Вилис Лацис - К новому берегу
— Товарищ Акот прав, — заговорил учитель Улуп. — Не замолкнуть и сдаться, а собрать все силы для более напряженной работы, для более острой борьбы — вот что нужно.
— С дезертирами нам не по пути! — страстно воскликнула Зента. — Кто бросает товарищей на поле боя, тот предатель, и партия должна судить его.
— Я совсем не собираюсь дезертировать, — смущенно оправдывался музыкант. — Я только рассказал, какое настроение начинает появляться у некоторых товарищей. Что касается меня, — я буду действовать, как решит организация.
Ян взглянул на учителя.
— Товарищ Яков, тебе придется поработать с этими товарищами, — сказал он. — Освети им правильно создавшееся положение и задачи нашей партии. Когда они освободятся от этой куриной слепоты, им будет стыдно вспоминать о своих теперешних настроениях.
— Хорошо, товарищ Акот, — сказал учитель. — Я это сделаю.
Слово взял Мартын.
— Айзсарги издеваются и всячески угнетают простых людей. Мы это переносим стиснув зубы, а наши враги думают, что мы их боимся и только поэтому молчим. Местный начальник айзсаргов Олинь — настоящая кровожадная собака — до потери сознания избил позавчера какого-то пожилого человека на дороге только потому, что тот не поклонился ему. Если организация одобрит, я готов хоть через неделю уничтожить Олиня.
— Организация не может с этим согласиться, — ответил Ян. — Индивидуальный террор — не наш метод.
— Но проучить этого мерзавца все же следовало бы, — заговорил пожилой батрак, пришедший на сходку из соседней волости. — Если такую подлость оставить безнаказанной, их бесчинству не будет конца. Если уж нельзя застрелить, то как следует поколотить обязательно надо.
Этот вопрос вызвал горячие споры. Авторитет Яна Лидума был настолько велик, что участники сходки в конце концов согласились с его предложением постращать Олиня, но от террористических актов воздержаться.
В этот день на сходке решали вопросы о подготовке к празднику Первого мая, о том, каким путем привлечь к подпольной работе новых товарищей. Затем подпольщики бесшумно, по одному и по двое, разошлись.
В роще остались лишь Ян Лидум и молодой рабочий с паровой мельницы, которая находилась километрах в двенадцати отсюда. Он только несколько месяцев тому назад вернулся из Советского Союза, где воевал в рядах латышских стрелковых полков против белогвардейцев и интервентов.
— Товарищ Акот, мне надо поговорить с тобой… — начал он, когда остальные уже разошлись. — Нужен совет.
— Я слушаю, товарищ Лаунаг, — ответил Ян.
Лаунаг (это была подпольная кличка рабочего с мельницы) подошел вплотную к Яну и заговорил вполголоса:
— Я, как дурак, приехал сюда, в Латвию, думал, что здесь меня ждут не дождутся. Тьфу! Задыхаюсь. Разве это жизнь? Если бы еще можно было сотворить что-нибудь такое, что принесло бы пользу рабочему делу, тогда бы другая статья, а такое положение мне осточертело. Не лучше ли вернуться в Россию и помогать строить там государство трудящихся? Я совсем одинок, никого близких нет. Здесь от меня пользы мало, а там…
— Знаю, что ты хочешь сказать, — прервал его Ян. — Но я не согласен с тобой.
— Почему?
— Здесь ты нужнее. Можешь не сомневаться, что наши русские товарищи, вместе с другими советскими народами, построят социализм и без твоей помощи, но что будет, если все, кто может активно бороться за дело трудящихся, убегут из Латвии? Кто же будет бороться за нашу победу? Конечно, сейчас здесь очень трудно, но именно поэтому нам нужны люди, которые не боялись бы этих трудностей и с огромным терпением работали бы долгие годы в подполье, выковывая победу над темными силами.
— Я не ищу, товарищ Акот, легкой жизни. И там, в Советской стране, я работал бы много, упорно.
— Здесь твоя работа нужнее, чем там. Никогда не забывай об этом, в особенности, когда тучи реакции совсем низко нависли над землей и не хватает свежего воздуха. Вот когда важно выдержать. И уж если станет совсем невмочь, думай о прекрасной стране свободы и справедливости, о России — она наша надежда, великий пример для нашей борьбы и работы. Придет время — и мы зашагаем в ногу с нею. Только не сдавайся и не теряй надежды — нам надо дождаться, надо завоевать победу.
— Ладно, Акот… — сказал Лаунаг. — Придется выдержать. — Ян крепко пожал его руку, ободряюще похлопал по плечу, затем они расстались и ушли из рощи, каждый в свою сторону.
Медленно прошел Ян через центр бывшего имения. У лавки потребительского общества он немного задержался и перекинулся несколькими словами со знакомыми крестьянами, стоявшими на улице. Распрощавшись с ними, Ян направился домой, размышляя о своей маленькой жизни и великой борьбе. Его сердце всегда трепетало от счастья, когда он вспоминал о сыне, маленьком Айваре. Ян был готов пожертвовать всем, отдать все силы, чтобы завоевать счастливую, светлую, достойную человека жизнь для всех детей, которые сегодня росли в горькой нужде и чье детство походило на детство его Айвара.
Ольга встретила его с заметным недовольством:
— Обед давно остыл. Где ты так долго пропадаешь?…
Ян пожал плечами и спокойно ответил, выдержан пытливый взгляд жены:
— Сапожника не было дома. Мне пришлось подождать.
Глава вторая
1
Четыре месяца прожила Ильза в усадьбе Лаверов. Пока держался санный путь и хозяин отряжал на заработки двух лошадей, Ильза не только зарабатывала на пропитание себе и Артуру, но кое-чем могла помочь и семье брата. Выбрав в лавке потребительского общества дешевый вязаный костюмчик для Артура, она купила такой же и Айвару; маленькие друзья, шагу не ступавшие друг без друга, обрадовались обновкам.
Когда все бревна были вывезены, Ильза несколько недель пряла лен для хозяйки усадьбы, потом села за станок и наткала целый тюк простынного полотна. Пока у Ильзы была работа, Ольга не показывала и вида, что ее тяготит присутствие золовки. Случалось, по вечерам женщины беседовали о своей юности, вспоминали общих знакомых. Особенно разговорчивой Ольга никогда не была, только теперь ее сдержанность уже не проявлялась так подчеркнуто, а в иных словах звучало что-то похожее на задушевность. Но были минуты, когда Ильза чувствовала, что невестка ревнует к ней брата за то, что Ян в свободное время любил поговорить с сестрой. Иногда Яну удавалось урывать время и для детей, он усаживал их на колени, рассказывал им сказки, учил новым играм. Хотя он делил свое внимание и ласку поровну между обоими, Ольге казалось, что Ян как-то особенно привязался к Артуру и что каждая даже сдержанная ласка, которую он дарит племяннику, отнята у их собственного сына, а он имел право на всю любовь отца — без остатка. Если Ян и впредь намерен делить заботы между своим сыном и ребенком от неизвестного молодца, то Айвару и в детские годы придется от многого отказаться. Кроме того, жить в маленькой батрацкой избе впятером было тесно.
Когда Ильза снова осталась без работы, Ольга уже не скрывала, что ей надоела эта теснота. Все чаще случалось, что при входе в комнату Ильзы Ольга умолкала на полуслове и, повернувшись к ней спиной, начинала делать что-нибудь такое, в чем не было никакой надобности. Артур все чаще вертелся под ногами, Ольге приходилось покрикивать на него и отталкивать в сторону. Тогда Ильза поняла: больше так жить нельзя.
Как только наступила теплая погода, Ильза стала искать работу. Однажды ее не было два дня. А когда она вернулась, ее приподнятое настроение яснее всех слов говорило, что на этот раз поиски увенчались успехом: Ильза нашла работу в небольшом местечке, километрах в тридцати от Лаверов, на предприятии, которое объединяло лесопилку, мельницу и шерстечесалку, и уже сняла небольшую комнату недалеко от места работы. Можно было перебираться туда хоть сегодня.
Лицо Ольги сразу точно просветлело, весь вечер она была суетлива, со всеми любезна и необыкновенно разговорчива. Эта внезапная перемена еще больше убедила Ильзу, что они с Артуром были здесь в тягость. На другой день Ильза попрощалась с невесткой и Айваром. Ян попросил у Лавера лошадь, чтобы отвезти сестру в местечко.
Когда весь скарб Ильзы погрузили на телегу и можно было трогаться в путь, Ольга с Айваром вышли проводить их.
Чувствуя, что скоро придется расстаться, ребята все утро ни на шаг не отходили друг от друга. Они обошли все знакомые места, где играли вместе, взобрались на земляную крышу погреба, чтобы в последний раз кубарем скатиться с нее, пили березовый сок, собранный отцом Айвара в роще. За эти четыре месяца они так привязались друг к другу, что не могли и представить себе, как будут жить врозь.
— Мамочка, почему Артуру надо уезжать? — грустно спросил Айвар. — Пусть он останется у нас.
