же, лекции можно читать, находясь на работе.
— Тогда давай обратимся в ЦК, — сказал Проскуров. — Попросим послать тебя в другую область и дать работу по тебе, по твоему опыту и желанию. Иного выхода не вижу.
— Уехать в другую область? — Холмов хмуро посмотрел на Проскурова. — Хочешь избавиться?
— Ну что ты, Алексей! Как не стыдно!
— Запомни: из родного Прикубанья никуда не уеду.
