Александр Филиппов - Когда сверкает молния
Мне хотелось на улице города встретить, мальчишку и поговорить еще с ним. Воевала вся страна от мала до велика. Люди уходили в горы и леса, где не просто прятались в пещерах и всяческих других укрытиях, но учились в школе, работали на скрытых от глаз людских заводах и фабриках, сеяли рис и... воевали.
С мальчишками не удалось поговорить. О них рассказала Ан. Она изучает сейчас русский язык и проходит практические занятия при интуристе в городе Хошимине.
— В освобожденном районе Юга двое мальчишек (она назвала их имена, но я вовремя не смог записать. Их знает весь Вьетнам. Думал, что спрошу позднее, но так и не спросил. А разговор с Ан записал) после занятий в одной из пещерных школ шли домой. Налетели на освобожденный район «джонсоны». Мальчишки наблюдали, как из джунглей по самолетам вели огонь бойцы Фронта освобождения. Встретив огненную преграду, самолеты завертелись, ускользая от выстрелов. Вдруг один из них вспыхнул, стал стремительно падать вниз. Летчик катапультировался, повис под белым куполом парашюта. Мальчишки прикинули примерное место его падения и побежали туда.
Перепуганный «ас», запутавшись стропами парашюта в непролазной чащобе джунглей, от неожиданности перетрусил и не мог понять, кто же его связывает по рукам и ногам — мальчишки или партизаны.
Так два маленьких смельчака схватили американского летчика и доставили его в штаб бойцов Фронта освобождения.
Воевал весь Вьетнам.
* * *Очень красив и привлекателен город Хошимин, прежний Сайгон. Бывший Президентский дворец, построенный в шестидесятых годах, вообще приодет, будто перед праздником, сияет бетоном и сталью. В нем сто разных залов, пять этажей над землей и два — под землей, где проложены специальные тоннели, чтоб можно было ходить вокруг этого района: по земле, на виду у народа, марионетки ходить боялись.
Не случайно Хошимин остался таким невредимым и нетронутым. Освободительная армия выбила отсюда врага буквально за считанные часы. Враг был отброшен к берегу моря гремящей лавиной танков, тяжелых машин, бронетранспортеров и пушек, вырвавшихся на дорогу № 1.
И никакая сила не могла противостоять этой боевой лавине, подготовленной длительной борьбой и воспитанной идеями верного ленинца — Хо Ши Мина. 21 апреля пресловутый Тхиеу снял с себя президентские полномочия и передал их другому, точно такому же американскому прихвостню. Через неделю и тот теряет власть. На его место заступает какой-то Минь. Но и его «царствование» длилось всего три дня.
30 апреля 1975 года танкисты во главе с бесстрашным командиром Бой Куан Каном ворвались на территорию дворца. Подошел танк к железным воротам, как бульдозер, поддел их и свалил наземь. Командир в окружении патриотов вбежал в главный зал Дворца. Трехдневный президент Минь, теряя сознание, грузно осел в кресло. Тут он и был арестован, а вместе с ним все 48 членов Сайгонского марионеточного правительства, которое в последние дни своего существования выглядело забавным и комичным. Картежная игра в президенты — иначе и не назовешь эту величайшую чехарду смены одного из них другим — закончилась навсегда.
Арестованных правителей трясла лихорадка страха: боялись, что за все содеянные злодеяния не избежать им возмездия. Хотя, может быть, за три дня своего правления последний президент много еще не успел. Всех их собрали в актовом зале, где позднее проходили исторические конференции по объединению Вьетнама. Арестованным стали выдавать солдатский паек. Два дня воротили носы от еды, объясняя, что их желудки не привыкли к такой грубой пище. Тогда на третий день, устав ухаживать за ними, арестованным правителям не дали ничего. А к вечеру все-таки вновь принесли в солдатских котелках солдатский привычный ужин.
— Все съели подчистую, — смеется Тань, обнажая ровные и белые зубы. — А трехдневный президент вежливо попросил добавки...
3-го мая всех их освободили под честное слово.
Мы подошли к одному из массивных кресел, которое заметно отличалось от других. Оно было величественнее остальных и несколько возвышалось над ними. Президент, как сказал нам гид, был низенького роста и, чтоб не упасть в глазах своего правительства, додумался до самого простого способа возвысить, возвеличить себя: ножки у одного из кресел сделали побольше и повыше, чем у остальных.
Все мы от души посмеялись над находчивостью президента.
В Хошимине в районе Шолон есть китайские ряды торговых лавок, почти миллион китайцев проживает там. Чего только нет в этих лавках! Начиная от риса и кончая... чем же кончая? Бесконечен, наверное, перечень товаров в этих лотках, лавочках, магазинах, магазинчиках. Но ходить в эти торговые ряды, к частникам, чтобы купить чего-либо нам не советовали. Так или иначе обманут.
— Понимаете, купишь у них мыло. Мыло вроде бы как мыло, но это только оболочка. Один раз руки помоешь и проглянет за оболочкой обыкновенная глина. Сигареты — тоже всего на одну затяжку. Табак у них только с одного конца, дальше идет трава. На прилавках стоят прекрасные бутылки в цветных наклейках: вина, виски, ром, а откупоришь пробку — там чай.
— Частник, он идет на любую хитрость, лишь бы прибыль выбить, — говорит Тань. — Мы ведем сейчас на Юге трудную и большую работу. Одурманенный народ надо перевоспитывать и трудоустраивать. Безработным, которых здесь при американском засилии было очень много, миллионы, подыскиваем работу. Организуем вокруг Хошимина кооперативные и государственные хозяйства.
После августовской революции 1945 года город Сайгон, нынешний Хошимин, был при народной власти всего 29 дней. Затем его захватили колонизаторы и началось медленное и гнусное уничтожение всего самобытного на юге Вьетнама.
Ужасное наследие оставили после себя американцы. Северяне после освобождения Юга ахнули, узнав поразительные факты современного варварства: наркомания и проституция, венерические заболевания и туберкулез, 300 тысяч детей, не доживающих до одного года, море безработных...
И все это смели называть «американским образом жизни». Мало позорного столба для этого! Мало!
Трудно залечивать раны, трудно! Коммунисты юга Вьетнама работают в поте лица, залечивая не только видимые, так сказать, раны минувшего, но и невидимые духовные раны, которые ощутимы не на глаз, а в цифровой статистике, так красочно рисующей мир капитализма.
Помните, вся наша планета вздрогнула от ужаса, когда разнеслась весть о вьетнамской деревне Сонгми: ее начисто сожгли инквизиторы сегодняшних дней, а всех жителей деревни — стариков, женщин, детей зверски уничтожили!
Народы мира гневом и возмущением ответили на это кровавое злодеяние. Поэты земли возвысили свои голоса в защиту Вьетнама. Башкирский поэт Равиль Бикбаев писал о злодействе американцев:
В моих глазах перевернулся свет...Горит заря или пылает вечер?Сонгми, Сонгми!Легла тебе на плечиЗемная скорбь, которой горше нет.
Название твое, Сонгми, пишу,И кажется, что тотчас загоритсяБумага под пером... Зола клубитсяНад кладбищем в обугленном лесу.
Но имя твое гордое, Сонгми,К суровой песне добавляет слово,Зовет к борьбе и призывает сноваК отмщению за смерть твою, Сонгми.
...Пеленки были белыми, как снег,А стали черными, как саван похоронный.Жалея пули, порох и патроны,Детей в огонь кидает лютый век.
Горит Вьетнам. Над ним и дым и кровь.Пусть боль Сонгми неистово стучитсяВ лачуги и дворцы,В деревни и столицы,Пусть тяжким гневом закипает вновь!
Остановите тосты и пиры!Им надобно пока остановиться:Не человек, а варвар и убийцаЗаносит над планетой топоры.
«Свободная Америка»! ПлеватьЕй на свободу и на честь туземца!Смогла на твердь Луны одной ногою встать,Другой — на грудь младенца.
* * *В жаркий полдень мы выехали из Хошимина на каучуковую плантацию. Чистенькие улицы города в эту жару были не так многолюдны, как обычно в предвечерние часы, и только по-прежнему работали всевозможные магазинчики, лавочки, прямо на тротуарах тихо дымят углями неприхотливые кухонки. Здесь же на глазах покупателя готовят вкусные и ароматно пахнущие непонятные для меня блюда, здесь же сидят кто прямо на асфальте, кто в сторонке в тени деревьев, кто за небольшими столиками, аппетитно уничтожая только что приготовленную горячую пищу.
Широкие, листья пальм несколько приглушают жару, улавливая, будто сетью, солнечные лучи. Быстро скользит наш автобус по улицам. Повеяло прохладой от реки, рассекающей город надвое.
— Вот это наш знаменитый мост Конг Ли, — сказал Тань.
Но есть ли во Вьетнаме не знаменитые мосты? — подумал я. — Все они легендарны и так или иначе вошли в историю народной борьбы. Например, от Ханоя до Хайфона три основных моста, и все они были разбиты.
