Корзина спелой вишни - Фазу Гамзатовна Алиева
И верно, впереди стояла полуразрушенная крепость, которая за долгие десятилетия так сроднилась с этими горами, что сама казалась их частью. Глядя на ее мрачные стены, я слушала легенду, полную светлой любви и безысходной горечи…
НЕЗАБУДКА
В этот день Баху была счастлива — родители впервые обещали взять ее на встречу Луны.
До сих пор Баху считали девочкой, а детям, — как говорила мать, — там нечего делать. Ведь встреча Луны — это праздник для взрослых.
В ночь новолуний со всех близлежащих аулов собираются люди на площадь «Моцбихул Майдан».
Говорят, делянку под эту площадь, умирая, завещал людям какой-то старик, чтобы все люди могли собираться здесь для игр, для танцев, для согласия и дружбы. Ведь в то время земля принадлежала частным лицам: ступишь налево — земля богача, ступишь направо — земля бедняка, что поместилась бы на ладони.
Нельзя сказать, чтобы этот старик был богат, но и бедным его не назовешь. Однако, на удивление всем, он оставил свой большой участок земли не родным детям, которых у него было достаточно, а на общее пользование.
Но, как говорится, ни одно доброе дело не остается незамеченным. И потому, не успел еще остыть его труп, как стали поговаривать, что старик перед смертью хотел искупить большой грех, потому-то и отдал землю людям. Уже давно могила старика сровнялась с землей, а надгробный камень исчез с лица земли. Но каждое новое поколение повторяло: «Дай, аллах, омовение всех грехов этому грешнику. Пусть он получит место в самом центре рая. Он оставил нам землю!»
Здесь-то и собирались каждый год на встречу Луны. Ибо ни в одном уголке гор не было больше такого участка, где могло бы поместиться столько людей.
Праздник открывался днем. Солнце еще заливало площадь широким светом, когда начиналось состязание в скачках. Причем это был самый трудный вид скачек. Назывался он «скачки до обрыва». На краю бездонного обрыва, в трех шагах от пропасти, вкапывался столб. Всадник, скача в полную силу, должен был у столба остановить коня. Чем ближе к столбу встанет конь, тем искуснее считается ездок. Находились и такие смельчаки, что подскакивали к самому краю пропасти. Их конь вставал на дыбы над обрывом.
И вот Баху разрешили пойти на этот праздник. Значит, она стала взрослой, значит, она стала девушкой.
Прежде она только провожала мать, отца и братьев на «Моцбихул Майдан», а сама оставалась у бабушки в большом пустом доме, где так скучно было чесать шерсть для будущих бурок…
Рождение Луны совпало с вступлением Баху в девичество.
За неделю до праздника мать стала готовить Баху к выходу. Ей сшили новое длинное платье цвета прозрачного осеннего неба. На нем золотыми нитками вышили маленькие цветы. Впервые на ее голову со множеством тонких черных косичек мать набросила белый, тоже расшитый золотом тастар с тяжелыми кистями.
Все в этот долгожданный солнечный день радовало и волновало Баху. И это зрелое лето, клонившее к земле тяжелые колосья, и запах свежескошенного, но уже начавшего вянуть сена. Ей хотелось скорее туда, где люди, где веселье, где праздник… И она, забывшись, все время забегала вперед родителей, как молодой, еще необъезженный жеребенок. Но тут же ей приходилось останавливаться от окрика матери, как жеребенку от натянутой уздечки.
Опомнившись, Баху останавливалась. И ноги ее, обутые в легкие тапочки, уже не так быстро мелькали из-под волн длинного голубого платья, голова гордо поднималась, а глаза смотрели в землю. Но это длилось недолго. Вскоре Баху снова забегала вперед… Носки тапочек то и дело мелькали из-под платья, грудь так вздымалась, словно Баху задыхалась от быстрого бега.
Она любовалась девушками в пестрых платьях и парнями, не менее нарядными, чем девушки. Она любовалась конями. Каких только коней здесь не было! И рыжие, словно живое, вьющееся на ветру пламя. И черные, словно глубокое дно пропасти. И в яблоках. И с белыми звездами на лбу. Но больше всех ей понравился один конь. Белый, как только что выпавший снег, еще не затоптанный ничьими следами. Белый, он был украшен серебряной сбруей с подвесками из слоновой кости. Такого коня ослепительной белизны Баху никогда не видела. Ни одной волосинки другого цвета!
Она так залюбовалась конем, что даже не заметила парня, который взял его за уздечку, только видела белизну и сверкающую гладкость коня.
Баху видела, как один за другим кони помчались к обрыву, рассыпая звездные искры из-под горячих копыт. Каждый раз, когда они приближались к заветному столбу, сердце ее падало, и Баху закрывала глаза. Ей казалось, вот-вот конь вместе с всадником полетит в пропасть. Но этого не случалось. Одни останавливались у самого края, другие загодя придерживали коней. Баху, замирая, ждала белого коня. Но его не было. Другие кони с громким ржанием вздымали копыта над обрывом. Другие всадники легким и ловким движением выскакивали из седла.
И вот промчался белый конь.
Баху, забыв обо всем, вырвалась вперед.
Вот копыта коня взметнулись над обрывом. Белое облако в синеве пустого неба.
И у всех на виду конь полетел в пропасть.
Ни один человек не смог уловить того мига, когда всадник успел выскочить из седла и очутиться на другой стороне обрыва.
Такой ловкости еще никто не видывал.
Сотни глаз устремились к отчаянному джигиту.
Одна Баху даже не взглянула на джигита. Она думала о белом коне. Еще минуту назад он жил. Еще минуту назад он жаждал победы и славы для своего всадника.
Сквозь горячую пелену слез, которые она так и не могла сдержать, хотя мать уже дважды сердито ущипнула ее, она увидела в руке всадника сверкающий серебряный полумесяц — приз победителя. Он имел право выбрать себе на этом празднике любую невесту. А мать уже шептала ей: «Он из знатного рода. Если вдруг подойдет к тебе, не вздумай отказаться».
И не успела Баху что-либо сообразить, как увидела перед собой два незнакомых горящих глаза, на дне которых таилась печаль и вина.
Победитель протягивал ей серебряный полумесяц.
Значит, ее, Баху, хочет он назвать королевой праздника и своей невестой.
Зафар заметил Баху еще по дороге на праздник. Потому-то он видел не землю под копытами коня, а небо над головой. Потому-то и не уберег коня. Но вместе с тем именно потому он и не упал в пропасть, а остался жив, совершив свой немыслимый прыжок.
А Баху медлила… Казалось, ее рука бессильна подняться и принять этот сверкающий полумесяц, доставшийся такой дорогой ценой.
Но мать угрожающе подтолкнула ее локтем. И Баху
