Агния Кузнецова (Маркова) - Жизнь зовет
И вот из города спасать урожай двигаются тысячные армии взрослых и подростков. Ученики восьмых и девятых классов той школы, в которую перевели Павла Огнева, тоже выезжают в колхоз.
В неприветливое, ветреное утро школьный двор заполняют ученики. Одеты они необычно: большинство в телогрейках и сапогах, девочки – в лыжных брюках. Шум и гам, всегда сопутствующий любым школьным сборищам, стоит во дворе такой, что его слышно на все четыре стороны за кварталы.
Звенит звонок на уроки. Но что им теперь звонок – этим девочкам и мальчикам с рюкзаками, чемоданами и просто мешками! Исчезают за стеклами окон лица младшеклассников, с любопытством разглядывающих отъезжающих. Вслух мечтают они, как через несколько лет такой же веселой оравой двинутся на уборку урожая. А пока им завидно!
С завистью, с умышленно громкими вздохами, с пожеланием удач младшим товарищам заходят в двери школы десятиклассники.
Во двор, сигналя, въезжают четыре грузовые машины. Школьники пропускают их и сейчас же смыкают круг. Возбужденные предстоящим неизведанно-новым, они закидывают в машину свои вещи, поспешно лезут по колесам через борт, усаживаются на скамейки. Еще и еще раз матери пытаются на ходу внушить своим детям, как следует вести себя в колхозе. Но школьникам не до этого. Наказы родителей входят в одно ухо и тут же вылетают в другое.
Машины трогаются, осторожно выезжают за ограду школы и, постепенно набирая скорость, мчат по улицам города. Родные улицы, по которым большинство ребят бегали еще дошколятами, первый раз кажутся скучными и грязными – так хочется скорее оказаться на просторах полей.
Они подъезжают к пристани, наводняя ее весельем, суетой, шумом. У берега стоит небольшой белый пароход «Ермак». По трапу ребята взбегают на пароход. Каждый пытается занять место поближе к перилам, из-за этого идут беззлобные перепалки.
Капитан, похожий на капитана с настоящего морского корабля – в кителе, с пушистыми усами, – отдает команду. Пароход хрипло гудит, отчаливает от берега, медленно разворачивается, выходит на середину реки и легко бежит по течению. Сотни рук приветливо прощаются с родными, со школой и просто с городом.
И плывет пароход мимо тесных зданий набережной, мимо городского сада «Октябрь». Он проходит между грандиозными быками железобетонного моста, возле необычной песчаной горы, насыпанной экскаватором. Здесь воздвигается одна из крупнейших в мире ГЭС, и недалек тот день, когда реку перегородят могучие запруды, образуя малое море.
Павел стоит один на палубе. Он ни с кем еще не знаком в новой школе. Пароход огибает маленький желтеющий остров. Павел пристально смотрит на него и незаметно для себя, по мере того как пароход отдаляется от острова, переходит на другой край палубы.
…Вот на берегу лежит та коряга, в которую они стреляли… Вот – может быть, это ему кажется? – тот камень, на котором стоял Тышка…
«И у меня бывают дни, когда я забываю об этом, даже начинаю чему-то радоваться, мечтаю о чем-то хорошем для себя, о новых друзьях, – мысленно упрекает себя Павел. – Тышку никто не заменит, да и не имею я права на радость и новых друзей».
Павел не замечает, что пароход давно уже миновал окраины города. Справа и слева теперь поднимаются живописные берега, причудливо разукрашенные осенью.
– Тебя как зовут?
Павел вздрагивает. Около него стоит девочка из его класса. Он заметил ее с первого же дня, когда вошел в класс и оглядывал своих будущих товарищей. Он заметил ее не потому, что она была красива, но она выделялась из всех окружающих своими широко открытыми светло-коричневыми, почти желтыми глазами, глядящими на все с редким вниманием. У нее круглое, румяное, еще совсем детское лицо, прямой и коротенький нос с ярко-красным пятнышком справа от переносья. Она очень располагает к себе с первого взгляда. Она, должно быть, умна. Вероятно, умеет хранить тайны своих товарищей.
Павел без улыбки, внимательно смотрит на девочку и говорит свое имя.
– А меня зовут Рита. Маргарита. Нехорошее имя, верно? Из прошлого века, не современное.
– Почему? – искренне удивляется Павел. Ему имя Маргарита кажется красивым, звучным, серьезным.
Павлу хочется поговорить с Ритой. Он устал от одиночества. Но ее подхватывает под руку подруга – высокая черноглазая девочка с толстыми косами:
– Ритка! Смотри, какие скалы!
И девочки уходят.
– Что, разговорилась с новеньким? – спрашивает подруга.
– Да нет, ты ворвалась! – улыбается Рита. – Он какой-то чудной. Вижу, идет по палубе, натыкается на ребят и не замечает, а сам глаз с острова не сводит…
– Сама ты чудная! – хохочет подруга. – Новенькие испокон веков не такие, как все!
А скалы действительно хороши! Снизу отполированные водой, как в зеркале отражают они быстро текущую воду. В середине они покрыты рыжими пятнами моха. Сверху на них густо зеленеет молодой ельник и, спускаясь, уходит в тайгу темно-зелеными дорожками.
Другой берег реки – отлогий, с просторными полянами и молодыми перелесками. Точно толпы девушек в пестром наряде, схватились за руки и водят веселые хороводы молодые березки.
Путь по реке заканчивается неожиданно быстро. Пароход приближается к пристани. Здесь стоит одинокий дом с огородом да на самом берегу маленькая одноглазая будка. А село в стороне. Его видно с палубы.
Школьники выходят на берег, и Рита, уже как хорошему знакомому, улыбается Павлу.
Веселые толпы учеников шагают по дороге, по улице села. Все для них необычно, все ново, интересно. Их размещают в клубе, только что выстроенном и еще не отделанном внутри. В трех комнатах девочки, в зале мальчики.
2
В этот день школьники устраивают свое жилище: на улице под навесом из досок сооружают скамьи вокруг длинных столов, набивают соломой матрасовки. Девочки устраивают постели на скрипучих топчанах, мальчики размещаются прямо на полу.
Павел кладет пеструю матрасовку в угол, закрывает одеялом. Здесь уединенно и уютно.
За Павлом следит Ваня Зайцев – секретарь комсомольского комитета школы. Он учится в том же классе, что и Павел. «Не надо оставлять новенького одного», – думает он и кричит с другого конца зала:
– Эй, Огнев! Чего ты там уединился? Иди сюда!
– Здесь хорошо, – упрямо говорит Павел.
Зайцев, волоча по полу тугую, как барабан, матрасовку, идет к Павлу.
– Да, действительно здесь хорошо! – говорит он, укладывая ее около постели Павла.
Павел молчит, но ему приятно, что он не один.
– Ты как это умудрился так?.. – удивленно спрашивает Павел, разглядывая бочкообразную матрасовку.
– Сам дивлюсь! – отвечает Ваня и давит ее коленом. – Швы не выдерживают, с краев выползает солома.
Оба весело смеются.
Что может быть лучше искреннего смеха! Он и веселит, и бодрит, и радует! Смех от души примиряет тех, кто держит камень за пазухой друг против друга, и мгновенно сближает незнакомых людей.
Павел и Ваня от души посмеялись и точно раскрылись друг другу. Оба подумали: «А ты, видно, хороший парень!»
Павел внимательно разглядывает Ваню. У него волосы длиннее, чем обычно носят мальчики, и поэтому он напоминает Павлу кого-то из художников-передвижников. Красивые серые глаза Вани прикрыты очками. Лицо у него правильное, скорее похоже на лицо девушки. Он небольшого роста, в синем просторном, явно не с его плеча, промасленном комбинезоне. «Наверно, отца, – думает Павел. – Отец, вероятно, рабочий».
– Тихон! Сюда! – кричит Ваня вбежавшему однокласснику в сапогах и выцветшей гимнастерке без ремня.
Летом Тихон, наверно, был острижен наголо, и теперь волосы пробиваются густой, твердой щетинкой.
– Сейчас! – басит Тихон на весь зал, мгновенно скрываясь, и через минуту его могучая фигура появляется в дверях. В руках он тащит огромную охапку соломы.
– Тихон! Где матрасовка? – останавливает его Римма Владимировна – классный руководитель девятого класса «А». Она на голову ниже своего ученика и рядом с ним кажется совсем девочкой, тоненькой, со светлыми завитыми волосами до плеч, но девочкой властной и настойчивой.
Тихон опускает солому к ногам и, сверху вниз поглядывая на учительницу, разводит руками:
– Нету.
– Как – нету? А ты разве не слышал, когда в классе я говорила, чтобы матрасовки были у всех? – сердится Римма Владимировна.
– Слышал, – кивает головой Тихон.
– Ну и что же?
– Не взял, – с искренним сожалением говорит он. – Буду спать прямо на соломе. Не твердо. Вы, Римма Владимировна, не беспокойтесь – я привычный.
– Да я о тебе меньше всего беспокоюсь! – сердито говорит Римма Владимировна. – Я беспокоюсь о том, что из-за твоей постели по всему залу солома будет разбросана.
– Нет, я аккуратно. – Тихон подбирает солому и виновато идет в угол к Ване и Павлу.
Римма Владимировна провожает его живыми карими глазами.
К вечеру готово неуютное жилище мальчиков и замысловатое убранство комнат девочек. Чего только они не придумали! На окнах висят кружевные занавески из газет. На дверях – марля, чтобы не влетали мухи. Стол застлан чистой простыней вместо скатерти, с кружевными дорожками из газет. В углу прибита полочка. На ней зеркало с подставкой, несколько ручных зеркал, куча расчесок, одеколон и даже неизвестно откуда взятые открытки с видом озера Рица.
