Владимир Попов - Закипела сталь
Стрелки часов уже показывали пятнадцать минут третьего, а самолета не было. В половине третьего Сердюк приказал Прасолову копать яму на двух человек внутри сторожки.
— Укроемся на день там, если не прилетит самолет, а ночью опять ждать будем.
— Боюсь, что мы гитлеровцев здесь дождемся, — сказал осторожный Петр. — Все-таки отблеск красного света над ямами есть.
Андрей Васильевич посмотрел через плечо по направлению его взгляда.
— Забирай Сашу и уходи. Не будем рисковать всеми. Руководство останется на тебе. Командуй от моего имени. Не вернусь — заменишь полностью. Понял?
— Понял.
— А завтра пусть кто-нибудь наведается. Еды-то, жалко, не захватили.
Сашка неохотно последовал за Прасоловым. Что он скажет Вале?
Сердюк принялся углублять яму. Невольно мелькнула мысль, что он копает могилу.
Работа подвигалась плохо. В земле то и дело попадались камни, крупные и мелкие, лопата быстро затупилась, и Андрей Васильевич боялся, что не успеет выкопать эту проклятую нору до рассвета. Но в четвертом часу утра он услышал слабый гул самолета, летевшего с востока. Гул постепенно усиливался, потом надолго оборвался, и вот мотор взревел совсем близко. На фоне неба Сердюк увидел самолет, идущий на посадку. «Планировал без мотора, но не дотянул», — догадался он и побежал к концу посадочной площадки.
Самолет приземлился. Летчик, заглушив мотор, нетерпеливо выглянул из кабины.
— Фамилия! — крикнул он, когда Сердюк подбежал совсем близко.
Андрей Васильевич назвал себя.
— Давайте больного.
— Вылазь, помоги. Я один.
— Не могу. И из города машины идут.
Андрей Васильевич увидел отблеск фар нескольких машин, мчавшихся по степи, и побежал к сторожке. Крайнев лежал неподвижно.
— Сергей! — окликнул его Сердюк.
Ни звука в ответ.
«Умер», — решил Андрей Васильевич, но взвалил Крайнева на спину и что было силы побежал к самолету.
До него оставалась еще добрая сотня шагов, когда летчик выпустил пулеметную очередь, чтобы отпугнуть гитлеровцев. Фары мгновенно погасли, и сейчас уже невозможно было понять, идут машины или остановились.
Обессилевший Сердюк с трудом подал Крайнева. Летчик подхватил его под мышки, придержал. Андрей Васильевич вскочил в кабину, перетащил Крайнева через борт и бережно усадил рядом.
Летчик дал газ, самолет покатился по площадке, подпрыгивая на неровностях почвы, с каждой секундой набирая скорость, и вдруг перестал подпрыгивать: оторвались от земли.
А Сашка незаметно отстал от Петра. «Приказ приказом, но надо же знать, улетели они или нет, — рассуждал он. — Если нет, нужно сообщить радисту, если да, фонарики забрать — не пропадать же им. Еще пригодится».
В километре от аэродрома он залег в бурьян, стал терпеливо ждать. Он слышал, как приземлился самолет, видел, как несколько автомашин с гитлеровцами промчались невдалеке. Пулеметная очередь и беспорядочный треск автоматов испугали его; сердце перестало замирать, только когда до его ушей донесся затухающий гул удалявшегося самолета.
Одна машина с потушенными фарами возвращалась назад, в город. Сашка смекнул: гитлеровцы поехали за подкреплением и будут рыскать по степи, полагая, что самолет кого-то высадил.
Спотыкаясь и падая, он побежал к заводу, ускользая от облавы, и радовался, что сообщит Вале: улетели.
6
Член Военсовета Южного фронта Николай Семенович Крутов, широкоплечий и приземистый, с высоким крутым лбом, вошел к начальнику Украинского штаба партизанского движения, когда тот никак не ожидал его увидеть — только несколько часов назад была получена от Крутова радиограмма с фронта.
— Выкладывайте все нерешенное, — с ходу потребовал Крутов, энергично пожимая начальнику штаба руку.
— Опять радирует Тихомиров. Настоятельно просит разрешения выйти в район северо-восточнее Чернигова.
— Запрети. Разъясни ему, что партизанщины в нашем партизанском движении нет. Согласно плану операций, утвержденному Верховным Командованием, он должен выйти в Черноземную область. Так и ответь. Отряд Петрова сдвинулся с места?
— Да, пошли в рейд.
— Наконец-то, а то засиделись товарищи. Пашут, картофель садят, окружили себя заставами, не воюют, да еще кормятся хлебом и мясом от населения. Какой же они авторитет будут иметь? Другие отряды сами население кормят. Вон Федоров — тот миллион пудов хлеба людям раздал из взятых у немцев трофеев.
— Николай Семенович, замучили меня отряды, лекторов просят, — пожаловался начальник штаба.
— Радиоприемниками обеспечить нужно. Любой лектор будет опустошен за месяц и превратится в просителя материалов для лекций. Не забудь про библиотеки и кинопередвижки. Кстати, в отряд Ковпака зубного врача и техника послали?
— Послал. Работают уже.
Начальник штаба давно привык к тому, что Кругов ничего не забывает, но не переставал удивляться его памяти. Он помнил большое и малое и учил настойчиво и терпеливо, всегда с особым вниманием просматривал радиограммы, исходящие из штаба, в которых партизанам сообщали о рождении детей, о местонахождении и здоровье их семей. Такие вести с Большой земли поднимали настроение не только тому, кто получал известие, но и окружающим.
— Я бы попросил тебя заняться вот еще чем, — сказал Крутов, и начальник штаба насторожился.
— Сделай так, чтобы ответственные работники штаба побывали в партизанских отрядах на низовой практической работе. Им тогда легче будет руководить, и руководство их будет более конкретным. Как ты считаешь?
— Очень правильно, я сам об этом подумывал.
— И почему не довел до конца?
— Николай Семенович, ведь круглые сутки отсюда не выхожу, на фенамине держусь. Оперативные вопросы решаю, а на другие сил не хватает. — После короткой паузы начальник штаба заговорил снова: — Я полагаю, что нам нора прекратить забрасывать на места группы организаторов партизанского движения.
— Разве новые отряды не нужны?
— Очень нужны, но организаторов надо выделять из партизанских отрядов, из числа наиболее проверенных, активных людей. У них есть опыт, они обстреляны уже, обстановку хорошо знают.
Крутов одобрительно посмотрел на начальника штаба: не совсем текучка заела.
Ему нравился этот небольшой, преждевременно лысеющий человек с приветливым голосом и удивительно миролюбивым выражением лица. Знал он начальника штаба недавно и при каждой встрече открывал какие-нибудь новые черточки, которые, казалось, исключали одна другую: осторожность и решительность, педантичность и размах, исполнительность и умение отстоять свое мнение, мягкость и непреклонность, страстность и спокойствие.
— Правильная мысль, — согласился Крутов, покачав головой. — Так и действуй. А еще что хорошего за эти десять дней? Сводки я, конечно, все получил. Первую сотню тысяч гитлеровцев партизаны доколотили.
— Партизаны начали сбор средств на танковую колонну.
— Как проходит?
— Логинов выслал самолетом ценностей на одиннадцать тысяч четырнадцать рублей. В Липцах Харьковской области отряд Парнюка организовал массовый митинг. Собрали двести тысяч рублей.
— Да… земля захвачена, а народ наш. Вот что самое важное.
— Соревнование между партизанскими отрядами развертывается. Комсомольцы соединения Маликова обязались уничтожить сорок пять эшелонов, тысячу гитлеровцев и десять автомашин и вызвали на соревнование остальные отряды. Надо только установить мерило объективной оценки деятельности отрядов.
— Один подорванный эшелон на двадцать человек личного состава.
— Отряд Одухи имеет один эшелон на семнадцать человек.
— Но это исключительный отряд.
Крутов подошел к карте, отдернул шторку. Бесчисленное количество красных пятен разной конфигурации покрывали карту Украины. Их было так много, что почти не оставалось просветов. В центре каждого пятна стояли цифры, обозначавшие число партизан в данном районе.
У другой карты он задержался дольше. Мелкими синими кружками на ней были обведены пункты намеченных диверсий. Взрывался мост или летел на воздух завод — кружок расцвечивался красными, расходящимися в стороны штрихами и напоминал собою взрывающуюся бомбу.
— Надо поторопить Сарнскую операцию, — напомнил Крутов. — Заманчивое дело. Три железные дороги сходятся здесь и проходят через три моста. Рвануть их одновременно — и город останется как на острове. Важный узел.
— Подготовка уже ведется, на днях обещают устроить «Сарнский крест».
Крутов вернулся к первой карте и остановил усталый взгляд на большом круглом пятне.
— Прочти-ка мне оперативный план соединения Маликова, — попросил он. — Может, мы ему еще чего-нибудь сверх плана добавим?
