Вилис Лацис - Безкрылые птицы
— Нет еще, — ответил Ирбе.
— Интересно посмотреть, как они спасают наши гибнущие души.
В это время открылась дверь, и люди стали входить.
— Пойдем и мы, — сказал Волдис.
Они рассмеялись и зашли в миссию.
***Волдис и Ирбе поднялись на второй этаж. Навстречу вышел седой мужчина с гладковыбритым лицом и повел их в небольшой зал. На стульях сидело десятка два высохших старух, примерно столько же детей, но не видно было ни одного мужчины, если не считать седого господина с золотыми зубами, который поднялся на кафедру и начал что-то говорить. В его речи чаще всего повторялось слово «бог».
Оба парня растерянно смотрели на публику.
— А где же моряки? — шепотом спросил Волдис у Ирбе.
— Вероятно, это они и есть.
— Эти старухи и дети?
Им стало смешно, но смеяться здесь было неудобно, поэтому они сдержались и хотели незаметно выскользнуть из зала. Мужчина, который их впустил, указал на стулья.
— Ну и попали мы, как кур во щи!.. — шепнул Ирбе, уже начавший злиться на Волдиса.
На них было обращено усиленное внимание. Старухи и дети больше смотрели на них, чем на проповедника. Проповедник повысил голос, сделался приветливым и, казалось, обращался только к ним; он все время смотрел в их сторону, так что им было неудобно разговаривать и улыбаться. Потом проповедник открыл какую-то книгу и запел. Все присутствующие вторили ему. Одна старуха услужливо протянула Волдису свой молитвенник, указала стих, и им с Ирбе ничего не оставалось, как уткнуться в него и мычать вместе со всеми. Мелодия была незнакомая и в иных местах неожиданно обрывалась, всеобщее молчание нарушалось лишь мычанием друзей, приводившим всех в смущение. Тогда они перестали мычать и только шевелили губами, так что все опять успокоились.
Пение кончилось, и все опустились на колени. Послышалось многоголосое бормотанье, по окончании которого проповедник громко сказал: «Аминь», и все поднялись.
Публика было зашевелилась, собираясь уходить, но все опять остановились, потому что мужчина, впустивший приятелей, обходил теперь зал с тарелкой для пожертвований. Старушки открывали кошельки, расплачиваясь своими пенни за общение со святым духом. Волдис нащупал с кармане несколько латвийских мелких монеток и высыпал на блюдо.
После этой церемонии всех пригласили в нижний этаж, где было устроено нечто вроде клуба: там был бильярд, стояло несколько столов с журналами и газетами, на стенах — картины аллегорического содержания (дорога на небо и в ад, тонущий корабль и утопающий, ухватившийся за крест) и разные игры.
Проповедник дал детям по апельсину. Старухи уселись вдоль стен. В этом помещении, вероятно, никогда не появлялись молодые здоровые мужчины, поэтому присутствие моряков так подействовало на всех собравшихся. В миссии царило приподнятое настроение. Проповедник с удовлетворением отметил, что слово божие дошло до недосягаемых доселе слоев, и думал о том, как он сделает приятное сообщение руководству миссии: Салфордскую миссию моряков начали посещать моряки!
— Попытаемся сбежать! — сказал Ирбе и потянул Волдиса за рукав.
— Как же сбежишь, если они с нас глаз не спускают…
Отчаявшись, они еще с полчаса листали журналы, — некоторые были вполне светского содержания, даже с фотографиями обнаженных женщин.
— Как они это терпят? — указал Волдис на снимок какой-то эстрадной труппы.
— Вероятно, этим пытаются привлечь моряков. Я уверен, что если бы здесь после проповедей устраивались танцы с хорошенькими девушками, моряки перестали бы быть такими безбожниками!
Раз даже сам проповедник подошел к ним и спросил, какие книги их интересуют — французские, скандинавские или немецкие?
— У вас есть русские? — спросил Волдис.
Нет, русских у них не было. Кисло улыбнувшись, добродушный господин удалился.
— Я больше не могу! — сказал, наконец, Волдис, встал, торопливо отвесил поклон, на что старухи ответили глубокомысленным наклонением головы, и бросился вон из комнаты. Ирбе последовал за ним. На улице они с облегчением вздохнули.
— Вот каких мест надо избегать! — сказал Ирбе.
Погуляв еще около получаса по улицам, они вернулись на пароход.
По воскресеньям не стоит ходить на берег, — заявил Волдис Гинтеру. — Можно умереть от скуки.
***Каждый день на пароходе появлялись новые лица. Торговцы присылали карточки со списком своих товаров, сапожники и портные являлись сами, соблазняя парней образцами разнообразной обуви и одежды. Иногда приходили подозрительные личности, оборванные и грязные, с большими чемоданами. Они открывали двери кают, произносили свое «хелло, бойс» и преспокойно раскрывали чемоданы. Там была всякая мелочь: туалетное мыло, щетки, бритвы, ручные зеркальца, письменные принадлежности, апельсины, шоколад, курительная бумага, специальные жидкости для чистки одежды; открытки и многое другое.
Моряки недоверчиво поглядывали на них. Но как быть, если вам за один шиллинг предлагают настоящий будильник? Вы не верите своим ушам, затем берете в руки, вертите в руках эту прекрасную вещицу, и вам представляется чудесная возможность за смехотворную цену приобрести себе часы. Шутя, вы покупаете их, глядя на вас, покупает и другой, и в результате разносчик освобождается от жестянки, которая тикает с неделю, а затем останавливается навсегда. Вас к тому времени уже не будет в гавани, да и разносчик не рискнет прийти в другой раз на такой пароход.
Торговцы не давали ни разу спокойно пообедать. Иногда они приходили к морякам во время работы, и тогда кто-нибудь из начальства прогонял их с парохода.
Однажды, когда кочегары сидели за обедом, в кубрик вошел седой господин в пенсне.
— Сегодня в семь часов вас всех приглашают на вечер моряков, — обратился он к сидящим. — Будет общий ужин с веселой программой в «Отдыхе моряков».
После его ухода началось обсуждение.
— Наверно, опять какая-нибудь ловушка… — заикнулся было Волдис. — Заманят нас в молитвенный дом и заставят распевать псалмы.
— А общий ужин?! — восторгался Блав. — Ради одного этого стоит пойти.
— Ну, во всяком случае виски там угощать не будут, — сомневался Зоммер.
— Уж по кружке пива-то, наверно, поставят, — думал вслух Андерсон.
В конце концов сговорились идти, а если станет невтерпеж — сбежать.
Поспешно убрав каюту и вымыв посуду, Волдис в половине седьмого вместе с остальными сошел на берег. За последнее время кочегары изменили свое отношение к Витолу. Убедившись, что море никак не влияет на него, увидев, как легко он справляется со своей работой, они стали относиться к новичку более дружески и перестали ворчать, если иногда тарелки казались им недостаточно чистыми. Зато тем больше доставалось Гинтеру — Волдису иногда даже становилось жаль парня, — что бы он ни сделал, все было не так, все им командовали и часами пилили за малейший промах.
«Отдых моряков» находился на Трэдфорд-Род, в самом оживленном районе Салфорда. Окна здания были разрисованы пятимачтовыми парусниками и якорями. Глядя с улицы, можно было подумать, что здесь находится клуб моряков или таверна первого разряда. Внутренность помещения говорила о другом. Это была большая, пустая, скучная комната с несколькими картинами религиозного содержания. Посреди нее стояли два накрытых стола, за которым сидело около полусотни мужчин разных национальностей. Здесь были французы, норвежцы, испанцы, шведы, индусы, негры и даже несколько японцев.
Вошедших встречали пожилые суетливые женщины, вели к столу и усаживали. Волдиса посадили между коренастым датчанином и негром. Окинув взглядом компанию, он стал наблюдать здешние порядки. Перед каждым гостем стояла только чашка чаю и лежало пирожное. Как только пирожное съедалось, подавали другое. У столов все время ходили две женщины и смотрели, кому чего не хватает. Так обычно обращаются с маленькими детьми, чтобы они не раскрошили еду: «Скушаешь это, получишь еще». Но если здесь придерживались такого порядка, на то имелись причины, которые Волдис очень скоро постиг, внимательно наблюдая за своими соседями. Сидевший рядом с ним датчанин прятал пирожные в карман одно за другим и все время просил еще. В промежутках он съел одно-два пирожных, но это был пустяк по сравнению с тем, что исчезало в его карманах. Несколько раз он подмигивал Волдису, приглашая следовать его примеру.
В комнате стоял гул. Подходили все новые гости. Запоздавшие моряки с таким рвением кидались к столу, что пожилые дамы с корзинками не могли отойти от них, чтобы подать другим.
После чая всех попросили наверх, на второй этаж. Помещение там оказалось гораздо меньше, и пестрой толпе пришлось потесниться.
Латыши весело болтали со скандинавами и американцами, а японцы глубокомысленно обменивались мнениями с индусами.
