Андрей Платонов - Том 1. Усомнившийся Макар
«Без сна, без забвенья шуршат в тесноте…»
Без сна, без забвенья шуршат в теснотеГорячие руки в упорном труде —В высокой и нежной и верной мечте,В вое, во сне и в своей чистоте.
Пашите века и прудите потопы,Чтоб кровь закипала и мозг скрежетал,Чтоб дали, чтоб травы были растоптаны,—Иди против ветра, чтоб ветер устал!
Так ветхие звезды, так реки и каменьМожно затмить, повернуть и зажечь —Мы землю нагрели живыми руками,Мы поднятый, брошенный, мчащийся меч!
Сопротивленье есть поле победы,Ты накален своей страстной тоской —Пусть лягут на землю прочные меты,Пусть посох пропахнет потной рукой!
«Ночь на дворе стоит сиротой…»
Ночь на дворе стоит сиротой —Спит человек в печной теплоте.Под ледяною пустой высотойСердце без сна,Сердце горит в своей тесноте.
Обыкновенные люди живут,Звездные реки текут в тишине.Ветер тоскует — горы ревут,Травы бормочут в своем мировом,Невозвратимом и тайном сне.
Немы уста твои, сердце ночное,Невыразима невеста — звезда,Скорбью томятся люди одною:В сердце вместиться должнаЗемная вся теплотаИ звездная вся высота.
Тихи шаги мои в поле любимом,Душа налилася тугою и нежною силой,Запечатлею я мир — и пройду его мимо,Сам я не свой — и каждый мне милый.
«Жить ласково здесь невозможно…»
Жить ласково здесь невозможно,Нет лучше поэтому слова «прости».Годы прошедшие прожиты ложно,Грядущие годы собьются с пути.
Первой любимой последнее слово —Горе когда мне в себе не снести,Прощальное слово матери мертвой,Чтоб сердце не мучить, мы скажем «прости»!
Где верные души, где вечная памятьО сыне, о милой подруге-жене?Каждый любимую может оставить,От взгляда другой побледнев.
Смерти напротив, навстречу стихиямТонкая дышит и бьется душа,С верностью голубя, с мудростью змия,Силу чудесную крепко зажав.
Где же ты скрыта, страна голубая,Где ветер устанет и смолкнет река?На свете такие страны бывают:В поле я видел — земля велика.
«Мир родимый, я тебя не кину…»
Мир родимый, я тебя не кину.Не забуду тишины твоих дорог.За тебя свое живое сердце вынуПолюблю, чего любить не мог.
Снова льется тихий ливень песниИ опять я плачу от звезды,Сам себе еще я неизвестней,Мне никто пути не осветил.
Ветер теплый, как ладони мамы,Ходит тихо по траве,Голубыми льнет ко мне губами,Не умру я на земле вовек.
Песня песней, ты никем не спета,Оттого не слышу я травы.Человек мне в поле не ответит,Некому на жизнь меня благословить.
Вечерние дороги
Звезды вечером поют над океаном,Матерь Бесконечность слушает одна.Наклонился к миру месяц-странник,И душа моя ему видна.
О, прохладные вечерние дорогиИ дыханье — музыка моя…Песня в поле жалуется долго,Плачут звездами небесные края.
Все слова таит душа незримая,Нету ей ни хлеба, ни воды.Наклонись ко мне, моя любимая,Мне не перенесть ни песни, ни звезды.
Ветхая Русь
Клонится к нивам поющимС кроткой усталостью день,Тени по рытвинам, кручамК травам прильнули тесней.
Там, за умолкшей опушкой,Звонят к вечерне в селе.Странник с иконкой и кружкойБродит по стихшей земле.
Добрые сонные дедыЕле плетутся на звон,Кличут в окошко соседа —Долго копается он.
Над облаками синеетПтица пугливая — тьма,Ветер на листьях немеет,Спит пастушонок Кузьма.
Румяная мать
Полны груди молокаУ румяной матери,Заголенная рукаСтелет гостю скатерти.И глядит, и не глядит,Будто ухмыляется —Дескать, сердце не лежитМне с тобою лаяться.В люльке мается ВаняткаОт дурного глазу,С Рожества, от самых святок,Не поспал и часу.Навалилася напасть,Как без мужика-то!Жизнь одной — не жизнь, а страсть,Как без бога хата.На кого похожа я!Ссохлась с тоскованья,А была пригожая,Где ты, милый Ваня!Люди, люди, приходите,Либо нет на вас креста,Душу ласкою уймите,Ближе к звездочке звезда.Выйдем к женихам веселым,Сплетем туго косы,Чтобы сердце било звоном,Чтоб светились росы.
«Тою ночью, тою ночью чутко спали пашни, села…»
Тою ночью, тою ночью чутко спали пашни, села,Звали молча к ним дороги, уходили на звезду.И дышала степь в истоме сердцем тихим, телом голым,Как в испуге, на дрожащем уплывающем мосту.
Завтра утром не расскажешь, как летела там звезда,Где упала и погасла на болотной пустоте.Ранним часом с земи хлынет вся небесная водаИ замрет на бледно-синей, уходящей высоте.
«Растет мое сердце во сне…»
Растет мое сердце во снеИ около смерти полюбит.Ветер на тонкой певучей соснеГолос свой песнею губит.
Нарочно и я на свете живуИ сердце порочу стихами;Я думал, что с неба звезды сорву,А сам только плакал ночами.
Я думал, что мудрости в миреНельзя ни найти и ни сделать,Но, выросши больше и глянув пошире,Открыл я всемирную смелость.
Не жалость, не нежная влагаНа молчаливых устах,Скорбная скрыта отвагаВ простых человечьих глазах.
Никем никогда не воспетаТревожная жизнь в человеке:Так утром на громком рассветеСиянье стучится в зажатые веки.
Мать
Руками теплыми до неба,До неба тянется земля.Глядит и дышит в поле верба,Она звезду с утра ждала.
И звезды капают слезамиНа грудь открытую землиИ смотрят тихими глазами,Куда дороги все ушли.
И снится, думается дума,Дыханью каждому одна.Леса бормочутся без шума,Не наглядится тишина.
Земля посматривает, чует,Бессонная родная мять,До утра белого не будетРебенок грудь ее сосать.
«Сердце в эти дни смертельно и тревожно…»
Сердце в эти дни смертельно и тревожно,Прежде времени — над миром древний вечер,Но душа — обитель невозможного,Что погибло, то живет в ней вечно.
А утром небо красное цветет,Невеста рано чешет волоса,И цвет высокий пламенный растет,И с ветром говорят великие леса.
И человек задумчиво поет,Он ждет веками дальнюю звезду,Себе гнезда он в мире не совьет,И любит сердце пустоту.
Иван да Марья
1Странны дни в долине ровной,Cветел дух осенний на земле.Поле пусто. Сердце грустью полно.Скучно жить в своем родном селе…
Осенью душевное сомненьеCтелется, как деревенский дым.Умолкает полевое пенье,Но я полон им одним.
Много в жизни сумрачной тревоги,Много бед несут с собою дни.Под дождем осенние дороги,Тяжело ходить по ним.
Надобно себя томить сухой работой,Чтобы жизнь была в тугом русле.Надо медом наливать пустые соты,Жизнь держать не ниткой, а в узле.
Пусть роятся в голове заботы —Будет дело молодым рукам,Надо мир промаслить нашим потом,Скорость дать его маховикам.
Человек от старости седеет,Осень сыплет волос золотой.Так природа в августе вдовеет,Умирает молодой.
Но в глухую гибнущую осеньСкорбно и навеки можно полюбить:Зеленеют ведь зимою сосны —Круглый год необходимо жить.
2Третий год я был комсомолистом,В сентябре мне стало двадцать лет.Ни оратором, ни красным гармонистомЯ не значился —Имел пустой билет.
— Что же, Ваня, ты бы хоть влюбилсяИли станцию построил на ручье,Видишь — комсомол зашился,А ты бродишь как ничей!
И случилось(Погадал мне парень) —Стало быть, в соку моя душа,Не присушкой же я был отравлен —Я заметил:Очень Маша хороша.И действительно,Мила мне Маша.Только я вот не душист,Красотой не разукрашен,Но зато — комсомолист!
Вот однажды подошел я к МашеШагом твердым, как партийный человек:— Правда, клуб прилично наш украшен,Чувствуете вы индустриальный век?
Мне сказала Маша кротко:— Краснота!.. и скучно без цветов!Я ей вежливо, но четко:— Здесь в грядущее постройкаМеталлических мостов!
— Где же мост? —Спросила Маша.Тут я лозунг указал.— То висит матерья ваша:Мост чугунный где, вокзал!
Беспартийщина в натуре,Но на то ведь мы вожди:Парня, девку, дурня, дуруС коммунизмом увяжи!
3Босиком по мокрым листьямПолудуркой осень шла.В поле позднем,В поле чистомВетер за руку вела.
По родным немым дорогамЯ невесело хожу:Кроме МашиСимпатичных много,Только ими я не дорожу.
Тихий сон питает тело силой,Эти силы мучают меня:В первый раз душа моя любила,Даже мать мне стала не родня…
Что же, Маша, долго медлишь?Ведь нечаянно тебя люблю.Если чувством мне ответишь,Душу я твою не оскорблю…
Не мудра по книге Маша,Не держала писчего пера —Человек не этим важен,Если он роднее, чем сестра.
Есть такие люди в мире —Ошибаются вести по пальцам счет.Но зато — в них сложенные крылья,Разум их нечаянно течет.
4— Слушай, Ваня, ты такой хорошийИ не думай плохо про меня!Ты пойми слова мои как можешь:И любовь и правда ведь одна.
Эта осень, милый, на исходе,Будет скоро зимняя пора.Ты не станешь по своей охотеВековать с девицей вечера.
Я не очень личностью пригожа(Ты напрасно это говоришь),Не лицо — другое мне дороже,Что без слова ты в себе хранишь.
Я люблю не прелесть человека,А его сердечное добро:Полюблю и горбуна-калеку —Жить ведь с мужем, не с горбом.
Я не очень умная, Ванюша,Место мысли сердцем занято,Я конечно жизнь отдам за мужаЧеловек я верный и простой…
Но в любви я буду лютый ветер,Ревностью замучаю лихой —Не умею скучно жить на свете,Кровь во мне, а не песок сухой.
Но мы рано молодости влагуДруг у друга пьем из уст,Оттого сердечною отвагойЧеловек так рано пуст…
Не люби меня напрасно, Ваня,Ты потерян будешь для людей,Уж тебя работа не потянет —Трудно, Ваня, бабою владеть.
Я люблю сама тебя нечайноИ любви в себе не поборю,Но со мной душа твоя устанет —Я вперед про это говорю.
Ну, пускай с тобою мы поладим! —Загрызут нас люди и нужда.Нам с тобою и немного надо,Но и это не дается никогда.
Знаешь, Ваня, бабы с мужикамиКак живут до гробовой доски?Начали любовью — бьются кулаками:Не минует баба мужниной руки.
Может быть, наверно очень скоро,Ласковее люди будут на земле —Вот тогда навеки и без спораМужиком и бабой станем на селе.
Бегство
