Геннадий Невельской - Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России (1849-1855 г.)
Разградский объяснил, что из Мариинского поста он поехал в Хунгари, где нашёл двух гиляков, которые взялись на трёх нартах отвезти запасы в Императорскую Гавань. Для верности и скорости он за сутки до выезда нарт послал своих собак с кормом для нанятых нарт в истоки реки Хунгари в летник Холдона, лежащий на половине пути от Хунгари до Императорской Гавани, а затем вслед за своей нартой отправился сам с нанятыми им гольдами. Выехав из селения Хунгари 27 января, они поехали вверх по реке Хунгари, которая здесь течёт на северо-восток и, проехав около 70 вёрст, ночевали в селении гольдов, состоявшем из двух юрт; 28 января, продолжая путь по реке Хунгари по румбам OS, О и NO и проехав до 70 вёрст, они остановились в юрте ночевать; 29 января они продолжали путь и после 70 вёрст дороги достигли устья Малой Иодамы, где в селении гольдов и остановились ночевать 171.
У этого пункта собственно река Хунгари кончается. Следовательно, течение её около 220 вёрст. Отсюда идут две реки, составляющие Хунгари: Иодама и Уодама, или Большая Иодама; река Иодама течёт с севера-северо-востока, а Большая Иодама, или Уодама — с запада-северо-запада. 30 января они сделали по этой реке около 70 вёрст и по возвышенности, отделяющей её от истока реки Мули, около 5 вёрст и остановились ночевать в селении орочон, где и догнали нарту с кормом. Отсюда до Императорской Гавани оставалось не более 200 вёрст (213 км). Нанятые в Хунгари гольды рассказали Разградскому, что они надеются через пять дней, то-есть 4–5 февраля, явиться с продовольствием к Н. К. Бошняку в Императорскую Гавань.
Пробыв здесь 31-е января, чтобы дать отдых собакам, Разградский отправил отсюда нагруженные запасами три нарты с двумя туземцами и казаком в Константиновский пост, а сам 1 февраля поехал обратно тем же путём. "Дорога от Хунгари в Императорскую Гавань, — объяснял Разградский, — ровная, не представляет препятствий и может быть совершена скоро, если только на пути, хотя бы в трех местах, заготовить предварительно корм для собак".
Хунгари течет по довольно широкой низменной долине, извилиста и имеет много островов. Её долина окружена горами, на которых значительные леса из ели, лиственицы, березы и ольхи. Она, по словам туземцев, изобилует различного рода рыбой, а её окрестности — соболем и лисицами, почему зимой туда и приходит много промышленников. Последние имеют по реке весьма частые юрты для ночлегов.
Проезжая через Мариинский пост, Разградский узнал, что тунгусы с оленями, нанятые в Петровском, еще не приходили; между тем по сведениям, распространившимся среди местного населения, в Императорской Гавани терпели большую нужду.
23 февраля через туземцев я получил весьма грустное донесение от Н. К. Бошняка. Он писал мне от 30 января, что положение их весьма печальное: запасов нет, а цынга между командой «Иртыша» свирепствует; пять человек уже умерло. Командир болен, а офицер почти при смерти. "Я ожидал этого, — писал мне Бошняк, — иначе и быть не могло, потому что сюда, где всё было приготовлено только для зимовки 8 человек, вдруг собралось 75 человек и половина из них, то-есть команда «Иртыша», буквально без ничего. Уповаю только на бога и надеюсь, что скоро получим от Вас что-либо для облегчения нашей участи. Я, впрочем, удивляюсь, как еще смертность мала, ибо не только в такое позднее время, но и во всякое другое, люди, высаженные в пустыню и принуждённые в морозы жить в сырых избах, срубленных с корня, и при полном довольствии неминуемо заболевают. Я очень сожалею, что Н. В. Буссе, отправивший без продовольствия «Иртыш» в пустыню, не видит всех последствий своей эгоистической ошибки. Он убедился бы тогда в полной несостоятельности своих воззрений: проживать в Тамари-Анива, где люди были сразу же размещены в сухих зданиях и где можно достать продовольствие, не то, что в пустыне. Он задался какими-то неуместными политическими воззрениями, здесь гибельными и к делу не идущими. Не в таком же ли положении была бы и команда на Сахалине, как здесь, если бы следовать его неуместным воззрениям? Можно наверно сказать, что около половины её погибло бы от цынги".
"Надежда на бога и на скорую помощь от Вас, — так закончил свое письмо Н. К. Бошняк, — нас всех еще одушевляет и поддерживает, хотя я сознаю, что это сопряжено с большими препятствиями".
Получив эти сведения, я, для более основательного подкрепления запасами несчастных тружеников, случайно и неожиданно собравшихся в Императорской Гавани, и для одушевления их, 24 февраля отправил через Мариинский пост на двух нартах Д. И. Орлова, как офицера опытного и знакомого уже с этим путём, снабдив его всеми возможными запасами и медикаментами. Ему было приказано сколь возможно поспешнее следовать в Императорскую Гавань, нанимая для облегчения своих нарт нарты у туземцев, и иметь в виду, что в двух местах по пути в эту гавань А. И. Петров распорядился уже о заготовке корма для собак, что весьма ускоряет и облегчает путешествие. По пути следования закупать у маньчжуров и туземцев водки, сухой черемши, чесноку и крупы для пополнения отправляемых запасов.
По прибытии в Императорскую Гавань передать следующие мои приказания Н. К. Бошняку и командирам судов — транспорта «Иртыш» и корабля Российско-Американской компании "Николай":
1) С открытием в гавани навигации корабль «Николай» должен немедленно выйти из гавани с Н. К. Бошняком и, следуя вдоль берега к югу, высадить Н. К. Бошняка со шлюпкой и байдаркой под 46°30 северной широты. Оттуда Н. К. Бошняк, согласно данным ему от меня приказаниям, должен начать исследование берега к югу, имея притом в виду, чтобы к 5 июня возвратиться к месту высадки, потому что около этого времени я на «Байкале» приду к нему в этот пункт с целью поставить военный пост в одной из южных бухт, которая по его исследованиям окажется более закрытой и имеющей внутреннее более или менее удобное сообщение с Амуром или Уссури;
2) Корабль Российско-Американской компании «Николай», высадив лейтенанта Бошняка, следует в Муравьёвский пост, где и состоит в распоряжении его начальника — майора Буссе. Если по какому-либо случаю в феврале или марте месяцах Буссе не поставил Ильинского поста в одной из бухт залива Невельского (Идунки), то корабль, перед тем как отправиться в колонии, обязан перевезти в залив Такмака (47°15 северной широты) лейтенанта Рудановского с восемью людьми и продовольствием на три месяца для содержания там Ильинского поста;
3) Если транспорт «Иртыш» до моего прихода на «Байкале» в Императорскую Гавань около 1 июня сможет выйти в море, то из гавани следовать ему в Муравьёвский пост, где потребовать у Буссе на месяц продовольствия и пополнения выбывших из его команды и отправить немедленно в Петропавловск. В противном же случае транспорт этот оставить в Императорской Гавани до моего прибытия в неё на «Байкале»; исправлять по возможности повреждения и готовиться к плаванию, имея в виду, что экипаж транспорта будет пополнен или с «Байкала» или из Муравьёвского поста;
4) Орлову, который должен оставаться в Императорской Гавани, а равно Бошняку и командирам транспорта «Иртыш» и корабля «Николай» предписывается строго наблюдать за действиями иностранных судов, плавающих в Татарском проливе, и могущей появиться в нём военной американской эскадры и, в случае встречи с нею, объявлять от имени нашего правительства, что весь этот край до корейской границы и остров Сахалин составляют российские владения, а потому всякие произвольные распоряжения на его берегах не могут быть терпимы, и
5) Иметь в виду, что об этих распоряжениях я сообщу генерал-губернатору, Главному правлению Компании и А. Ф. Кашеварову, и наконец предписываю Н. В. Буссе действовать согласно им.
Отправив Орлова, я одновременно послал нарочного в Аян с донесением и письмом к генерал-губернатору, где, сообщая о положении в Амурской и Сахалинской экспедициях, я в заключение писал:
"Из этого Ваше превосходительство изволите усмотреть, до какой степени было необходимо занятие Тамари-Анива. Только этим, как ныне доказывают факты, мы спасли нашу команду, высаженную на Сахалин, от того грустного положения, в котором находятся люди, собравшиеся в пустынной Императорской Гавани. Точно так же Ваше превосходительство изволите видеть, что главная цель распоряжений моих, отправленных ныне в Императорскую Гавань с Орловым, состоит в том, чтобы, во-первых, сделать невозможным водворение иностранцев на прибрежьях Приуссурийского края, а во-вторых, чтобы отыскать на этих прибрежьях такое пристанище для наших судов, в которое они могли бы входить как можно позднее, а выходить как можно ранее, то-есть отыскать гавань почти всегда открытую для навигации и, отыскавши такую, водвориться в ней. Только подобная гавань, как непосредственно связанная внутренним сообщением с Амуром, может обусловить важное политическое значение для России Приамурского и Приуссурийского бассейнов. Императорская Гавань, несмотря на превосходное очертание своих берегов и глубины, как показал уже ныне опыт, не соответствует упомянутой цели. Подобно заливу Де-Кастри, она значительное время закрыта для навигации, и поэтому может служить только лишь станцией для наших судов, плавающих в Татарском проливе. Ввиду этих соображений, если люди, назначенные по штату в экспедицию, будут следовать сюда по реке Амуру, я прошу Ваше превосходительство приказать поставить в устье реки Уссури пост из 30 человек. Пункт этот, как ближайший к побережью Южного Уссурийского края и как пункт центральный относительно Нижнеамурского и Уссурийского бассейнов, представляет такую местность, в которой должна сосредоточиваться вся главная наша деятельность в этом крае и управление им 172. В настоящее же время этот пункт должен служить исходной нашей точкой как для сообщения с избранной на юге гаванью, так равно и для исследования Уссурийского и Среднеамурского бассейнов. Необходимо также поставить пост в устье реки Хунгари, по крайней мере из 10 человек, для удобства сообщения между Мариинским постом, устьем Уссури и Императорской Гаванью.
