Вилис Лацис - К новому берегу
— Мамочка, почему Артуру надо уезжать? — грустно спросил Айвар. — Пусть он останется у нас.
— Нельзя, сынок, — ответила Ольга. — Артур должен жить у своей мамы. На новом месте им будет лучше, чем у нас.
— А мне не хочется, чтоб Артур уходил… — не унимался сын.
— Пускай Айвар едет с нами, — в свою очередь настаивал Артур. — Мне жаль, что он остается здесь.
— Летом ты можешь приехать в гости к Айвару, — успокаивала Ильза. — Приедем оба. И Айвар с мамой тоже когда-нибудь приедут к нам.
Только так удалось их немного успокоить.
До конца аллеи все шли пешком. Выехав на дорогу, Ян остановил лошадь. Яркое апрельское солнце ласково сияло над черными полями. Снег уже сошел, и на подсохших участках крестьяне пахали. В рощах и придорожных кустах весело чирикали птички.
— Напиши, как устроишься на новом месте… — сказала на прощание Ольга.
— Ян тебе расскажет, — ответила Ильза. На мгновение она задержала руку Ольги, застенчиво и вопросительно посмотрела ей в глаза. Но невестка сделала вид, что не понимает этого взгляда, натянуто улыбнулась и, освободив руку, спрятала ее под передник. Тогда Ильза отошла от Ольги, и они расстались, не поцеловав друг друга. Айвар с Артуром подали друг другу руки и сказали: «До свидания…» В последний момент, уже сидя в телеге, Артур, что-то вспомнив, вскрикнул:
— Подожди, дядя Ян, не езжай еще!
Он вынул из кармана пальто две переводные картинки и протянул Айвару:
— Возьми, я тебе дарю.
Тогда и Айвар в свою очередь вытащил из-за пазухи ивовую свирельку, сделанную вчера отцом, и, встав на спицу колеса, отдал Артуру:
— Возьми себе. Мне папа сделает другую.
Телега тронулась. Артур все оглядывался на стоявшего в конце аллеи друга, махал ему рукой и вдруг заплакал:
— Мне жалко, что Айвар останется здесь.
Увидев это, не удержался и Айвар. Глотая слезы, он побежал за телегой и с плачем кричал:
— Подожди меня… Я хочу… Я хочу…
Но ждать было некогда. Ольга догнала Айвара и взяла его за руку.
— Глупенький, чего ты, — успокаивала она сына. — Найдешь других друзей. Они будут не хуже Артура.
Но мальчик не слушал ее, вырывался и громко плакал. Ему было горько, что в этот весенний солнечный день увозят неизвестно куда его лучшего друга. Айвару казалось, что он никогда не увидит Артура и не будет больше с ним играть… это было страшно. Почему взрослые этого не хотят понять?
2
После отъезда Ильзы и Артура Яну Лидуму казалось, что дом вдруг опустел. Ему не хватало сестры, с которой он мог свободно и откровенно поговорить почти обо всем; с Ольгой он пока что так разговаривать не мог. Может, позднее, когда ему удастся поднять жену до своего уровня, Ольга станет разделять с ним его убеждения и стремления, — тогда прекратится теперешнее духовное одиночество, которое иногда угнетает человека больше, чем самая тяжелая работа.
Свободные минуты, редко выпадавшие на его долю, он посвящал сыну. Он учил его читать и писать, простыми, чудесными рассказами знакомил Айвара с природой и жизнью людей. Ему рано удалось пробудить в сыне любознательность, а когда мальчик все чаще стал приставать к отцу со своими многочисленными «а что это?» и «почему?», Ян никогда не оставлял этих вопросов без ответа, терпеливо объяснял непонятное Айвару. Поэтому не удивительно, что сын всей душой привязался к отцу. Мать он любил — к ней можно было приласкаться, откровенно поведать свои чувства, а отец был самым сильным, умным и самым замечательным человеком на свете, каждому его слову следовало верить.
В жизни батрака все времена года одинаково тяжелы. Когда на полях и лугах нечего было делать, Лавер находил работу для Яна по дому, а когда там все было переделано, посылал выполнять гужевую повинность или заставлял, с большой выгодой для себя, заниматься извозом. Вся эта работа проходила на глазах у людей, этим трудом Ян зарабатывал на жизнь семье. А вот о другой работе, которая была несравненно тяжелее, больше, ценнее, знали только немногие. И именно ей Лидум посвящал весь остаток своего времени и сил. Что эта незримая работа приносит зримые плоды, чувствовалось к по возрастающей нервозности властей, опирающихся на кулаков и айзсаргов, и по ожесточенной возне полицейских в соседних волостях, и по резким разговорам батраков при заключении с хозяевами договоров, и по смелым, «еретическим» вопросам учеников в школе, и по тому, как уменьшались в церковных приходах группки молодежи на конфирмации.
Подпольная организация, руководимая Лидумом, хотя и медленно, но заметно росла: когда поздней осенью созвали районную конференцию, он убедился, что, невзирая на полицейский террор, число членов за год удвоилось.
Все это оставляло очень мало времени на заботы о семье и на личные дела. Ян переписывался с Ильзой, но побывать у нее в местечке так и не удалось, хотя Айвар постоянно напоминал про обещание отца отвезти его к Артуру в гости. Мальчик часто вспоминал своего двоюродного брата и общие игры прошлой зимой. Прошло лето, и вновь наступила зима, но встречи все не было, от Артура он только получал приветы, собственноручно приписанные им в конце писем Ильзы. Такие же приветы в каждом письме отца Айвар посылал Артуру, но ведь этого было мало.
С тех пор как уехала Ильза с Артуром, прошло полтора года. Осенью Айвару исполнилось семь лет; в тот день отец подарил ему сказки с красивыми картинками и такими большими и четкими буквами, что мальчик смог сам довольно бойко прочесть ее. Это был последний подарок, который Айвар получил в детстве от отца. Через несколько дней темной, ненастной осенней ночью батрацкую избушку в Лаверах окружила толпа айзсаргов и полицейских. Несколько незнакомых мужчин вошли в комнату и принялись рыться по всем углам, а толстый Лавер, приглашенный понятым, строя невинное лицо, сидел на табуретке и все время, пока продолжался обыск, сладко позевывал. Грубые голоса полицейских и айзсаргов разбудили Айвара. Он испугался, заплакал, и мать не знала, как его успокоить. Он перестал плакать, только когда отец издали ласково улыбнулся ему.
Айзсарги перевернули все вверх дном, перетрясли и разбросали по полу всю одежду, белье, книги Яна Лидума, но ничего запрещенного не нашли.
Когда полицейский чин уже приступил к составлению протокола, в комнату вбежал начальник айзсаргов Олинь и, ликуя, показал две винтовки:
— Вот что мы нашли на чердаке! Готовились к вооруженному восстанию! Хотели нас всех перестрелять! Расскажи, разбойник, откуда у тебя оружие?
— Мне нечего рассказывать, — спокойно ответил Ян — Винтовки не мои, я вижу их впервые. Не знаю, где вы их взяли.
— Может, ты скажешь, что мы принесли их с собой? — побагровев, закричал Олинь.
— Иначе быть не может, — сказал Ян. — Вам это лучше знать.
Потом Айвар видел, как айзсарги колотили рукоятками револьверов и кулаками отца, а отец не мог защищаться, руки у него были связаны.
Ольга мрачно молчала и смотрела на Яна с укором и тревожным удивлением. Когда был написан протокол обыска и Яна Лидума собирались уводить, она не удержалась и истерически крикнула:
— Вот ты какой! Понимаешь ли ты, в какую беду вогнал семью?
— Успокойся, Ольга… — сказал Ян. — Тяжело будет вам обоим… я это знаю. Думай об Айваре, делай все, что в твоих силах, вырасти его настоящим человеком. Когда-нибудь я верну тебе все сторицей — до последней капли пота, до последней слезинки. Думай о нашем ребенке, милая…
— Почему ты не думал? — опять закричала Ольга, исступленно ударяя себя в грудь. — Теперь ты беспокоишься о своем ребенке! Где была твоя любовь раньше?
Ян тяжело вздохнул.
— Я хотел добра… тебе и ему… — прошептал он. — Всем людям хотел добра…
Яна увели. Уходя, он посмотрел на Айвара глубоким, полным нежности взглядом, затем собрал всю силу воли и в последний раз подмигнул, состроил смешную гримасу, но вызвать улыбку на лице сынишки ему уже не удалось.
Широко раскрытыми глазами, полными страха и удивления, смотрел Айвар вслед отцу. Когда стукнула наружная дверь и все на дворе затихло, мальчик спросил:
— Мамочка, куда ушел папа?
Ольга не ответила. Она нервно гладила голову сына и тихо всхлипывала. Вдруг, будто что-то вспомнив, она поспешила к окну и, отдернув занавеску, долго вглядывалась в ту сторону, куда увели Яна Лидума. В темноте ничего нельзя было разглядеть, только где-то вдали, за дорогой на пастбище Лаверов, блеснул на мгновение огонек — наверно, кто-нибудь из полицейских закуривал. — Мамочка почему ты ничего не говоришь? — снова раздался голос ребенка. — Куда ушел папа? Я хочу знать…
И опять мать ничего не ответила.
3
Учитель Улуп узнал об аресте Яна Лидума уже на следующий день. После уроков, когда часть учеников разошлась по домам, а те, кто жил в школьном интернате, готовили уроки, к Улупу явилась пожилая женщина и передала ему письмо от члена их партийной организации — дорожного рабочего.
