Тамаз Годердзишвили - Гномики в табачном дыму
Мы склоняемся над раскрытой картой.
— Переедем через эту речку, — Георгий показывает ее на карте. — А там рукой подать до обнажений.
Задача ясна. Гогия сигналит — ждут вас, дескать.
Георгий садится рядом с Гогией, мы с Зурабом сзади.
— Ничего для вас нет, ни дождя, ни слякоти, — брюзжит Гогия.
За окошком скучная картина бездарного художника: серое небо без просвета, зеленая земля без единого цветка и темные извивы убегающей из-под колес слякотной дороги.
— Сверни налево, — велит Георгий, выверяя по карте направление.
— Не проедем, что-то не вижу колеи, — нервничает Гогия.
— Зато после нас другие увидят, — успокаивает его Георгий.
— Слова вам не скажи! — вскипает Гогия.
— Почему?! Говори сколько хочешь… — Я примирительно кладу ему руку на плечо.
— Убери руку! — злится он. — Кто по эдакой жиже едет! Еле руль удерживаю, машина не слушается.
— Да, очень скользко, сбрось газ, — говорит Георгий.
Гогия сбросил газ.
Скоро по стеклам зашуршали дождевые капли.
Вдали обозначилась темная полоска реки.
Справа от дороги показалась отара овец. Растревоженная дождем собака трусцой обегала отару. Чабан на коне, потонувший в своей бурке, напоминал всадника без головы. Конь спокойно пощипывал траву.
На шум машины из бурки высунулась голова.
Георгий окликнул чабана и остановил машину.
— Куда направляетесь? — спросил чабан, ответив на наше приветствие.
— К станице Отрадная.
— Не проедете, залило брод.
— А другой дороги нет?
— Есть, через ту гору. — Он указал на единственную гору в окрестностях. — За ней станица Удобная, до нее километров сорок, а там и Отрадная рядом — еще километров семь.
— В три раза удлинять путь?! — возмутился Гогия.
— Ничего не поделаешь, речку не переехать, — убежденно повторил чабан.
— Нет ли где поблизости трактора?
— Трактора тут нет. Езжайте назад, не теряйте времени. И через гору-то, пожалуй, не переедете.
— Почему?
— Грузовики колхозное сено возят, очень глубокая колея, застрянете.
— Вот каркает! — разозлился Гогия.
— Не каркает, а остерегает, — поправил его Зураб.
— Давайте сначала брод проверим.
— Говорю же — увязнете! — крикнул нам вдогонку чабан, хлестнув коня.
И, пока не скрылся из виду, я смотрел, как он гнал своего жеребца по мокрой траве. Верная собака вприпрыжку бежала за хозяином; потом, словно устыдившись своего легкомыслия, вернулась охранять отару. Тучные овцы, пощипывая траву, брели за черным бараном; куда шел вожак, туда двигались все — и овцы, и собака, и чабан.
Гогия резко затормозил. Георгий боднул головой ветровое стекло.
— Дальше ехать опасно, точно увязнем, — объяснил Гогия.
Георгий не успел раскричаться — мы почувствовали, машину затягивает в топь.
Гогия включил оба моста. Газик взревел, словно ехал со скоростью двести километров, хотя в действительности еле отползал назад. Впереди осталась глубокая колея. Машина выбралась наконец на твердую почву и, облегченно фыркнув, развернулась.
— На большой скорости можно проскочить! — уверенно сказал Георгий, потирая ушибленный лоб.
— Нет, — отрезал Гогия.
Георгий молча двигался к речке.
Метров десять он шел довольно легко, но до середины речки было еще далеко.
— Проедем, проедем! — крикнул он нам. — Под ногами твердо.
— Ну скажите, есть у него голова?! — вскричал Гогия. — Сам по колено в грязи, а кричит — проедем!
— Не было бы головы, не поставили бы начальником. — Зураб ухмыльнулся, глянув на меня.
— Ладно, не доводи! — зарычал на него Гогия.
Георгий обтер сапоги травой, сел на свое место и упрямо повторил:
— Проедем. На большой скорости проедем.
— Проедем, как же! — Гогия пренебрежительно махнул рукой и направил машину в сторону горы.
Миновав кукурузное поле, мы добрались до горы, указанной чабаном.
Дорога тянулась по краю ущелья, да еще с уклоном к обрыву. А тяжелые грузовики действительно изрезали ее.
— Угодим в колею — не вылезем, — со злорадством пообещал Гогия.
— И камня не сыщешь подложить под колеса, — неожиданно поддержал его Зураб.
— Точно. А почему тут нет камня? — полюбопытствовал Гогия.
— Слой почвы мощный — вот почему.
На поворотах машина скользила по размокшей глине, норовя скатиться в ущелье. Требовались твердая рука и зоркий глаз, чтобы не сорваться вниз или не съехать в колею.
До перевала оставался один поворот, подъем был уже позади, но тут, почти у вершины, дорога резко сузилась. Гогии пришлось замедлить ход. Колеса забуксовали, машина медленно сползала к обрыву…
Гогия выключил двигатель. Георгий открыл дверцу и онемел: машина стояла у самого края дороги — ступить было некуда. Выбрались через дверцу Гогии.
— Придется вам подналечь с той стороны, — Гогия указал на обрыв.
Зураб сделал несколько шагов вниз и принялся вырубать молотком ступеньки, чтобы было где стать.
Мы с Георгием последовали его примеру. Потом, упершись ногами в крутой бок обрыва, дружно налегли на машину сзади.
— Попробую включить мотор, — сказал Гогия, садясь в машину.
Дверцу он оставил открытой, чтобы успеть выпрыгнуть, если машина начнет съезжать в ущелье. А мы? Успели бы мы отскочить от катившейся на нас машины?
Гогия чутко вслушивался в работу двигателя.
— Налегайте! Чего ждете! — заорал он, а может, крик вырвался из наших глоток. И в тот же миг газик рванулся — и все четыре колеса зависли в колее.
Гогия выругался.
— Приехали, — ухмыльнулся Зураб.
— Да, сходили в маршрут, — в тон ему сказал Георгий.
— Струсили мы, — заметил я как бы между прочим. — И машину испугали, от нашего крика подпрыгнула.
— Давайте еще раз заорите, а вдруг да выскочит из колеи! — издеваясь, предложил Гогия.
— Что будем делать? — сказал Зураб, пропуская его слова мимо ушей.
— Давайте закурим. — Георгий бросил на обочину, где зеленела трава, дождевик.
Мы молча присели рядом и стали разминать сигареты грязными пальцами.
— А вы знаете, что чудом уцелели, а?
— Тебе-то ничего, а мы одной ногой в могиле стояли, — буркнул Георгий.
— Вы бы успели отскочить, сорвись машина, а моих костей точно не собрали бы. — Гогия подошел к краю обрыва и заглянул в ущелье. — Камни! Там камни! — завопил он радостно.
Мы вскочили и тоже заглянули в ущелье — на дне белели огромные камни!
— Тащите их сюда, а я подниму машину домкратом! Подложим камни под колеса! Давайте, живее! — скомандовал Гогия, доставая инструменты.
Зураб лучший скалолаз среди нас, и я не удивился, что он первым спустился в ущелье. Георгий передернул плечами и требовательно посмотрел на меня. Я спокойно выдержал его взгляд и уступил ему дорогу.
Мокрая глина тяжелыми комьями налипала на сапоги, норовя стянуть их с ног.
— Сначала несите плоские камни — под домкрат, а то он проваливается в грязь, — распорядился сверху Гогия.
— А чуть округлые или шестигранные вас не устроят? — съязвил Георгий.
— Ах, как нам смешно! Ха-ха-ха! — отреагировал Гогия и сплюнул в ущелье.
Мы с Зурабом рассмеялись, Георгий насупился.
На дне ущелья обнаружили всего пять камней. Зураб взял под мышки два самых больших.
Георгий выжидал. Я схватил два других. И тогда Георгий подобрал оставшийся — самый маленький — и стал карабкаться вверх.
— Георгий, подержи-ка минуту этот камень, — попросил его Зураб.
И, когда Георгий перекатил здоровенный кругляк себе под мышку, Зураб обернулся ко мне:
— Давай помогу.
Георгий посмотрел на нас в ярости, но промолчал.
Измучились, пока выбрались на дорогу. Мы с Зурабом поочередно несли по два камня и не думая помогать Георгию.
— Это что же такое, начальник! Ты два тащишь, а они по одному?! — съехидничал явно довольный Гогия.
Он установил домкрат, сунув под него свой ватник, весь заляпанный грязью.
Гогия подложил камни под колеса с той стороны машины, которая была приподнята, и опустил домкрат. Вытащив телогрейку, пошел поднимать другую сторону машины. Зураб помогал ему.
— Вас послушаешь, и не в такую беду угодишь! Говорил же вам, не надо сюда ехать, — начал Гогия. — Что, я хуже вас знаю, где пройдет моя машина!
Мы с Зурабом молча помогали ему. Когда Гогия стал опускать домкрат, машина всей тяжестью плюхнулась на камни, но тут же соскользнула с них и снова угодила в колею.
Взялись за дело сначала. Опять подложили камни под колеса. Наступила опасная минута опускать домкрат.
Гогия медленно вращал рукоятку домкрата. Колеса уперлись в камни. Он подобрал с земли инструменты, переложил их на траву и пересчитал.
