Константин Волков - С тобой моя тревога
— Что-нибудь с Иваном, да? — прошептала на ухо Нелька, помогая надеть шубку. — Я с тобой, да?
— Нет! Жди меня здесь. Я скоро.
— Какая хорошая улочка у вас, — сказал Василий, когда Лариса вышла.
— Чем же она хорошая?
— Тихая… Трава по арыкам до сих пор зеленая.
— Правда… трава всю зиму не пропадает. Вот эта, вьющаяся. Когда кончаются цветы, я ее рву и ставлю в вазу… Как это случилось, Василий Александрович? Из-за чего они?
— Я виноват. Не надо было мне отпускать Ивана, когда его Дурнов вызвал… Или вместе с ним выйти. Тогда бы этого не случилось… У меня только догадка мелькнула. А Иван знал, зачем его тот пригласил… Он его скальпелем бил, Дурнов этот. Сперва табаку швырнул в глаза, а потом бил, сукин сын, безоружного, ослепленного… Во Дворце мы сидели в буфете. Все о вас Иван говорил… Любит он вас. Он мне и про сумку рассказал, Лариса…
— Да? Зачем?.. — она замедлила шаг.
— Получилось так, что я ему самым близким человеком оказался. Друзей у него, кроме вас и меня, нет пока…
— Иван о вас тоже говорил… Ольга не приехала?
— Ольга?! Он и про нее рассказал?
— Аналогию вывел.
— Ана-ло-гию, говорите. — Василий остановился и засмеялся. — Ана-логию! Впрочем, есть эта самая аналогия, если на то пошло. Ольга завтра приедет. Каким поездом — не сообщила…
— Можно вас спросить, Василий Александрович? Только не сердитесь!
— Говорите.
— Если не хотите, не отвечайте. — Лариса долго не задавала вопроса, и Грисс догадался, что сейчас она спросит об их — его, Василия, и Ольги — отношениях.
Они молча дошли до конца квартала и повернули обратно.
— Я знаю, о чем вы хотите спросить. — Он засунул руки в карманы тужурки, остановился.
Лариса тоже остановилась чуть впереди.
— О чем?
— Порядочную не нашел, не воровку, когда кругом так много женщин честных, с незапятнанной репутацией… Да?!
— Я не так хотела…
— Не важно как! Так это вас интересует?
— Допустим. — Она не подняла глаз и, чувствуя, что краснеет, отвернулась.
— Ну, прежде всего я ее люблю… И еще я уверен, что рецидива не будет. У Ольги сейчас другой душевный настрой и другие интересы в жизни.
— А говорят, что сколько волка ни корми, он все равно в лес…
— Не тот случай, Лариса. Ольга — человек и вернулась к людям.
— Про кого же тогда поговорка? — усмехнулась недоверчиво Лариса.
— Про зверей, про волков. Про Дурнова, может быть…
— И про Одинцова?..
— Не думаю.
— Вы когда видели его последний раз?
— Час назад… Следователь у него был.
— Его посадят, да?
— Если его следует посадить, разве я приехал бы за вами, Лариса, — с укором произнес Грисс. — Его не за что сажать. Он защищался.
— А этого… второго… задержали?
— Концы отдал.
— Какой ужас! — Она сжала лицо ладонями. — Это Иван, да?
— Нет. Когда я и другие выбежали из Дворца, Дурнов решил бежать и прыгнул через перила. А там внизу строительный мусор валялся, кирпичи. От сотрясения мозга он… Следователь со мной беседовал. Говорит, что Одинцова судить не за что.
— Раны опасные? — Она все не отнимала рук от лица.
— Разные… Да, вот еще что скажу. Это по поводу вашего вопроса… В пору влюбленности люди стараются быть красивее, добрее, умнее. Это от желания понравиться. Даже птицы меняют в эту пору свое будничное оперение на брачный наряд и поют больше обычного… Так и мы, люди. Стараемся казаться лучше, чем есть на самом деле. И это потом, рано или поздно, открывается.
— Это верно! — с горечью воскликнула Лариса. — Это я знаю.
— Ну, да ладно, хватит об этом. — Василий улыбнулся. — Так как же, едем? Иван очень ждет вас.
— Не знаю… Что я ему скажу?
— А ничего не надо говорить. Уже ваше посещение много для него значит. Знали бы вы, как много!
— Поехали, — решила Лариса.
Ольга добиралась до поселка городским транспортом. За городом увидела, как мимо проехал Васин автобус. Даже привстала, руку подняла, хотела окликнуть Василия, но машина уже промчалась.
Она пришла в общежитие. В комнате никого не было. Присела на стул рядом со своей кроватью. Посидела, положив руки на колени, закрыла глаза. В ушах еще стоял шум и перестук колес, поташнивало немного. Наверное, от усталости…
Зашла комендантша.
— Вернулась? Ну, выучилась?
— Выучилась! Всю технику постигла. Могу с завязанными глазами разобрать и собрать автомат, во!
— Молодец! Чай будешь пить?
— Не… умоюсь и пойду на завод.
— Авансовый отчет сперва сдай. Рапорт директору подай, что вернулась. Как положено.
— А как его писать-то? Никогда не писала…
— В бухгалтерии покажут.
Ольга умылась, переоделась. Аккуратно положила девчачьи вещи на кровать, выпила холодного чаю и пошла на остановку, держа руку в кармане, где лежали командировочное удостоверение, справка квалификационной комиссии об окончании учебы, билеты и деньги.
— Приехала я, — сказала она главному бухгалтеру, старичку.
— Приехала? Очень хорошо! Рад! А что ты за путешественница? Не узнаю что-то.
— Лихова я. Учиться ездила, на зашивочном автомате чтобы работать…
— А-а-а! — вспомнил старичок и улыбнулся. — С приездом!
— Спасибо! Отчитаться я должна вроде…
— Отчет, говоришь? Вот тебе бланочек. Заполни. Командировку отметила?
— Отметила.
— Приложи командировку, билеты, остаток подотчетных. Садись за стол и пиши, красавица.
Ольга заполнила бланк, как сумела, достала справку, командировочное удостоверение, билеты и остаток денег положила на стол перед бухгалтером. Он бегло посмотрел бланк авансового отчета, вернул.
— Укажи, сколько дней была в командировке, день отъезда и день приезда считается за один день. Укажи суточные, квартирные, стоимость проезда.
Ольга дописала, протянула бухгалтеру отчет.
Тот заглянул в командировку, пощелкал на счетах, что-то вписал в авансовый отчет, осмотрел железнодорожные билеты, еще что-то вписал в отчет. Затем подбил на счетах итог, пересчитал деньги, которые Лихова положила перед ним.
— Все в порядке, Лихова. Можешь идти. Да, зарплату получи за первую половину декабря.
Ольга вышла на крыльцо, оглядела площадь. Автобуса Василия не было. Наверно, еще не вернулся из города. «А что если девчат угостить как следует? — подумала она. — За все хорошее!»
Ольга вернулась в общежитие, взяла авоську и побежала в магазин, а оттуда на маленький базарчик. Купила маринованных огурцов и баклажанов, перевязанных черными и белыми ниточками. Из баклажанов торчали тонкие дольки моркови. На обратном пути она еще раз зашла в гастроном, взяла сладкого вина и пива несколько бутылок.
— Заприте меня в комнате. А ключ на место повесьте, — попросила она дежурную. — Сюрприз девчатам будет.
Ольга накрыла стол праздничной скатертью. Нарезала и разложила по тарелкам колбасу, сыр, разбросала каждой по плитке шоколада. Огурцы и баклажаны положила в глубокую тарелку, перетерла стаканы и чашки. Села к столу — порозовевшая от волнения и спешки, огляделась, ища, куда бы спрятаться. Хоть под кровать лезь — больше некуда. С трепетом вслушивалась она в шаги по коридору, выглядывала в окно, пока на улице не стемнело. Ждала, не зажигая света, положив локти на стол, а потом опустила голову на руки…
— Ура-а-а-а! Олька приехала! Пропавшая наша объявилась! — Девчата закричали все разом, как только вошли в комнату и включили свет. Они бросились к Ольге целоваться.
— Ох, и люблю я вас, девчата! — говорила растроганная Ольга, переводя взгляд с одного лица на другое. — Ох, и скучала я по вас!
— Мы тебя еще больше любим! — заявила Валя.
— Не больше, чем один интересный мужчина, — загадочно промолвила Рита. — Верно говорю, девочки?
— А ты видела Грисса? — спросила Зина.
— Нет…
— Он же тебя ждет!
— Вчера все магазины обошел, — сообщила Валя. — Девчата не дадут соврать…
Ольга смутилась. Щеки у нее горели.
— Ну, давайте за встречу, а?
— Давайте! — поддержали девчата.
Ольга выпила сладкого вина и с удовольствием закусила соленым огурцом.
— Олька, глупая, вино конфетами закусывают, — Рита развернула шоколад.
— Соленого захотелось, девочки.
— Ешь, ешь, Ольга, что хочешь. Не обращай на Ритку внимания, — посоветовала Валя.
— А я что говорю, — миролюбиво согласилась Рита. — Павлов учит, что большую пользу приносит пища, съеденная с удовольствием. Я, к примеру, тоже хочу баклажанов…
— Я пойду, девочки, — Ольга поднялась из-за стола. — Вы уж не сердитесь…
— Иди, иди, Оленька! Он уж и так заждался!
— Да, ты главного-то еще не знаешь. Дурнов на Одинцова напал! Убить хотел. Ладно, твой подоспел, отнял, а то был бы Одинцов на том свете!
