Константин Волков - С тобой моя тревога
Ноги у Ольги подкосились. Она села на кровать:
— Как убить? За что?
— Чего-то не поделили, — сказала Зина. — Следствие идет. А Дурнов умер в больнице. От сотрясения мозга вроде. Он убежать пытался…
— Дурнов права качал с Одинцова. За то, что тот воровать больше не захотел.
— Он и тебя, выходит, мог зарезать.
— И меня, само собой.
— Ужас сплошной! — воскликнула Рита.
— Ну, ты идешь, Ольга?.. Я тебя провожу, хочешь? — предложила Валя.
— Не нужно.
— Ну, иди. Ждет он тебя.
— Спасибо, девочки.
Они въехали на просторный двор. Лариса с любопытством огляделась. Справа у забора увидела штабеля тяжелых, окрашенных в коричневый цвет дверей с маленькими оконцами-«волчками», защищенными металлическими задвижками, груды погнутых решеток. У одного из подъездов стояла светло-желтая легковая машина «медицинской скорой помощи на дому».
— Не дадут больному отдохнуть, с утра идуть и идуть, идуть и идуть… то следователь сидел два часа, то заводские табунами! Ты, почитай, третий раз наведываешься. — Санитарка хирургического отделения — старая женщина с добрыми морщинками у синих глаз — ворчала на Василия только для порядка. — Дежурный врач узнает — всем попадет, и вашему ерою тоже…
— Я, мамаша, около больного вроде ординарца или адъютанта, — пошутил Грисс. — Кто со мной — тех без очереди пропускать нужно…
— По мне, хоть енерал… Жена, что ли? — она кивнула на Ларису, стоявшую позади Василия. — Хотя нет… Кабы жена, так смелее держалась бы… Идите уж!
Санитарка вынула из шкафа два халата. Они надели их, и Василий повел Ларису в самый конец коридора. От дверей и стен обновленно пахло масляной краской.
— Вот и пришли, — Грисс остановился. — Минутку!.. — Он приоткрыл дверь, заглянул в палату. Встретился с вопрошающим взглядом Ивана. Подмигнул: все, мол, в порядке — и посторонился, чтобы пропустить спутницу. — Заходите, Лариса.
Лариса оглядела небольшую комнату. В ней было всего две кровати. На одной у стены справа лежал Иван, на второй сидел и курил, пуская дым в форточку, второй обитатель палаты — до глаз заросший седеющей бородой человек.
Иван не спускал с молодой женщины глаз. Бледные щеки его покрылись румянцем. Когда Лариса, поздоровавшись, присела на единственный стул, повернул голову в ее сторону, хотел лечь на бок, поморщился от боли и принял прежнюю позу.
— Видишь, какое дело вышло, — сказал, будто оправдываясь. — Пришла, значит… Спасибо.
— Больно? — спросила Лариса, увидев под расстегнутым воротом больничной рубашки бинты.
— Совсем не больно! — весело откликнулся. Иван. И добавил тихо, для нее одной: — Главное — ты пришла… Как дома? Все в порядке? Мама? Алешка здоров?
— Дома все в порядке. Алешка здоров…
— Я выйду, покурю, — Василий поднялся с кровати.
— Я тоже, пожалуй, выйду. А то влетит мне от докторов, — поднялся за Василием второй больной.
— Я все боялся, что не придешь… Будь силы — убежал бы, чтобы повидать. — Иван говорил шепотом. Лариса сидела спиной к окну. В наступающих сумерках он не мог разглядеть выражения ее лица.
— Пришла вот… Раны опасные?..
— Чепуха! Крови много потерял. Вливали раз чужую, донорскую. Узнать бы, чья. И тому, наверное, любопытно — кому его кровь досталась.
Он робко потянулся правой рукой к рукам Ларисы. Ладонь его была суха и горяча.
— У тебя температура!
Иван улыбнулся, выпустил ее пальцы, пошутил:
— Я же больной — должна быть температура.
— Может, позвать врача, Иван?
— Ты для меня самый лучший доктор. Сиди, Лариса. Ты знаешь, как я тебя люблю? Это просто немыслимо, чтобы можно было так любить! Поверишь, даже когда этот гад меня своим ножичком ковырял, — о тебе думал. Зарежет, думаю, дешевка, и не увижу я тебя больше… А видеть мне тебя ну вот так нужно. Каждый день! Я загадал: если навестишь сегодня — все будет в порядке.
— А что значит «в порядке»?
Иван помедлил с ответом, будто выбирая нужные слова.
— Какой мне нужен порядок?.. Чтобы ты была моей женой. Чисто чтобы, по любви, по-хорошему.
— Ну, знаешь!.. Надо, чтобы еще я на тебя загадала и чтобы сошлось.
— А ты… не думала об этом? Скажи…
Лариса не ответила.
— Ты пока не отвечай, — пришел ей на помощь Иван. — Перед твоим приходом думал, знаешь, о чем?. Вот, размышлял, один я Одинцов. А будет еще Лариса Одинцова. И Лёньку запишу в Одинцовы! Чем плохая фамилия? А потом еще Одинцова появится. Дочь! Сын у нас есть, значит. Следующую — дочь надо.
— Ну что ты болтаешь?! Перестань, пожалуйста, рассержусь. — Лариса впервые улыбнулась, наклонилась и положила ему ладонь на губы. — Замолчи!
Иван здоровой рукой прижал ладонь к губам и долго не выпускал ее.
— А знаешь, Василий и Ольга на Новый год женятся… Сказал сегодня. Я не к тому, чтобы тебя торопить с ответом. Может, тебе проверить меня надо. Ты как хочешь меня испытывай, срок, если надо, определи… вроде экзамена, что ли… Я все преодолею ради тебя. — Иван попытался приподняться, но со стоном упал на подушку.
— Ну зачем ты так? — с укором и в то же время в испугом в голосе сказала Лариса. — Идти мне пора… Темно совсем. — Она встала, прошла к двери, включила свет.
— До Нового года выкарабкаться нужно мне из больницы. Гульнем у Василия с Ольгой на свадьбе, а, Лара? А потом и их позовем на свою…
Лариса подошла к постели Ивана.
— Завтра после работы приеду. Тебе чего-нибудь принести?
— Ничего не надо мне. Точно приедешь?
— Выздоравливай. До завтра.
Через минуту-другую в двери показался Василий.
— Ну, поправляйся, Иван. Мы поехали.
— Ты довези Ларису до дома, ладно?
— Конечно! Ольга, наверное, уже приехала…
— Привет передай. Спасибо тебе за все.
— Чего там!
— Да, еще одно. Зайди на почту, спроси — нет ли мне писем.
— Сделаю.
— А от кого ты ждешь писем, а? — спросила шутливо грозным тоном Лариса.
— От матери. От кого же еще…
Глава семнадцатая
КУДА ЖЕ ВЫ, ТОВАРИЩ ДИРЕКТОР?
Дорофеев вернулся поездом. Вышел из вагона. Сощурился весело, подняв голову к яркому, без единого облачка, небу.
— Благодатища!.. А там морозы лютуют. Пока бегал по Москве — не заметил, как уши обморозил. Как пельмени раздулись, а потом кожа облезала… Азиатская доверчивость. Пришлось экипироваться… Ну, что нового? Как в директорском кресле?
Встречали Сергея Петровича Каюмов и Лидия Федоровна. Шофер принял у Дорофеева чемодан и авоську, до отказа набитую свертками, кулечками и апельсинами, ушел вперед.
— Привыкаю. После вас, Сергей Петрович, и легко, и трудно быть директором, как это ни парадоксально.
Каюмов глядел себе под ноги.
— Не понимаю, — признался Дорофеев.
— Не напрашивайтесь на комплименты, Сергей Петрович. Вы задали заводу высокий ритм. Сейчас и еще долго коллектив будет работать по инерции…
— Не то говорите, дорогой мой, не то, — перебил Дорофеев. — Ни обо мне, ни о себе не думайте, будто все может и все делает один директор. Это не так, Камал, Даже в условиях, когда повышены права и единоначалие руководителя предприятия. Директор — это, прежде всего, организатор…
— Прежде всего, но не только, — заметил Каюмов. — Вы были душой завода.
— Ну-ну-ну… Давайте без мистики, товарищ директор! — замахал свободной рукой Дорофеев. В другой он держал кожаную папку. — Если хотите, будьте душой или мозгом, дирижером или запевалой в заводском хоре, но помните, что это характеризует лишь стиль директорской работы, его отношение к делу.
Дорофеев помог жене сесть на первом сиденье, сам поместился рядом с Каюмовым на заднем, положил папку на колени, похлопал по ней ладонью.
— Приказ о своем и вашем утверждении привез… Ну, так что нового?
— Ох, Сережа! Такой ужас, такой ужас! — заговорила Лидия Федоровна. — Страшно было из дома выходить! Эти, тюремные, устроили поножовщину во Дворце.
— Что? — воскликнул Дорофеев. — Вот сукины дети! Как же это случилось?
Каюмов положил смуглую руку на рукав дорофеевского пальто.
— Лидия Федоровна с чисто женской эмоциональностью преувеличила немного… Не поножовщину, и не во Дворце, а около Дворца, извините, Лидия Федоровна. Один попытался свести счеты с другим. Не понравилось Дурнову, что Одинцов отбился от его компании.
— Живы?
— Жив! Дурнов в больнице умер. Он, когда Грисс и другие выбежали из Дворца, пытался улизнуть. Да угодил башкой в кирпичи… Одинцов в больнице. Поправляется, — сообщил шофер.
— Нехорошо. Все же не выдержал испытания Дурнов… Заедем на минутку домой, высадим Лидию Федоровну, — обратился Дорофеев к шоферу.
Машина остановилась перед коттеджем. Дорофеев вынул из авоськи несколько свертков, оставил в машине.
