Скорость - Анатолий Гаврилович Рыбин
— По центральной.
— Все ясно, я готов! — сказал Мерцалов.
Дежурный отложил карандаш, поморщился. По всему было видно, что результат переговоров обеспокоил его основательно. Он попытался даже позвонить начальнику депо, но того на месте не оказалось. Затем он постучал кулаком в стену в надежде, что отзовется Чибис. Но ее, наверное, тоже не было.
Из комнаты дежурного Мерцалов опять поднялся наверх, к Лиде. Сообщение мужа о поездке привело ее в замешательство.
— А как же собрание? — спросила она.
— Никак, — ответил Петр.
— Почему никак? Ты же мог?..
— Ничего я не мог, — рассердился Петр… — Тебе, наверное, хочется, чтобы меня прорабатывали, да? А я не хочу. У меня ответственный рейс. Ясно?
Но Лиде было не ясно. Она смотрела на Петра и не знала, что ему ответить.
16
Распахнув дверь секретарской комнаты, Сазонов-младший возбужденно спросил:
— Где Прохор Никитич? У себя?
— Ой, нет его, — с сожалением ответила Майя. — Вот-вот должен приехать. Посиди!
— Да что там «посиди»! Собрание срывается. Готовили, готовили и вдруг!..
Майя обиженно склонила голову.
— Ты всегда так говоришь, Юра, как будто во всех грехах виновата я.
— Серьезно? Ну извини… Я просто… — Он потянулся за ее рукой, но не поймал. Девушка ловко отпрянула и смущенно погрозила пальцем: не забывай, где находишься.
Юрий покорно сел, запрокинув назад голову. Теперь он не мог уже спокойно смотреть на нее, как раньше. Она тоже при каждой встрече вспыхивала и стыдливо опускала свои густо подкрашенные ресницы. Ему и невдомек было раньше, что колючая и недоступная Майя может быть такой застенчивой. А теперь он знал об этом и радовался своему открытию.
— Ну, успокоился? — спросила Майя, выходя из-за своей баррикады. — А у меня что-то есть для тебя важное.
— Опять какая-нибудь резолюция? — насторожился Юрий.
Девушка отрицательно покрутила головой.
— Что же тогда? Приказ?
— И никакой не приказ. — Она подошла к шкафу и достала письмо в обыкновенном зеленоватом конверте. Достав, тут же спрятала его за спину, давая понять, что без «выкупа» дело не обойдется. Юрий, не раздумывая, пообещал ей шоколадных конфет. Он давно собирался отважиться на такой деликатный поступок, да не мог найти подходящего повода. А сейчас все получилось, как нельзя лучше. Только Майя почему-то вдруг поскучнела:
— Я не знала, что у тебя такие купеческие замашки, — сказала она с чуть приметной иронией.
— Да какие замашки? — принялся оправдываться Юрий. — Ничего особенного. Не плясать же мне в служебном помещении.
— А в кино пойдешь? — спросила вдруг Майя.
— В кино? — Юрий улыбнулся. — Издеваешься, да?
— Нет. Я уверена, что теперь не забудешь.
— Ладно, я за тобой зайду, — пообещал Юрий. И в тот же момент письмо перелетело к нему в руки. Письмо было небольшим, на двух тетрадных страницах. Зато всю третью страницу занимали подписи его авторов. Это были фамилии машинистов Широкинского локомотивного депо.
Они писали, что слушали по селектору выступление Алтунина и вполне с ним согласны: нельзя борьбу за скорость на транспорте понимать лишь как стремление увеличить техническую скорость и вес поезда. Тут необходимо учитывать все: и недопущение брака, и экономию топлива, и сбережение техники.
В письме приводились слова Алтунина: «Если машинист сумел продлить жизнь локомотива, увеличить его межремонтные сроки, значит, он сделал серьезный вклад в общую борьбу за скорость». И потому, как он, Юрий Сазонов, по утверждению начальника депо, показывает пример в этом отношении, со своим письмом незнакомые машинисты обратились именно к нему. Они предлагали Юрию встретиться и поговорить обо всем подробно. Просили сообщить, когда это лучше сделать.
Далее шли вопросы, касающиеся конкретной работы машиниста. А в самом конце письма, под фамилиями авторов, крупными буквами было выведено: «Шлем Вам самый сердечный привет и искреннее пожелание не сбавлять энтузиазма».
— С чем и поздравляю, — весело сказала Майя, успевшая прочитать письмо из-за плеча Юрия.
— А брось ты улыбаться, — снова рассердился Юрий. — У нас такой провал с этим собранием, просто подумать невозможно.
Майя протянула руку к его шевелюре, провела пальцами по завиткам. И он, повеселев, опять развернул письмо, пробежал взглядом по строчкам. Но тут в дверях появился главный инженер Шубин, усталый, запыленный. Сазонов-младший немедленно встал и вышел из комнаты…
Дома он показал письмо отцу, надеясь тем самым смягчить все еще натянутые с ним отношения. Тот, посадив на нос очки, долго разбирал каждую строчку, затем с обычной придирчивостью спросил:
— На огонь, стало быть, дуть начинаете?
— На какой огонь? — не понял Юрий.
— А на тот самый, что соловьям нравится.
Юрий насупился:
— Опять ты, батя, за старое. Ведь пустой разговор. Ненужный.
— Ненужный? — тяжело задышал Александр Никифорович. — А ты понял, про что тебя в письме спрашивают?
— Ну, про что?
Александр Никифорович нервно поводил длинным сухим пальцем по строчкам и, отыскав нужное место, сказал деловито:
— Вот про что: про бережливость!
— Так это ясно.
— Тебе, может, и ясно, а другим нет. Ты вот сбережешь, а другой возьмет и растопчет все твои сбережения.
— Это, конечно, — согласился Юрий и подумал о сегодняшнем случае с Мерцаловым. Случай, правда, к разговору не подходящий, но все же чем-то похожий на то, о чем беспокоился отец. — Так мы ведь стараемся воспитывать всех, — как можно спокойнее сказал Юрий.
— Знаю, что стараетесь, — вздохнул Александр Никифорович. — Дуть на огонь тоже старание…
И вдруг разговор оборвался. У раскрытого окна, возле кустов акаций, где только что порхали воробьи, внезапно выросла фигура Сахарова.
— Привет ветерану! — провозгласил он, торжественно подняв руку. — Рад видеть вас, уважаемый Александр Никифорович, в полном здравии и в мирном общении с собственным сыном!
— Спасибо, спасибо, — отозвался Сазонов-старший и пригласил гостя в дом. Письмо на столе прикрыл на всякий случай книгой. Юрий одобрительно кивнул отцу и хотел уйти в свою комнату. Но Сахаров остановил его:
— Нет, уж посидите, молодой человек, с нами. А то нехорошо вроде получается: слава за вами, а вы от нее…
Юрий не понимал.
— Какая слава? О чем вы говорите, Федор Кузьмич?
— Не знаете! — ухмыльнулся Сахаров и подмигнул Александру Никифоровичу: — Видали такого скромника? Получил письмо, и ни гу-гу.
«Ах, вот в чем дело, — понял, наконец Юрий. — Значит, Майя уже все выдала».
— Ну, что ж, — сказал он откровенно, — получил. Но письмо это личное и хвалиться им совсем не обязательно.
— Э-э, нет! — категорически возразил Сахаров. — Такие разговорчики не годятся. И уж меня-то, как секретаря парткома, поставить в известность вы должны были в первую очередь.
— Так вон, читайте, пожалуйста! — сказал Юрий и, взяв из-под книги письмо, передал его Сахарову.
