Есть на Урале завод - Владислав Ромуальдович Гравишкис
Глава десятая
НА ВЕРШИНЕ ХРЕБТА
Августовский знойный полдень стоял над Куштуминской долиной. Солнце немилосердно жгло, все замерло в насыщенном ароматами трав и цветов воздухе. Вяло и неохотно перекликались в глубине леса птицы, изредка, шумно взмахивая крыльями, над вершинами сосен проплывал коршун. Лишь неугомонные кузнечики, не умолкая, звонко стрекотали на лесных полянах.
По чуть заметной тропе на гору поднималась группа молодежи. Тропинка то исчезала в густой заросли трав, то вновь появлялась на краю какой-нибудь поляны. Идти было трудно — даже в густой тени заповедного леса было душной жарко. Длинная колючая трава путалась в ногах, то и дело приходилось карабкаться по каменистым, обомшелым кручам.
Первым шел Саша Серов. Жара действовала на Сашу особенно сильно — его пухлое лицо блестело от пота, туго обтянувшая спину сиреневая шелковая рубашка взмокла на лопатках. Но он шел и шел вперед. Саша взялся провести группу на самую высокую вершину хребта, показать завод и все его окрестности с птичьего полета и теперь старался по мере сил выполнить свое обещание.
За Сашей двигались Клава и Алеша. Самому Алеше подъем давался легко, но он то и дело беспокойно посматривал в сторону Клавы: не тяжело ли ей, не устала ли, не нужно ли делать передышку? Вдруг это плохо отразится на Клаве, вон она какая тоненькая, как тростинка. Однако «тростинка» не поддавалась жаре, в овраги сбегала быстрее других и так же легко поднималась на кручи.
Спокойной и уверенной походкой не знающего устали человека шла Рая Рысева. На нее, казалось, зной не действовал совсем. В то время, когда другие были озабочены только подъемом, Рая находила время отойти в сторону, отыскать ягодное место, набрать пригоршни дикой малины, догнать ребят и поделиться ягодами со всеми. Она то появлялась впереди задыхающегося Саши и поддразнивала его, то, наоборот, исчезала куда-то, вызывая беспокойство проводника. Когда группа останавливалась, чтобы ее подождать, Рая неожиданно оказывалась впереди всех и, высокая, улыбающаяся, стояла на каком-нибудь скалистом выступе, поджидая группу и любуясь широким уральским видом.
Замыкали колонну Сима Чернова и Коля Костров. Всю дорогу Сима опекала его: то пыталась поддержать его под руку, когда подъем становился особенно крутым, то, первой взобравшись на встретившуюся на пути скалу, протягивала ему руку, чтобы помочь подняться. Коля недовольно отмахивался от этих услуг: чего она, в самом деле, за маленького его считает? Коля косился на ребят — не замечают ли они, как Сима в мамки играет, а он кукленком стал? Но никто не обращал на него внимания, и Коля успокоился. В конце концов, не так уж неприятно, когда за тобой ухаживает девушка…
Наконец они взобрались на одну из вершин хребта. Она была выше других, и вид на Урал открывался широкий, до самого горизонта. С юга на север, гряда за грядой, тянулись темнозеленые хребты, густо опушенные сосновыми лесами. Словно огромные зеркала, блестели на солнце неподвижные горные озера. По дну долины делала крутые повороты и петли серебряная лента реки. Через пустыри и поляны пролегали нити шоссейных и проселочных дорог. Местами по ним двигались столбы пыли — шли автомашины…
На восточном берегу реки весь, как на ладони, раскинулся завод.
Глаза ребят тотчас же отыскали литейную — родной цех, с которым прочно была связана жизнь каждого из шести.
Саша попытался посчитать фонари на крыше цеха, определить место, где стоит его станок.
Алеша вздохнул: когда-то это был его станок… А у сменного мастера рабочее место известно какое — весь плавильный пролет. Там стоит его любимица — литейная машина. Правда, пока еще одна, но скоро должны появиться вторая и третья — получше первой.
Чудесным белым замком высится полускрытый вековыми соснами парка Дворец культуры. Клава смотрит на него и думает: «Здесь наглупил Алеша, чудак этакий! Трудновато было, пока разобрались!»
Она вспомнила, как выручали шелковый отрез. Алеша решительно отказался идти в партбюро — ему было совестно Николая Матвеевича. Пошла Клава. Она зашла в партбюро, молча и деловито взяла шелк, аккуратно и не спеша свернула и так же молча вышла.
— Разобрались? Вот и хорошо! — подняв голову, напутствовал ее Николай Матвеевич.
Рядом с парком — соцгород. Плотно примкнув друг к другу, стоят дома — голубые, белые, кремовые, розовые. Между ними залитые бетоном и асфальтом проезды и дворы. На окраинах города видна взбугренная земля, тянутся узкие щели будущих фундаментов, стоят остовы недостроенных зданий.
— А здорово мы за зиму выросли! — удовлетворенно говорит Саша. — Помнишь, Коля, как мы зимой ходили сюда на лыжах? Дома тогда только-только доходили до железной дороги. А теперь уже перешагнули за пути и подходят к самому стадиону. Строителям и морозы были нипочем…
Да, стадион! Министр сдержал свое слово, и стадион был построен быстро, в каких-нибудь три месяца… С горы отчетливо видны 15 колонн входного портика, от которого в обе стороны тянется выкрашенная в голубой цвет лента дощатого забора.
За стадионом виден рудничный поселок. Он широко раскинулся по пологому склону противоположной горы своими маленькими домиками. Рядом — отвалы пустой породы, глубокие выемки карьеров, на дне которых серебрятся рельсы, узкоколейки, стоят, задрав журавлиные шеи, бурильные машины.
Южнее, в туманной дымке, еще одна гора. Склон ее усыпан мелкими домиками, а под горой блестит пруд. Это — старый город.
Саша усмехнулся:
— Тоже раньше знаменитость была — золото пудами брали. Старики рассказывают, что золото прямо в огородах копали. Со всей России народ шел — счастье искали. Нашли где счастье искать!
Он посмотрел на Раю. Она улыбнулась ему.
— А теперь не стало золота, что ли? — спросил Коля.
— Почему не стало? Берут! Только теперь слава города в другом. Вот, смотри, наша слава и гордость. — Он широким жестом показал на завод. — Наши машины по всему Советскому Союзу идут, нас теперь каждый колхоз и завод знает. И новый центр в городе будет строиться рядом с заводом. Здесь и горсовет построят, и театр, и институт. Я знаю, я в горкоме комсомола план видел. Старый город, Михеевские карьеры — это все наши районы будут…
Саша говорил горячо и убежденно, но Коля все же с сомнением посматривал на пустыри, отделявшие соцгород от его будущих районов.
— Ты наговоришь… Вон сколько строить надо! Нам и не дожить…
— Еще как доживем! Когда мы с Алешей поступили на завод, на месте семнадцатого квартала вот такой же пустырь был, а теперь там наша квартира… За это время столько понастроили! Какой город будет…
— Тишина-то какая! Даже ушам больно, — неожиданно сказала Клава.
— Верно, — отозвался Саша. — Такая тишина мне на нервы действует. То ли дело в цехе —
