Агния Кузнецова (Маркова) - Жизнь зовет
– Вот это да! – удивляются мальчики, то и дело путаясь головой в марле на дверях.
Вечером Тихон, Павел и Ваня сидят на широком крыльце клуба с резными деревянными колоннами в старинном русском стиле. На коленях Тихона – баян, привезенный из города. В нескольких шагах от них, под навесом, на длинных деревянных столах дежурные режут ароматный черный хлеб. Тут же глубоко врытая в землю большая печь. На ней шумно кипят два огромных котла. По краям крышек тонкими струйками выходит пар и распространяет вкусный запах.
У печи хлопочет повариха-колхозница. Настоящая повариха, по всем правилам – толстая и румяная. Тут же стоит физик Семен Семенович, по фамилии Конница, а по прозвищу «Конница Буденного». Это один из любимых учителей в школе. Он прекрасно знает свой предмет, на его уроках слышно, как летит муха. Подкупает он еще ребят и тем, что любит подшутить над ними. Вызвал он как-то раз к доске ученицу, невнимательную и невдумчивую.
«Ну-с, – сказал он ей, – докажешь, что Земля имеет форму правильного параллелепипеда!»
«Доказать, что Земля имеет форму правильного параллелепипеда!» – не моргнув глазом, по привычке не думая над своими словами, начала ученица и осеклась… Бурный хохот раскатился по классу.
Неподготовившегося ученика он обычно отсылал на место, приговаривая:
«Хорошо. Пять!» – и выводил в журнале жирную двойку.
Сейчас он стоит, заложив за спину руки, высокий и полный, и, по долгу начальника полевого лагеря, присматривается к работе повара.
Павлу хорошо с новыми товарищами. Он слушает веселую, не очень умелую музыку Тихона, вглядываясь в темнеющие, спокойные улицы села с низкими домами, просторными огородами. Ему так непривычно хорошо здесь, что он даже смеется с мальчиками громким, заливистым смехом.
– Знаете, ребята, кем я хочу быть? – рывком останавливая баян и откидываясь на верхние ступени крыльца, говорит Тихон.
– Кем? – заинтересованно спрашивают товарищи.
– А вот кем… – Тихон нарочно медлит, чтобы получилось эффектнее. – Вот представьте себе – глухой, нетронутый лес. Представили?
– Представили!
– В лесу домик.
– На курьих ножках! – подсказывает Ваня.
– Нет, обычный деревянный домик, такой веселый. Здесь живет лесник. У него в доме все так же, как у обычного лесника, – коврик над кроватью, ружье на стене. Только одно необычно – в комнате стоит рояль красного дерева.
– Современный лесник, окончивший консерваторию. Ничего нет удивительного! – смеется Павел.
– И лесник этот – я, – говорит Тихон. – У лесника борода по грудь, косоворотка и…
– …и лапти! – смеется Ваня. – Рояль красного дерева, и борода с лаптями… Ну, наплел же ты лаптей, Тихон!
– Нет, кроме шуток, лесное дело меня очень интересует. А вот литература, история, химия, физика – все это пустое дело!
– Какой же из тебя будет специалист лесного дела без химии и физики? – удивляется Павел. – Ты как учишься-то?
– По-пластунски.
– Как это? – не понимает Павел.
– Ползу, друг, ползу из класса в класс, на горе мамаше и папаше!
Действительно, учение Тихона доставляло немало огорчений его родителям. Мать и отец его были научными работниками филиала Академии наук и мечтали о сыне-ученом. Сын же учился кое-как, в свободное время не прикасался к книгам, а играл с ребятами в футбол и на баяне. Недавно он заявил, что будет лесником. Другие родители обрадовались бы увлечению сына, свели бы его со специалистами лесного дела, достали бы интересных книг. А отец и мать Тихона всеми силами принялись заглушать его увлечение. Они доказывали, что дело это никчемное, всю жизнь придется сидеть в лесной глуши: ни театров, ни людей. Но Тихона совершенно не пугало все это: к театру он был равнодушен, а люди ему казались везде одинаковыми – что в филиале Академии наук, что в управлении лесного хозяйства.
Последнее время родители Тихона немного успокоились. «Дурная мысль» о лесном хозяйстве взбрела, мол, парню в голову по молодости и со временем исчезнет. Они и не подозревали, что сын серьезно заинтересовался лесным делом, прочитал уже не одну специальную книгу. И поездка в колхоз увлекла его, главным образом, возможностью встретиться здесь с лесником, посмотреть его хозяйство.
Тихон долго молчит, потом начинает наигрывать какую-то грустную мелодию.
– А ты где живешь, Павел? – спрашивает Ваня.
– На улице Красных Зорь.
– Ой-ей-ей! Расстояньице до школы приличное. Значит, ты не относишься к нашему району? Зачем же ты перешел к нам?
Все хорошее, что заключал в себе этот тихий вечер, мгновенно ушло. Павел ненавидел ложь. Он привык говорить лучше горькую правду, чем выкручиваться выдумкой. Но правду сказать невозможно.
– Да так случилось, – неопределенно говорит он.
Вскоре Павел уходит, ложится на свою постель и, не поужинав, засыпает.
– Тебе не показалось, что мы чем-то обидели Павла? – шепчет Тихону Ваня, укладываясь спать.
Но Тихон никогда не замечает таких тонкостей.
– Нет, не показалось, – отвечает он. – Спать захотелось – вот и не стал ужинать.
Но слова Тихона не убеждают Ваню. Он долго лежит с открытыми глазами и перебирает в памяти разговор с Павлом. Нет, решительно ничего не сказали ни он, ни Тихон, на что можно было бы обидеться. «Просто у Павла тяжелый характер», – решает он. Но Павел понравился ему с первого взгляда. И Ваня думает о том, что хорошо было бы подружиться с ним. Кажется ему, что Павел может быть хорошим другом. А такого друга у Вани нет. Почему нет? Он и сам не знает. С первых классов Ваня то староста, то комсорг, а в прошлом году выбрали его секретарем комсомольской организации школы, несмотря на то что был он восьмиклассником. Привык дружить со всеми сразу, а одного друга – настоящего – у него пока еще не было.
3
Утро мрачное и холодное. Воет ветер по бескрайным просторам полей. Они тянутся до горизонта, однообразные и унылые, подернутые легкой дымкой тумана.
Мальчики вооружились лопатами. Они неумело подкапывают гнезда картофеля, оставляя клубни в земле или перерезая их. Рыжая ботва ровными рядами ложится по межам.
Девочки собирают картофель в большие корзины с двумя ручками, ссыпают его в кучи и первые часы не переставая удивляются огромной величине картофелин.
– Ребята, смотрите, какой поросенок! – кричит Рита, с трудом поднимая одной рукой картофелину чуть не с голову величиной.
– Вот это да! – восторгается Ваня.
Рита давно уже бросила картофелину в корзину, прикрыла ее другими и вместе с подругой высыпала картофель в кучу, растущую с каждой минутой ввысь и вширь. Но восторженная улыбка все еще не сходит с лица Вани. Он стоит, все так же вонзив лопату в землю, положив на черенок скрещенные руки, а на руки подбородок.
– Не иначе, раздумывает, откуда такая картошка берется! – хихикают девочки. – Спящая красавица!
Римма Владимировна разгибает уставшую спину:
– Зайцев! О чем размечтался? Задерживаешь девочек!
– Да, правда, задерживаю, – отвечает Ваня, поспешно наступая ногой на лопату.
Павел работает по соседству с Ваней. Он молчалив, невесел. Ему не хочется ни говорить, ни двигаться. Ему хочется спать, спать, спать, как почти всегда в последнее время.
В полдень у дороги останавливается полевая кухня.
– Обед! Обед! – бурно радуются ребята, бросают где попало лопаты и корзины, бегут под горку к ручью умываться.
Как хорошо сидеть на просторе бескрайнего поля, с миской горячего супа на коленях! Умело или нет он приготовлен – кто его знает! Но после шести часов работы невозможно припомнить что-либо вкуснее этого супа с крупно накрошенной картошкой, с пшенной крупой и с жирными кусочками баранины.
Павел аккуратно завертывает в бумагу немытую миску.
Около него останавливается Рита. На ней коричневое, измазанное землей пальто с поясом, на ногах теплые носки и туфли. Голову, как русские молодухи, она повязала серым в крапинку ситцевым платком. В руке у нее надкусанный турнепс.
– Хочешь? – спрашивает она и улыбается. – Сочный и сладкий!
– Хочу! – говорит Павел, хотя и равнодушен к сладкому.
– Ну, тогда бежим! Там целое поле турнепса.
Они бегут сначала по картофельным межам, потом пересекают дорогу, пробираются в мелких лесных зарослях и выходят на поле турнепса. С двух сторон поле огибает другое, больше чем наполовину убранное, еще такое непривычное в Сибири, – поле кукурузы.
Павел никогда не видел, как растет кукуруза. Он останавливается и рассматривает толстые стебли, поднимающиеся выше его головы, длинные отвислые листья, напоминающие листья комнатного цветка – амариллиса.
– Походит на пальму, а идет на силос, – говорит Рита. Она стоит на поле турнепса, и ботва закрывает ей ноги до колен.
Рита и Павел рвут турнепс в обе руки, чтобы отнести ребятам.
– Он хорошо утоляет жажду и вкусно хрустит на зубах, – смеется Рита. У нее задорно морщится короткий носик и в глазах прыгают веселые искорки.
